Его банан (ЛП) - Блум Пенелопа. Страница 5

Когда я вышла из лифта на верхнем этаже «Галлеон», я опоздала на семь минут. По моим стандартам, все было не так уж и плохо. Брюс стоял возле лифта с яростным выражением на лице, которое говорило мне, что его стандарты были более точными, чем мои.

— Ты опоздала, — сказал он. Голос у него был ровный, безэмоциональный.

— Я сожалею, моя собака…

— Меня не интересуют твои оправдания. Время будет вычтено из твоей зарплаты.

Я приподняла одну бровь.

— Я стажер. Мне не платят.

Его челюсть сжалась, а глаза сузились.

Уууупс. Кто-то не любит, когда его поправляют.

— Мой офис. Сейчас.

Он умчался прочь, не оставив мне другого выбора, кроме как следовать за ним с чувством, как будто у меня в животе что-то упало. Мой глупый рот привел меня под горячую руку Брюсу, когда я съела его банан, и, судя по его жесткой позе и быстрому темпу, мой рот не закончил подставлять меня. Опрометчивое, грязное небольшое семя фантазии было посажено в моем мозгу где-то между бананом и сегодняшним утром, и мне все время приходилось подавлять образы Брюса, закрывающего меня в своем кабинете, чтобы он мог перекинуть меня через свое колено и отшлепать. Это было смешно. Я даже не была поклонницей такого рода вещей. Конечно, если бы мы сыграли в игру, назвав фильм, описывающий мой единственный сексуальный опыт, вы бы выиграли, назвав фильм: «Быстрый и Яростный». Хотя, это было похоже больше, если бы фильм был назван «Быстрый и Не Доставляющий Восторг», но я сомневалась, что кто-нибудь в Голливуде согласится на такое название.

Я боролась с желанием поднять руки, чтобы прикрыть глаза, пока меня вели через его офис. Однажды меня остановили за превышение скорости, и я помню чувство унижения, когда люди проходили мимо, заглядывая в мое окно со злорадными выражениями. «Хорошо, что ты попалась, неудачница», — было написано на их лицах тогда, так же, как и сейчас.

Сейчас было хуже. Намного хуже. Это была не просто моя гордость, которую тащили по грязи, пока я следовала за Брюсом, как грустный, наказываемый щенок. Это был потенциал произвести впечатление на Хэнка. Все здесь были возможными источниками, и чем больше они воспринимали меня как шутку, тем меньше вероятности, что я узнаю от них что-нибудь полезное.

Предполагая, что если меня не уволят, я буду работать здесь следующие несколько недель. Даже месяцев. Сколько бы времени не потребовалось, чтобы найти компромат на Брюса. И, честно говоря, с каждой минутой мне все больше хотелось грязи. Я не просто хотела знать, был ли он капитаном коррумпированного корабля. Я хотела знать, почему он так старался убедить всех, что был бесчувственным. Я также хотела знать, почему кто-то в Деловом Мире даже подозревал Брюса в чем-то подозрительном. На первый взгляд он определенно не соответствовал образу теневого бизнесмена.

Он закрыл дверь в свой кабинет и подошел к жалюзи, потянув за веревочку, чтобы мы остались совсем одни.

— Мне не нужно напоминать тебе, как важно быть вовремя, верно? — спросил он, оставив меня стоять, он подошел к своему столу и начал вытаскивать маленькую коробочку, конверты и листок бумаги, которые он положил передо мной на стол.

О, Боже. Это та часть моей фантазии, где он вытаскивает хлыст, и я говорю ему, что мне не нравится весь этот джаз, но он все равно наклоняет меня. И он говорит мне, что я была непослушной, очень непослушной девочкой.

Я закрыла глаза, желая хоть на секунду перестать быть идиоткой.

— Очень важно, — сглотнула я. — Этого больше не повторится. Наверное. Никогда не знаешь, когда ударит молния и все такое. Но я буду стараться изо всех сил быть вовремя каждый день с этого момента.

— Да. Будешь. Потому что я собираюсь сделать кое-что предельно ясное для тебя, Наташа Флорес.

Я проигнорировала то, как моя кожа покрылась мурашками, услышав, как он произносит мое имя. Я догадывалась, что он просмотрит мое резюме, потому что мое имя не всплывало ни во время инцидента с бананом, ни после.

— Я не хороший человек. Ты здесь не потому, что я хочу подружиться с тобой или трахнуть тебя, — добавил он небрежно, как будто вместо этих слов предложил мне убрать со стола. — Ты здесь, потому что ты мне не нравишься, и я с удовольствием заставлю тебя уйти.

— Я действительно могу быть очаровательной, если вы дадите мне шанс, — сказала я через настолько сжатое горло, что удивилась, что мой голос не был пронзительным свистом. Несмотря на то, что он только что явно сказал, что не пытается переспать со мной, услышав это из его рта, казалось, сделала фантазию, проигрывающую в моей голове, еще более ясной. Это была не романтическая фантазия. Это было чисто физическое, и я бы бросила вызов любой женщине не смотреть на Брюса Чемберсона, и не иметь кое-каких опрометчивых мыслей про него. Это ничего не значило. Это была просто химия и гормоны.

Он посмотрел на меня сверху вниз, не задерживаясь ни в одном из мест, где предполагалось задержаться.

— Тогда скажи мне, стажер. Как именно ты планируешь очаровать меня? Твоим трудолюбием? Твоей склонностью брать вещи, которые принадлежат другим людям, и класть их в рот? Или ты думаешь, что соблазнишь меня?

Я выпрямилась. Я не могла его понять. В одну минуту мне казалось, что внутри у него холодно и пусто. В следующую я была абсолютно уверена, что он дразнит меня. Более того, я была уверена, что ему это нравится.

— Я не знала, что у роботов есть способность поддаваться соблазнению, — выпалила я. — Вы уверенны, что я не могу просто потянуть за рычаг на вашей задней панели?

В его яростном взгляде не было ничего роботизированного. Я сразу же пожалела о том, что сказала, но я не могла забрать свои слова обратно. Они висели в тишине между нами, болтаясь там, чтобы я могла смотреть на них со сжимающейся беспомощностью.

— Ты — отклонение, — просто сказал он, не обращая внимания на мою колкость. — Моя способность справляться с отклонениями — это часть того, что делает меня настолько хорошим в моей работе.

— Я нахожу это оскорбительным. Я думаю.

— Хорошо. Ты должна это делать. Теперь, — сказал он резко, как будто наша дискуссия пришла к четкому и упорядоченному решению. — Это твой рабочий телефон, — он вручил мне сотовый телефон, который, казалось, уже был настроен. — Твой пароль «БАНАН», и нет, ты не можешь изменить его. Этот телефон такой же мой, как и твой, так что подумай хорошенько, если планируешь использовать его для чего-нибудь пошлого или нелепого.

Теперь он надо мной издевался. Я так и знала. Каждый раз, когда я начинала думать, что в его великолепной голове нет ничего, кроме жужжащих механизмов и схем, он позволял небольшой человечности просачиваться через него, и я абсолютно ненавидела, как это меня интриговало. В конце концов, я была журналистом, и я не была уверена, что столкнусь с тайной, столь же неотразимой, как Брюс Чемберсон. Моя главная теория? На самом деле он был нормальным парнем, но держался в стороне от всех. Мне просто нужно было выяснить, проскальзывал ли настоящий Брюс только тогда, когда он был рядом со мной, или он всегда плохо держал себя в руках.

— А эти? — спросила я, указывая на конверты и бумагу.

Он открыл один из конвертов, чтобы показать мне ламинированную большую папку, полную кредитных карт, какое-то руководство по эксплуатации и набор ключей от машины. В другом конверте был пропуск, на котором каким-то образом было мое лицо, хотя я определенно никогда не получала пропуск.

— Это некоторые вещи, которые тебе понадобятся для выполнения твоих обязанностей в качестве моего стажера. Ключи от служебного автомобиля, который ты будешь использовать в качестве моего личного водителя. Кредитные карты для деловых мероприятий, ужинов с клиентами или экскурсий, спонсируемых «Галлеоном». Кстати, ты должна будешь присутствовать на всех этих мероприятиях. И телефон, чтобы я мог связаться с тобой в любое время дня и ночи. Ты всегда будешь на связи. Я единственный, у кого есть этот номер. Это моя прямая связь с тобой.