В плену страсти - Драйер Эйлин. Страница 33

Нет. Только не это. Только не сейчас.

Но Хикс не ошибался. Она это знала так же точно, как и имя негодяя. И вдруг ей стало противно, что она не заподозрила этого уже давно. Мистер Хикс прав. Лето задалось труднее, чем обычно. Внезапные смерти, необъяснимый ущерб, потребовавший денег, которых у нее не было. И кому все это могло быть выгодно, кроме Мартина Кларка? Судя по акту, закрепляющему право наследования земли, он был единственным наследником.

Неужели она напрасно обвиняла Уиллоби в том, что он убегал из загона? Могли ли человеческие руки перекрыть ручей, который уничтожил часть ее урожая пшеницы? И ее кур. Логично все было свалить на лису. Но что, если хищник двуногий? Неужели Мартин Кларк действительно был способен на такое зло?

Сара ощутила приступ тошноты. Почему она раньше не видела этого? Что могла с этим сделать? Не может же она патрулировать все поместье! Она не в состоянии уследить даже за своим курятником! Как остановить этот вандализм? Как доказать, что это дело рук Мартина? И если это действительно он, то у него есть все возможности идти на шаг впереди нее.

К тому времени, когда Сара вечером дошла до подвалов с кружкой кофе и очередной повязкой в руках, она пребывала в нетерпении, была расстроена и уже давно измучена. Не должна она проводить все это время с Йеном. Ей следует защищать свою маленькую ферму.

Но одного взгляда на Йена, который, ссутулившись, сидел на краю кровати, было довольно для того, чтобы Сара почувствовала себя виноватой за мысли об этом. Бледный как привидение, он, похоже, был еще более усталым, чем она. Сара подумала, что Йен потерял еще один стоун веса, отчего на его небритых щеках появились впадины. От долгой лихорадки он должен был измотаться, потерять силу. Однако даже дрожащий и слабый, он не казался ни слабым, ни обессиленным. Мощь Фергусона поразила Сару еще до того, как он заговорил.

– Письмо пришло? – спросил он, как делал всякий раз, когда Сара приходила к нему.

Она положила на пол все, что принесла с собой.

– А я-то думала, что вы ждете меня, потому что со мной хорошо вести умные и шутливые беседы.

Йен мрачно усмехнулся:

– Детка, как ты можешь сомневаться в этом! – Выпрямившись, Йен приподнял рубашку, чтобы она смогла осмотреть его рану. – Сколько дней уже прошло? – спросил он.

Налив кофе в чашку, Сара протянула ее ему.

– Четыре, – ответила она. – Думаю, для письма еще рано.

– Возможно, нет. – Он сжал кружку рукой. – Спасибо тебе. И все же…

Сара заглянула под повязку, надеясь увидеть улучшение.

– Через несколько дней мне понадобится снова съездить в Лайм-Реджис. Туда приедет мумия матушки Кларк.

Рывком подняв голову, Йен недоумевающе посмотрел на нее.

– Ее… что?

Сара обнаружила, что у нее еще хватает силы на улыбку.

– Египетская мумия, – объяснила она.

Нужного ей цвета, чтобы рисовать бабочек. Точнее, толстоголовку актеон.

– Но почему она называется египетской мумией?

Сара усмехнулась:

– Потому что это и есть египетская мумия. Перемолотая, конечно.

Йен скорбно покачал головой.

– А вы живете куда более интересной жизнью, чем я, Сара Кларк. Не приходил ли сюда еще раз Стрикер со своим войском?

– Да, – ответила Сара, занимаясь его раной. – Они заглядывали к нам вчера, но как только я сказала, что они разбудят леди Кларк, они решили не задерживаться.

Йен с трудом улыбнулся.

– Думаю, мне нужно познакомиться с твоей свекровью, – заметил он. – По-моему, она выдающаяся женщина.

– Вы даже не представляете, какая она. Сегодня она увидела, что Уиллоби сидит в беседке Босуэлла, и едва не порубила его на бекон. Не слышала, чтобы он визжал так сильно с тех пор, когда застрял в заборе, позади которого стояла кобыла сквайра.

– Беседка Босуэлла? – переспросил Фергусон.

Сара заморгала – почему-то его вопрос озадачил ее. К тому же она была удивлена тем, что Йен не все знает о Босуэлле. О ней. Словно то время, что она провела в этой пещере, удерживая его, когда он потел и кричал, создало между ними какую-то близость, которой на самом деле не существовало.

Замерев и сжав в руке новую повязку, Сара отгоняла от себя непонятное желание сделать эту близость реальной. Рассказать ему не только о беседке Босуэлла, но и о нем самом. О Босуэлле и о ней. Если кто-то и может все это понять, то почему не этот мужчина? Разве не сможет он принять и Босуэлла, и ее откровение?

Должно быть, Йену стали понятны ее сомнения, потому что он поднял голову, и взгляд его голубых глаз был нежнее, чем когда-либо. Взгляд был настолько нежный, чтобы разжечь огонь печали в ее груди, огонь одиночества. Вины.

«Нет, – сказала себе Сара, видя, как покров болезни снова накрывает его, придавливая грузом старых ночных кошмаров и новых страхов. – Не сейчас. Никогда, как бы сильно мне этого ни хотелось».

– Ты мог видеть беседку Босуэлла, когда шел сюда, – сказала она, силясь проглотить комок сожаления, застрявший у нее в горле. – Маленький сад на вершине холма с видом на океан, где мой муж посадил свои призовые розы.

Должно быть, Йен заметил что-то в выражении ее лица.

– Ты не любишь розы? – спросил он.

На этот вопрос она по крайней мере могла ответить:

– Нет, не розы. Океан. Он слишком велик и непредсказуем.

– Насколько я понимаю, твоему мужу понравилось сажать розы именно там?

Сара пожала плечами:

– Он никогда об этом не говорил. Зато он любил часами там сидеть. Я часто спрашивала его, о чем он размышляет, когда так долго сидит в своей беседке. И он отвечал, что вообще не думает. Просто наслаждается запахом роз.

– Звучит неплохо…

– Он… – Подобрав юбки, Сара хотела встать.

– Расскажи мне о нем, – попросил Йен, по-прежнему сжимая руками горячую кружку.

Сара застыла.

– О ком? О Босуэлле?

– Какой он?

У нее перехватило дыхание – так велико было желание все рассказать. Но она не имела на это права. И все же осознала, что опять сидит и смотрит в глаза Йена.

– Он замечательный, – сказала Сара, отводя взгляд. – Слишком замечательный. И слишком простой для той жизни, которую унаследовал. Ему хотелось только болтаться без дела. В шейном платке в горошек и сапогах с кисточками – еще один костюм, который совершенно не подходил ему. Выращивать розы, ездить верхом.

– На Харви?

– О нет! – Сара улыбнулась, понимая, что в этом нет ничего смешного. – На Аолло, старом мышастом коне сквайра. – Она покачала головой. – Бедный старый конь! В день битвы при Ватерлоо он просто лег в своем деннике и умер. Местные сочли это знамением. Леди Кларк назвала их невежественными дикарями.

– А ты как считаешь?

– Я считаю, что у него разбилось сердце. Босуэлл никогда не оставлял его. Но он отказался взять его с собой в битву.

Воспоминания нахлынули на нее, и Сара поспешила встать. Не здесь. Не Йену.

Но – о! – как же Саре хотелось этого.

– Думаю, вам надо отдохнуть, – выдавила она, собирая кружки. – Для вас сейчас это самое лучшее. К тому же вы все равно ничего не сможете сделать, пока не получите весточку от лорда Дрейка. Вы сообщили ему, куда писать?

Йен кивнул:

– Он должен написать письмо и отправить его через почту Лайм-Реджис от имени Тома Фрейна. Старый Джордж говорит, что он часто получает письма из Лондона от адресата с таким именем.

– Да, у него немало благодарных клиентов. – И ни один местный житель не признается, что узнает это имя, если его спросят.

Блестящая задумка!

Собрав вещи, Сара еще раз внимательно посмотрела на Фергусона. Лихорадка опять подступала к нему: его кожа стала сухой и покраснела, руки тряслись. Закрыв глаза, он положил голову на руки. Сара изо всех сил сжала в руках ножницы, так ей хотелось прикоснуться к нему. Помочь ему. Отогнать от него усталость и остудить жар. Комок тревожности, который теперь постоянно обитал в ее груди, стал тверже и тяжелее. Сара начала ненавидеть это время, потому что не могла прекратить его страдания, прогнать его ночные кошмары. Но находиться вдали от него было еще хуже. Она беспокоилась и металась, в груди у нее теснило, а руки сжимались в кулаки, чтобы не потянуться к кухонной двери. Она будет очень рада, когда он уйдет. Потому что тогда она сможет отдохнуть.