Терпкий запах тиса (СИ) - Жилло Анна. Страница 18

Двойняшки, как обычно, сидели на ограждении — как птицы на жердочке, пристроив рядом велосипеды. Совершенно такие же, как и неделю назад. Длинные, тощие, вихрастые. «Дрыщи какие-то растут, — ворчал Вадим. — Не в коней корм». Заставлял зарядку делать, турник на даче соорудил — который они упорно игнорировали, предпочитая гонять целыми днями на велосипедах или торчать на речке, когда погода позволяла. «Отстань от них, — смеялась моя мама. — Ты и в девятнадцать Аполлоном не был, но Лерка почему-то на тебя запала». Я хихикала: в тридцать пять Вадим действительно выглядел лучше, чем в девятнадцать, потому что — в отличие от меня — находил время и для зарядки, и для тренажерки два раза в неделю.

— Привет, ма! — Петька с Пашкой чмокнули меня с двух сторон и попытались отобрать торт, но я не дала: от него мало что осталось бы, если б повезли на багажнике.

Сочтя свою миссию выполненной, двойняшки оседлали велики и поехали вперед. А я снова подумала, что «ма» — это кисло и показательно. Не «мамонт», не «муттер», даже не «мазер», как они меня обычно звали. Вспомнилось, как в раннем детстве они упорно отказывались называть меня мамой. Ну конечно, все «Лера», а они что — лысые? Вот только у Петьки получалось «Лела», а у Пашки «Рера».

— А, кстати, Дима с Машей приехали, — обрадовал Петька, который ради такой важной новости даже не поленился вернуться.

Димой звали моего дядю, маминого младшего брата. У них с мамой была разница в десять лет, и на те же десять лет он был старше нас с Вадимом. А его жена Маша — всего на пять. Жили они в Подпорожье — самом дальнем охвостье Ленинградской области, и к нам выбирались редко. Но как же не поздравить племянницу с полукруглой датой!

Нет, я ничего не имела против, отношения у нас были самые теплые. Но их визит тянул за собой один пикантный момент.

Дом наш строил в начале шестидесятых мой дед. Тогда в садоводствах существовали строгие ограничения на размеры всех сооружений. Лимиты, разумеется, как-то обходили, но дедушка был председателем садоводческого товарищества и злоупотреблять не рискнул. Другие времена, другие нравы… В результате домик наш получился вполне так пряник. Симпатичный, но крохотный, как курятник. Потом папа пристроил открытую веранду и расширил чердак, но это мало что дало — в плане полезной площади, в том числе и спальных мест.

На чердаке было царство двойняшек — «Петропавловская крепость». Веранда позволяла подремать в шезлонге, не более того. В самом доме получились три крохотные комнатки и одна побольше — общая, с диваном и телевизором. В двух маленьких спали мама и папа. В третьей — Вадим, поскольку ночевал на даче чаще, чем я, да и ложился обычно раньше остальных. Я — как почетная и заслуженная сова — дожидалась, пока выключат телевизор и все разойдутся по своим норам. Но сегодня диван предстояло уступить Диме с Машей. И спать с Вадимом на полуторке, да еще под одним одеялом.

Гости у нас на даче бывали не так уж и часто, но раз-другой за лето случалось. Спать вдвоем на скрипучей узкой кровати было страшно неудобно — но заводило просто дико. Трудно поверить, что мы действительно умудрялись заниматься сексом в таких кошмарных условиях. Называлось это у нас full contact, что вполне созвучно с fool contact — дурацкий, а не полный.

Главный прикол заключался в том, что перегородки между комнатами были картонными — без шуток! За одной картонной стеной мама, за другой — гости на диване. От малейшего неосторожного шевеления дом ходил ходуном и грозил рассыпаться. Ну и как, спрашивается? А вот так. Было бы желание. Мы наловчились проделывать это бесшумно и без резких движений, еще лет восемь назад — когда только переселили двойняшек на чердак.

И как, интересно, все получалось в этой реальности — на протяжении пяти лет? Неужели кто-то из нас спал на полу? Одно дело расползтись по краям кровати, на которой вполне могут улечься четверо, и закутаться каждый в свое одеяло. И совсем другое — под одним и тесно прижавшись друг к другу. Даже если крепко друг друга ненавидеть, все равно задачка не из простых.

Попетляв переулками, я свернула в наш тупичок. За забором под яблоней стояли рядом Дастер и Димина белая Веста. Дом был точно таким же, как и неделю назад. Еще когда я только впервые заикнулась о постройке нового, родители заявили: вот умрем — тогда делайте что хотите. Учитывая, что маме исполнилось пятьдесят пять, а папе на два года больше, жить в тесноте нам предстояло еще долго. Впрочем, я не оставляла надежды их переубедить.

— Идет! — Петькин (или Пашкин?) вопль я услышала еще от угла.

Родители и Дима с Машей вышли мне навстречу, когда я открывала калитку. Где-то за их спинами маячил Вадим — в камуфляжных штанах и черной футболке, очень даже секси. Мама вышла из кухни с ножом в руках, Маша в фартуке — приготовление праздничного стола была в разгаре. Последовала обязательная целовательная процедура, и даже Вадим чмокнул меня в щеку, а потом забрал торт и понес в холодильник. Я тоже пошла в дом — переодеваться.

На даче у нас был принят бомж-стайл. Огромный шкаф, напоминающий сталинскую высотку, трещал от одежды, которая не годилась даже в качестве домашней. По большому счету, ее давно надо было собрать и выкинуть, а еще лучше — сжечь. Я достала трикотажные фиолетовые шорты, голубую майку и зашла в ту комнату, где всегда спал Вадим. Сняла джинсы и футболку, и тут дверь распахнулась.

Он стоял на пороге и смотрел на меня. Раньше такая ситуация была бы поводом немного пообниматься и побезобразничать. Сейчас — просто неловкостью. Вадим перевел взгляд на кровать, стиснул зубы, повернулся и вышел, не говоря ни слова. Судя по всему, он тоже подумал о том, что спать ночью нам предстоит вместе. В очень тесном контакте.

Быстро одевшись, я пошла на кухню помогать маме и Маше. Там все мои страхи быстро улетучились. Та же мама, та же Маша. Что бы там ни произошло за последние пять лет со мной и с Вадимом, они обе изменились не слишком сильно. Пока мы готовили и накрывали стол на веранде, у меня не было времени переживать и думать, как все будет дальше.

Как будет — так и будет.

15

По большому счету, все мало отличалось от обычного субботнего обеда на даче. Разве что стол побогаче, да Дима с Машей, которые к нам приезжали хорошо если один раз за лето. Вкусная еда, вино, тосты. Смех, шутки. Обычные папины байки, которые мы все слышали уже раз по сто, но никогда не подавали виду — разве что малолетние паршивцы иногда забывались и начинали ворчать: «Деда, ну ты об этом уже столько раз рассказывал».

Я всегда любила эти семейные сборища — что-то такое спокойное, уютное. Как теплая ванна. Как разношенные домашние тапочки. Вот только сегодня между нами с Вадимом было такое напряжение, что только искры не летели. Нет, внешне все выглядело идеально. Мы мило разговаривали, улыбались. Но когда он случайно задел мою руку, я вздрогнула так, что рассыпала соль. И заметила, как свела брови мама.

Обед затянулся, все объелись и решили чай пить попозже. Дима с Машей пошли прогуляться к речке, двойняшки усвистели к приятелям, папа отправился прилечь. Вадим помог убрать со стола и тоже ушел — писать статью. Мы с мамой в четыре руки помыли посуду. Я ставила тарелки в сушилку, когда она вдруг сказала:

— Лер, может, тебе все-таки развестись?

Я уронила тарелку, и она раскололась ровно пополам. Мама подняла две половинки, приставила их друг к другу, бросила в мусорное ведро.

— Хорошо бы, если к счастью, — вздохнула она и села у стола. — Ну что ты мучаешь мужика? Извелся ведь. Знаешь ведь, что сам не уйдет. Сколько можно притворяться, что все хорошо? Кого обманываете? Столько лет!

Я села рядом с ней, закрыла лицо руками. Хотелось плакать, но слез не было. Все вокруг плыло — после бессонной ночи вино забрало меня крепче обычного.

— Мам, я не хочу, — сквозь ладони голос звучал глухо, как из подвала. — Не хочу разводиться.

— Как собака на сене, честное слово.