Простые смертные (СИ) - Брэйн Даниэль. Страница 27

По спине Себастиана ударило что-то, обожгло. Но спина у него была голая, и одежда не загорелась.

Энни хрипела, смотрела на него выпученными глазами. Если бы Себастиану сказал кто раньше, что человека возможно душить перебинтованными руками, он бы рассмеялся. Теперь он знал — можно.

Если очень хочется жить.

Он хотел, чтобы Энни перестала хрипеть, чтобы она уже задохнулась как можно скорее, потому что боялся, что она будет бороться за жизнь, будет пытаться опрокинуть его или ударить ногами, и он не справится с ее невероятной силой. Но Энни в ответ протянула руки к его горлу.

Никакая боль, даже от отрезанного пальца, не могла сравниться с этим — как будто ему отрывали голову заживо. Ни крикнуть, ни вдохнуть. Но разум поборол инстинкты, и Себастиан разжал руки.

Энни тоже.

Себастиан не дышал. Пусть она подумает, что он мертв, потому что или он сделает вид, убедительно сделает вид, что он умер, или умрет окончательно.

А машина была все ближе. Себастиан знал, что это так. Они увидели пламя, они едут как можно скорее, торопятся, прибавили скорость. Он не хотел думать о том, что, заметив огонь, сотрудники банка, если это были они, могли повернуть назад. Дом все равно уже не спасти.

Пока Энни вставала, он позволил себе пару вдохов, а потом обмяк и только зажмурился, чтобы земля не попала ему в глаза, пока его обратно тащили на казнь.

Обреченный дом дышал на них жаром пламени, а Себастиан готовился остаться в живых.

Энни подошла очень близко к горящему дому, так близко, что Себастиан почувствовал, как начинает тлеть ткань его штанов. Энни чего-то ждала, но не заходила в огонь.

Она выпустила его ноги. Наверное, думала и что-то решала. Время шло, Себастиан уже понимал, что еще немного — и их обоих охватит огнем, достаточно будет одной искры. Ничего не происходило, кроме пения пламени, и только обломки погибшего дома летали вокруг и плавно падали наземь.

Что-то обожгло ногу Себастиана, и он дернулся, закричав, покатился по земле, сбивая пламя, потом замер. Он был не так уж далеко от огня, но был в безопасности. Энни не было видно.

Себастиан приподнялся и осмотрелся. Энни он не видел, а дом уже догорал. Огню не потребовалось много времени, чтобы уничтожить все то, что было когда-то кому-то дорого. Животные разбежались, и только петух, озабоченный потерей гарема, орал где-то неподалеку.

Себастиан сел.

Энни лежала почти на крыльце и не двигалась. Волосы ее обгорели. Насколько мог рассмотреть Себастиан, глаза ее были открыты.

Он встал. Поискал что-то, что могло бы сойти за оружие, и увидел какой-то металлический дрын. Зажал его в ладонях, пошатываясь, побрел к крыльцу. Он должен был быть уверен, что на этот раз уйдет без погони.

Энни смотрела в небо глазами без ресниц и бровей, безжизненными, тусклыми глазами. Себастиан размахнулся и ударил ее. Потом еще раз, и еще. И бил ее до тех пор, пока голова Энни не превратилась в кровавое месиво.

Отбросил дрын, отошел на десяток шагов и сел, обхватив голову. Он слушал, как в голове его что-то поет, смеется, произносит речи, даже спорил с этим голосом в голове. Подошел петух и стал надоедливо жаловаться. Себастиану хотелось пить.

Потом, словно что-то вспомнив или услышав, он вздрогнул и посмотрел на незнакомых людей и большую машину. Люди разворачивали какие-то шланги и тянули их от большой машины к дому — довольно лениво, понимая, что они все равно опоздали. Над головой сияло солнце, а Себастиан улыбался мужчине в форме и еще одному мужчине — в костюме, и еще одному — в футболке, который держал в руке что-то, похожее на твердый белый лист бумаги, на котором что-то светилось. Этот мужчина не смотрел на Себастиана, а быстро тыкал пальцем в твердый лист.

— Здравствуйте, — сказал им Себастиан. — Я убил человека.

Мужчина в форме ровно покивал головой. Казалось, он его понимал и не спешил вершить правосудие.

Вода лилась на погибший дом, а прямо перед Себастианом блестел на солнце маленький золотистый кулон.