Ева (СИ) - Фрес Константин. Страница 25

— Только когда меня к этому принуждали, — ответил Вейдер.

11. Покой — ложь, есть только Страсть (2)

Народу собралось множество — Ева, раскланиваясь с гостями, отмечала, что некоторые лица ей знакомы. Она видела их в свой первый визит на Риггель.

Вышагивая под руку с Вейдером, она искусственно улыбалась, кивая головой в знак приветствия. Суровое лицо Вейдера, молча шагающего рядом, ничего не выражало. Он не удосуживался даже кивать в ответ на испуганно-приторные улыбки. За много лет пребывания в шлеме он отвык от того, что люди могут увидеть его лицо. Шлем давал ему возможность прятаться, даже когда он был на виду.

Теперь этой возможности не было, и Вейдер с удивлением отмечал, как перешептываются дамы, в ужасе разглядывая его бритую голову, и совершенно не понимая, как это можно — спокойно идти рядом с этим чудовищем и улыбаться при этом, да еще и держать ситха за руку. Ах, шрам… да, для нежных барышень это не самое приятное зрелища, равно как и выражение его лица.

Ева же была сама непринужденность. Праздничный свет играл на ее украшениях, и многочисленные серебряные дуги ослепительно вспыхивали в ее волосах, на ее улыбающихся губах и в блестящих глазах. Если бы не Ева и ее непринужденный вид и светский щебет, Вейдеру было бы просто невыносима вся эта праздничная толпа, глазеющая на него.

А Ева умело переводила все внимание на свою персону, и люди переводили испуганные взгляды на нее, оставляя в покое вид Вейдера.

В этом праздничном мелькании лиц, в шуме, смехе, Вейдер заметил, что он не один всматривается в гостей — Ева тоже очень хотела бы видеть того, кто прибудет на встречу с ним. Любопытство? Или снова это нелепое желание защитить его, Вейдера?

Странное маленькое создание…

Впрочем, Вейдер знал много примеров тому, как великие мира сего, легкомысленно относящиеся к опасности, оставались в живых только потому, что рядом с ними шли этакие незаметные серые тени — верные адъютанты, в нужный момент закрывающие своего патрона от опасности. Интересно, Ева тоже так делает, или она взяла себе эту роль, совершенно не отдавая себе в этом отчет?

Их пара не могла не привлечь к себе внимания; и Орландо Вайенс, окруженный гостями, безошибочно мог определить, в какой стороне они находятся, в какую сторону двинутся, по тому, в какую сторону поворачиваются головы людей, и в какой стороне разрастается шум. Поэтому он весьма быстро нашел их — стоящего черным столбом Вейдера, и Еву, прижимающуюся к нему, и лучезарно улыбающуюся очередным желающим познакомиться с легендарным главнокомандующим, совершенно не горящим желанием ни с кем знакомиться.

В руках Евы был высокий бокал с шампанским, и, казалось, она вовсю наслаждается устроенным Вайенсом приемом, лучезарно улыбаясь всем и каждому.

— Ева, боже мой! — Вайенс, не скрывая своего восхищения, разведя руки в стороны, приближался к этой странной паре. — Как же вы хороши!

Похоже, он был искренен; Вейдер, не раз и не два касавшийся Силой сознания людей, каждый раз слышал восторг в их умах по отношению к его даме.

Орландо тоже не был исключением; его сознание, открывшееся Вейдеру, было полно восторга, и какого-то нехорошего, хозяйского чувства гордости. Так гордился б владелец породистой лошади своим выигравшим в скачках скакуном.

Но более всего противны были его мысли. Они, словно гибкие, юркие хорьки, вились вокруг Евы, отирались вокруг нее, примечая каждый соблазнительный изгиб ее тонкого тела, и воображение Вайенса рисовало остренький сосок под блестящей серебряной тканью.

Вайенс жаждал ее; и при этом в его желании не было страсти или нежности. Он просто хотел сожрать ее, как яблоко.

— Ева, вы королева этого праздника! — между тем произнес Вайенс, целуя ее руку. — Лорд Вейдер, как вам праздник?

Спросив это, Вайенс продолжал глазеть на Еву.

— Основное веселье, я так полагаю, еще впереди? — произнес Вейдер, едва удерживая брезгливую гримасу.

— Несомненно, — ответил Вайенс, и снова поцеловал руку Еве, не отрывая взгляда от ее лица. Ему нравилось, что она так хороша сегодня, и что все это видят. И Вейдер внезапно понял природу такой собственнической радости: в голове Вайенса вертелось назойливое любопытство, желание узнать сию же минуту, что решила Ева.

Что решила Ева!

Перед взором Вейдера встала черная дымящаяся пустыня, и предложение Вайенса.

«Замуж», — сказал он, и сделал широкий жест.

Вайенс решил купить эту породистую лошадь, и дал хорошую цену. И теперь он торопился узнать, прошла ли сделка.

Вайенс знал о чувствах Евы наверняка. Она не рассказывала ему о них, но он сам понял, догадался, уловил те взгляды, которым любой другой не придал бы никакого значения, уловил учащение ее дыхания, когда Ева смотрела на Вейдера. Вайенс называл Еву «девочкой Вейдера» в своих мечтах, и нарочно сделал так, чтобы они вместе явились на этот праздник, и чтобы все увидели их, красавицу-королеву, и его, страшное чудовище, с которым и разговаривать-то страшно. Он сделал это для того, чтобы потом отнять у этого чудовища его женщину, его серебряную королеву, как переходящий приз, чтобы потешить свое самолюбие, и чтобы утвердиться в глазах всех этих людей.

Просто небольшой штришок престижа к его безупречному портрету.

Удачливый смельчак.

В природе самка достается самому сильному.

«Да он не меньший ситх, чем я, — с усмешкой подумал Вейдер. — С той лишь разницей, что у него нет способностей к Силе. Но по умению и желанию плести интриги он не уступит и императору Палпатину».

Признаться, это было неожиданностью.

— Вы не против, лорд Вейдер, я украду у вас вашу спутницу? — произнес Вайенс, взяв Еву под руку. — Нам нужно поговорить. Да и вам, я думаю, не дадут скучать, — протянул он многозначительно, и стрельнул глазами в строну небольшого кабинета, приоткрытая дверь в который была видна за полуопущенными портьерами в дальнем конце комнаты.

— Развлекайтесь, — произнес Вейдер, и без лишних церемоний направился к тайной комнате, на ту самую встречу, ради которой собственно, и было все это затеяно.

Оставшись вдвоем, Вайенс и Ева тотчас посерьезнели, и постарались отойти от праздничной толпы.

Язык Орландо просто жег интересующий его вопрос.

— Ева, вы подумали? — спросил он нетерпеливо, едва спина Вейдера скрылась из виду за опущенными портьерами, и Ева перестала выглядывать его в толпе. Это неприкрытое внимание к ситху начало его раздражать; не то, чтобы он ревновал — нет, для ревности нужно любить. Но он чувствовал себя униженным, потому что наедине с ним она не уделяла ему должного внимания, и даже мысленно следовала за Вейдером.

Признаться, он рассчитывал на большее после того, как показал ей храм.

Он думал, что, потрясенная его внезапным предложением и таким величественным подарком, она не сможет думать ни о чем другом. Так поступила бы любая женщина.

Но не Ева.

— Что? — переспросила Ева, с сожалением отвернувшись от закрывшейся вдалеке дверцы. Вайенс нетерпеливо, с ноткой недовольства, повторил свой вопрос, и Ева перевела взгляд на него.

О его предложении она и забыла.

Все ее мысли были заняты тем, кто все же приехал на встречу с Вейдером, и она просто не подумала, как то обещала.

— Вы говорите о вашем предложении мне там, в пустыне? — произнесла она и глубоко вздохнула. — Что ж, возможны только два варианта, либо да, либо нет. И думать долго, размышляя над всего двумя ответами, смешно. Я выйду за вас, Орландо. Это действительно разумно и… думаю, вы правы. У нас впереди блестящее будущее. Я выйду за вас, — она отстранилась, прижав ладонь к его губам, потому что он, вспыхнув от радости, попытался ее поцеловать. — Только не сейчас!

— Ева, но почему? — горячо воскликнул он. Ему не терпелось закрепить свой успех сию минуту, и чтобы как можно больше людей это увидели!

— Орландо, я только хочу поближе узнать вас, и, может быть, попытаться полюбить, — ответила Ева. — Мой здравый смысл подсказывает мне, что вы достойный человек, наверное, все сделаете для того, чтобы я смогла вас полюбить. Но, основываясь на одном только трезвом расчете, нельзя отвечать на чувства, нельзя, — произнесла она, чуть улыбнувшись.