Шпионское наследие - ле Карре Джон. Страница 7

– Он сталкивал нас лбами. Обычная история – разделяй и властвуй.

– Я правильно мыслю, что между Смайли и Хейдоном существовала личная неприязнь?

– Не исключено. Поговаривали, что у Билла была связь с Энн, женой Джорджа. Это застилало глаза Джорджу. А Билл сделал такой ход неслучайно. Он был хитрый лис.

– Смайли обсуждал с вами свою личную жизнь?

– Никогда. С подчиненным о таком не говорят.

Кролик обдумывает мои слова – похоже, не поверил, уже собирается копнуть дальше, но потом передумывает.

– Итак, операция “Складной нож” сдулась, и вы пришли со своими проблемами к Смайли. Лицом к лицу. Втроем. Лимас и вы при нем. Невзирая на низший статус.

– Меня попросил Алек. Он себе не доверял.

– Это почему?

– Горячий был.

– Где происходила эта встреча à trois? [5]

– Какое, черт побери, это имеет значение?

– Я пытаюсь себе представить надежное убежище. О котором вы мне еще не говорили, но скажете. Я подумал, что сейчас самое время.

А я-то убаюкал себя мыслью, что эти сплетни уведут нас подальше от гибельной пучины.

– В принципе мы могли воспользоваться конспиративной квартирой, но во всех квартирах Лондонское управление установило прослушку. Еще был дом Джорджа на Байуотер-стрит, но там находилась Энн, и было общее понимание, что ее не стоит посвящать в тайну, которую она не в состоянии сохранить.

– Она бы побежала к Хейдону?

– Я этого не говорил. Просто было такое ощущение. Вот и всё. Мне продолжать?

– Всенепременно. Если не возражаете.

– Мы зашли за Джорджем на Байуотер-стрит и совершили моцион по Саут-бэнк. Был теплый летний вечер. Он часто жаловался на недостаток физических упражнений.

– И в результате этого вечернего моциона вдоль реки родилась операция “Паданец”?

– О господи! Когда вы уже повзрослеете!

– Уже повзрослел, не переживайте. А вот вы молодеете на глазах. И как прошел разговор? Я весь внимание.

– Мы говорили об измене. В целом, без подробностей. Любой член Лондонского управления, нынешний или вчерашний, подозревался по определению. Пятьдесят – шестьдесят потенциальных предателей. Мы говорили о том, кто, имея доступ к информации, мог раз за разом проваливать операцию. Но мы понимали: при том что руководит Билл, Перси Аллелайн ест из его рук, а Бланд и Эстерхейзи подключаются в любой момент, все, что нужно предателю, – это появиться на открытой планерке или посидеть в баре с начальством и послушать разглагольствования Аллелайна. Билл всегда считал закрытость предрассудком. “Все должны быть в курсе”. Это давало ему идеальное прикрытие.

– И как Смайли отреагировал на ваш демарш?

– Сказал, что подумает и потом с нами свяжется. Ничего другого от Джорджа мы и не ждали. Пожалуй, я выпью кофе, раз уж предлагают. Черный. Без сахара.

Я потянулся, встряхнулся, зевнул. Возраст, что вы хотите. Но Кролик на это не купился, а Лора уже давно меня раскусила. Они смотрели на меня так, словно терпят из последних сил. И никакого кофе.

Кролик теперь держался как строгий юрист. Никаких прищуров. Никаких внятных повторов для слабоумного старика, который еще к тому же плохо слышит.

– Я хочу вернуться к тому, с чего мы начали, если не возражаете. Вы и Закон. Служба и Закон. Сосредоточились?

– Пожалуй.

– Я уже упомянул о ненасытном интересе британской общественности к историческим преступлениям. Что не ускользает от внимания наших доблестных парламентариев.

– Да? Возможно.

– Как и о суде. Все жаждут кого-то заклеймить в исторических грехах. Наш новый национальный вид спорта. Нынешнее безвинное поколение против виновного. Кто покается за грехи наших отцов, даже если когда-то это не считалось грехами? Но вы ведь не отец? Хотя, если верить вашему досье, у вас должна быть толпа внуков.

– Вы, кажется, сказали, что мое досье превратили в отбивную. Вы берете свои слова обратно?

– Я пытаюсь прочитать ваши эмоции. Пока не получается. Или они отсутствуют, или их там целый рой. Вы легко относитесь к смерти Лиз Голд. Почему? И так же легко к смерти Алека Лимаса. В отношении операции “Паданец” у вас полная амнезия, хотя мы прекрасно знаем, что вы имели к ней доступ. В отличие, заметьте, от вашего покойного друга Алека Лимаса – притом что он погиб на боевом посту. Прошу меня не перебивать. – Он продолжил, простив мне мою невоспитанность. – Кажется, начинают просматриваться очертания нашей сделки. Вы признали, что при словах операция “Паданец” слышите далекий звон. Возможно, сказали вы столь же великодушно, сколь и глупо, это название тренировочного курса. Как насчет такого предложения? Вы постараетесь получше расслышать звон, а мы в ответ проясним нашу позицию?

Я задумываюсь, трясу головой, пытаясь расслышать отдаленный перезвон. У меня появилось ощущение, что надо биться до последнего солдата, и этот последний солдат – я.

– Я смутно припоминаю, Кролик, – уступаю я, делая шажок в его сторону, – что “Паданцем”, если ничего не путаю, называлась не операция, а источник. К тому же липовый. Отсюда и недопонимание. – Я надеялся, что мой собеседник смягчится, но как бы не так. – Этот потенциальный источник не одолел первого же препятствия. И, само собой, был тут же отсеян. Записали и забыли. – Я развиваю дальше свою мысль. – Этот источник достался Джорджу как наследие прошлого. Еще одно историческое досье, если хотите, – почтительный кивок в сторону Лоры. – Восточногерманский профессор литературы барокко в Веймарском университете. Приятель Джорджа с военных лет, выполнявший для нас разные мелкие поручения. Он связался с Джорджем через какого-то шведского ученого… в пятьдесят девятом, кажется… – Плети словеса, ходи вокруг да около, золотое правило. – Проф, как мы его окрестили, утверждал, что у него есть горячие новости о сверхсекретном соглашении между двумя половинками Германии и Кремлем. Якобы он это услышал от единомышленника из администрации ГДР. – Все это слетает у меня с языка, как в былые времена. – Объединение двух Германий с условием, что они останутся нейтральными и безоружными. То, чего категорически не желал Запад: мощный властный вакуум в центре Европы. Если Цирк тайно вывезет его на Запад, Проф обещал нам выложить все на блюдечке.

Печальная улыбка, покачивание стариковской седой головы – и никакой реакции по ту сторону большого стола.

– Как потом выяснилось, Проф мечтал о теплом местечке в Оксфорде, гарантированной пенсии, рыцарском звании и чаепитии с королевой. – Я рассмеялся. – И, само собой, он все это придумал. Полная фигня. Дело закрыли, – закончил я с ощущением хорошо сделанной работы, которой сейчас молча аплодирует Смайли, где бы он ни находился.

Зато Кролик не аплодировал. Как и Лора. Первый выглядел чересчур озабоченным, а вторая словно не верила своим ушам.

– Питер, знаете, в чем проблема? – заговорил Кролик после паузы. – То, что вы нам сейчас выдали, в точности повторяет всю эту хрень из фальшивых досье по поводу “Паданца” в центральном архиве. Я прав, Лора?

Очевидно, что он был прав, так как она отозвалась мгновенно.

– Практически слово в слово, Кролик. Придумано с единственной целью – увести подальше того, кто сунет свой любопытный нос в эти дела. Такого профессора не существовало, а вся история сфабрикована от начала до конца. Но звучит красиво. Если надо было спрятать операцию “Паданец” от шустрых глаз Хейдона и ему подобных, фальшивое досье в центральном архиве – идеальная дымовая завеса, так что все это имеет смысл.

– А знаете, что не имеет смысла, Питер? – подхватил Кролик. – То, что перед нами сидит старый человек и впаривает нам ту же белиберду, которую вы и Джордж Смайли и остальные члены Секретки впаривали когда-то. – Тут он позволил себе легкий дружелюбный прищур.

– Видите ли, Пит, мы подняли старую финансовую отчетность всемогущего Хозяина, – пришла мне на помощь Лора, пока я обдумывал свой ответ. – Его черный фонд. Хотя это его личные деньги для манипуляции тайным голосованием, но все равно приходится отчитываться. Я понятно выражаюсь, Пит? – Она говорит со мной как с ребенком. – Он передавал эти деньги из рук в руки своему доверенному лицу в Казначействе. Оливеру Лейкону, впоследствии сэру Оливеру, ныне покойному лорду Лейкону из Западного Аскота…