Экспроприатор (СИ) - Лимова Александра. Страница 4

Так и не дождавшись его реакции, ключила блокировку экрана и кинула телефон в карман кожаной куртки. Вроде знает меня, а все равно прессовать морально надумал. Дурной совсем, что ли. Ладно бы комплексов у него не было, на которых я сплясать могу, а то…

Я положила руки на руль и откинула голову, прикрыв глаза.

Вчера, когда я загасила двести грамм водки и меня отпустило, я стала очень последовательно с пояснениями для тупых рассказывать испуганной до смерти и плачущей сестре, почему именно она дура и чем закончится ее любовь. Она возникала, возражала, божилась в абсурдных вещах. Например таких как то, что ее любовник самый замечательный, любит ее всей душой и, сука, обязательно разведется. Я заржала и накатила еще двести грамм, чтобы с ноги не уебать этой наивной овце.

Кое-как уняв издевательский смех, пошла по второму кругу, объясняя, как для самых безнадежных, чем именно все это может закончиться. Приводила в пример свою ситуацию как вариант сказочного хеппи-энда, как исход один на миллион и объясняла, почему Светке это, кхм, не светит. Там где-то внутри нее что-то дрогнуло, заставило ее мозг чуть рассеять розовую дымку. Чуть. Я поняла, что я скорее сдохну от старости, прежде чем дождусь, что она прозреет. Нужно было брать ситуацию в свои руки.

О, как она воспротивилась! Как сопротивлялась. Что заявляла. В чем созналась, глупая…

Зависть.

И мое горькое понимание, что именно я виновата в тупости своей сестры.

Мы никогда не были особенно близки, она не знала меня, не знала той хуеты, что периодически случалась у меня в жизни. Она была из той серой массы, что считала меня и мою жизнь идеальной.

И хотела такую же.

Я никогда в жизни так не пила. Чтобы катилось по пищеводу как вода, чтобы не закусывать, чтобы уже через минуту желать еще. Никогда не чувствовала себя настолько безусловно, безвыходно, безоправдательно виноватой в чужой ошибке.

Подавила свое желание удариться в тупую бабскую истерику с посыпанием головы пеплом. Мой третий круг с объяснениями и ясное осознание, что все это бесполезно, что нужно решать самой и радикально. Пусть она сейчас возненавидит, но потом поймет. Дай бог, поймет. Не поймет и хер с ним, хотя бы не врюхается туда, откуда ее потом не вытащить. Взаимная любовь. Ага, да, конечно. Люб-off.

Выдвинула ей ультиматум, что либо она организовывает мне встречу со своей любовью, либо я сама ищу пути и за последствия не ручаюсь. После истерики она согласилась.

Ночь без сна. У меня, у нее, у матери, которая не могла добиться ответа, что произошло, пока ее не было, почему Светка, закрывшись в комнате громко рыдает, и почему я бухая в дрова вру ей что все в порядке. Сука, хоть бы мать пожалела. Эгоистка хуева. Кому ты нужна-то кроме мамы и меня, идиотина…

И сейчас я сидела в своей машине возле ресторана и смотрела на часы, ожидая еще десять минут до назначенной встречи.

Ладно хоть Андрюха объявился, хоть повеселил немного, жалко что обиделся, у меня еще много хороших язв было уготовлено.

Однако еще прежде чем я достав телефон, чтобы самой подоставать тварину, считающую себя царем в моем пиздеце, наступил момент икс — ко входу в ресторан подъехал Ленд Крузер с номерами администрации.

Они вышли из машины и меня невольно перекосило при виде того как сестра прижалась к высокому телу в дорогом костюме, пока они поднимались по мраморным ступеням. Я пристально смотрела в спину беспринципного урода, открывавшего перед Светкой входную дверь. Прежде чем зайти вслед за ней он посмотрел на мою машину, припаркованную с краю стоянки. Улыбнулся и вошел в здание.

Вызов был брошен.

Ерохиным Дмитрием Степановичем. Заместителем министра транспорта и автомобильных дорог нашей области. Руководителем департамента планирования и развития дорожного хозяйства. Чиновником с безупречной репутацией. Женатым. Имеющим троих детей. Все старше моей сестры.

Тишину салона моего автомобиля негромко нарушал трек, отчего-то поставленный сегодня на повтор. Я безотчетно повторила звучащие слова:

— Нас учили быть людьми. Просто быть людьми. Хуй с ним.

Возьмем за слоган этого вечера. Да, Ерохин?

Вызов был брошен. И принят.

Усмехнулась, сплюнула в окно, выключила двигатель и покинула машину.

Они ждали меня. Светка была в его тени, сидела лишком близко к нему, подобострастие в ее глазах и тщательно подавляемый испуг при моем появлении. Он лишь вежливо улыбнулся.

Ерохин неуловимо походил на Андрея, хотя и боролся с возрастом менее тщательно. Лицо серьезное, скуластое, но не отталкивающее. Седина в волосах тщательно зачесанных назад. Очки в золотой оправе смягчают достаточно неприятный взгляд. Цепкий слишком. Вбуравливающийся. Уже судя по этому я заключила, что без потерь я отсюда не уйду. Но и его без них отпускать не собиралась.

Я села напротив него, не обращая внимания на сестру, смотрящую на меня волком. Ерохин меня приятно удивил:

— Светлана, будь добра, подожди в машине. — Его голос вкрадчивый, негромкий, такой хочется слушать.

Света, я разделяю это твое желание, но еще немного и я уделаю тебя как бог черепаху. Так что лучше вали отсюда — взглядом говорю ей я и она в ответ кривится, но все же удаляется.

— Теперь мы можем поговорить как деловые люди. — Ерохин кота за причиндалы не тянул и как только моя сестра скрылась из виду, сразу пошел в наступление. — Ввиду особенности обстоятельств, я смею предположить, что основным вашим инструментом манипуляций станет попытка шантажа, заключающаяся в одном единственном, но таком веском условии, что если я не отступлюсь от вашей сестры, то вы найдете способ донести о моей неверности моей же супруге. Я вас правильно понимаю?

— Правильно, Дмитрий Степанович, как это не прискорбно. — Кивнула на льющееся в бокал вино. — К сожалению, у меня было мало времени на поиск более обширного спектра вариантов манипуляции.

Он приятно улыбнулся, блеснул звериными глазами и честным голосом произнес:

— О, поверьте, вам будет достаточно и этого.

— Неужели? — вернула вежливость в улыбке, вопросительно поведя бровью.

— Да, вы не представляете, как дорог для чиновника моего уровня семейный покой. Но оставим сей момент. Я хочу поговорить о вас, Полина Викторовна. — Он склонил голову, внимательно глядя мне в глаза. Люблю таких. Смело глядящих в глаза. Интересные твари. — Честно говоря, вы мне очень интересны. Один факт вашей биографии натолкнул меня на занимательную, пусть и немного авантюрную идею и вместе с тем подарил надежду на бесконфликтное завершение этой встречи. Факт, что меня так заинтересовал, касается вашей работы на одного примечательного гражданина, тут обойдемся без имен. Гражданин достаточно известен в определенных кругах. — Я внимательно наблюдала за выверенной мимикой Ерохина, уже понимая, к чему он клонит. — Признаюсь вам, я весьма любопытный человек, Полина Викторовна, и люблю потакать этой своей слабости, поэтому знаю, что с этим гражданином связаны очень непростые люди, оттого он весьма и весьма избирателен в наборе своего штата.

Не ожидала, что авторитет Зимина сыграет в моей жизни именно такую роль.

— Мне нужно заняться вашей бухгалтерией? — Заинтересованно склонила голову, изучая ровное лицо твари перед собой и не веря в свои слова. Он слишком умен, чтобы дать мне хотя бы подоие возможности собой манипулировать.

— Что вы, я государственный служащий, моей бухгалтерией есть кому заниматься, — улыбнулся Ерохин, подавая знак официанту, чтобы мне обновили вино, к которому я так и не притронулась. — Но полет моей мысли вы уловили верно — я действительно хотел бы, чтобы вы занялись бухгалтерией. Не моей, но хорошо известного мне бизнесмена, с которым, к моему глубочайшему сожалению, у нас вот уже несколько лет кряду сохраняются не очень приятные взаимоотношения.

— Моя работа с его бухгалтерией… Должна иметь цель улучшить ваши взаимоотношения или ухудшить?

— Второй вариант. Я бы даже осмелился сказать, что ваша деятельность должна для него завершиться фатально. Для бизнеса, разумеется. Хотя, порой жизнь так не предсказуема…