Сдаться ты всегда успеешь (СИ) - Давыдова Ирина. Страница 29

    Антон, когда я прихожу домой, просит показать свою покупку, но я до последнего загадочно ее скрываю. И лишь в день нашей свадьбы приоткрываю завесу тайны, когда я, подкрасившись, и подкрутив волосы, надеваю платье и в тон ему туфельки, выхожу из комнаты, появляясь перед моими двумя не менее красивыми мужчинами.

    -Ты невероятна, - шепчет Антон, а я нежно улыбаюсь, кружась вокруг своей оси.

    -Стоило ожиданий?

    -Да, ты прекрасна, - подходит ближе, с сыном на руках, и касается свободной рукой моей спины.

    -Мама, класивая, - говорит Мишутка, накручивая мой локон на свой пальчик.

    -Как и сынуля, - улыбаюсь я, трогая его за пухленькую щечку и осматривая строгий черный костюмчик на маленькой фигурке.

    -Михаил, давай не будем портить маме прическу, - говорит нарочито строго Антон, забирая из руки сына мои волосы.

    -Все нормально, не испортит. Ну, что, пойдем?

    -Да, конечно, - кивает он и, не выпуская сына из рук, направляется к двери.

    Антон хотел особенный день, а я и сама его хочу, потому что уже скоро, благодаря этому дню, у меня будет возможность сделать свою семью полной, с детьми и мужчиной, которого я люблю.

    Ася с парнем, Татьяна с мужем, мои родители и мы втроем, вот и все наши гости. Да и большего не надо, только       родные и       самые близкие, ведь этот день в любом случае запомнится. Мы заходим в ЗАГС и направляемся к кабинету, где уже станем       официальной семьей. Нас приветствует приятная женщина, спрашивая, добровольноели это желание - стать мужем и женой. Антон кивает, говоря свое «да», а затем соглашаюсь и я. Мы обмениваемся кольцами, которые Антон сам выбирал, когда я ходила за платьем, и теперь я смогла их рассмотреть. Аккуратные маленькие золотые ободки - знак нашего единения. Потом подходим к столу, где нам показывают журналы, в которых нужно поставить подписи, каждый из нас по очереди ставит свой автограф, закрепляя уже окончательно наш союз. Работник ЗАГСА поздравляет нас, вручает свидетельство о заключении брака, а я пытаюсь сморгнуть слезы, смотря на наши имена рядом. Антон же улыбается и притягивает к себе, целуя нежно и невесомо.

    -Теперь ты по закону моя, - заявляет мне на ухо, после того как мы выходим из кабинета, и я немного смущаюсь и краснею, отвечая коротким: -Да.

    ГЛАВА 17

    Антон

    Со дня свадьбы прошла неделя, но мы так и не смогли забрать Настю, органы опеки не поверили в столь быстрый брак и подозревали нас в его фиктивности. Конечно, это задевало, но, к сожалению, мы не могли ничего поделать, как бы ни было неприятно. Могли ли мы понять социальные службы? Я не уверен, но скорее это из-за того, что я и Маша хотели удочерить Настеньку, а не кто-либо другой. Возможно, если бы я являлся представителем этой службы, то проверял бы все моменты и каждую ситуацию намного глубже и строже. Дело касалось ребенка, и нормальный, адекватный человек не мог просто так выпихнуть маленькое чудо в руки неизвестного. Только ненормальный мог бы так поступить. Именно поэтому нам не доверяли, ведь ребенок - не игрушка, его нельзя взять на время, поиграть с ним, а потом, по ненадобности, вернуть. Но вот, к сожалению, органыне знали, насколько серьезно мы относимся к малышке, и чего больше всего в жизни ей желаем. Они не знали, кто Настенька нам, и кто мы друг для друга, что в нашей жизни не важно, сколько лет ты прожил в браке, чтобы заявлять, что семья не состоятельная. Признаться честно, для меня Настя была в первые дни ребенком Маши, и не от того, что она мне не дочь, а просто я совсем не знал малышку. Виделись мы мало, а пообщаться нам не удалось и вовсе. Но за те дни, что мы побывали в детдоме, я изменил свое к ней отношение и, видя, сколько боли было в маленьких детских глазах, наполненных слезами, четко осознал, что она мне дорога. Когда маленькие ручки крепко сжимались на шее Маши, мое сердце пропускало удары, а дыхание учащалось от боли за маленькую девочку. Тогда я окончательно решил - она наша, и я постараюсь сделать все, максимально возможное, чтобы в самое ближайшее время Настя стала частью нашей семьи. Семьи, где нет места фальши, лжи и обману, семьи, которая с самого начала была настоящей. И когда мы будем вместе, а этот день обязательно настанет, никто не посмеет обвинить нас в фиктивности, и уж тем более усомниться в нашей состоятельности, как родителей.

    Я обещал сам себе, что сделаю так… Мы с Мишкой сделаем так, чтобы наши женщины были самые счастливые, Настенька и Маша, ибо видеть их боль и слезы - означало медленносжигать себя изнутри.

    Я видел, как страдает Маша, у нее из рук буквально валилось все. Стоило ей только начать чем-то заниматься, как все оказывалось на полу, и я не смел ее в этом винить. Она мать, и этим все сказано. Она переживала разлуку больше всех, и мысли о дочери не давали ей покоя. Мне тоже не давали, но я умел держать себя в руках. Почти каждый вечер я замечал, как Маша дожидается, когда я усну, и только тогда начинает плакать. Мне не нравилось это… Не нравилось, что она боится мне довериться в самым интимных душевных терзаниях, и тогда я подвигал ее к себе, крепко обнимал, и шептал нежные слова, после чего девушка могла уснуть. Несколько раз видел, как она после работы закрывалась в ванной, включала воду и плакала, снова и снова обвиняя себя в том, что не может так скоро забрать свою девочку.

    В такие моменты я себя сдерживал огромными усилиями, чтобы не выломать двери, но понимал, что Маше нужно это уединение. Поэтому забирал Мишку и уходил в детскую, куда через полчаса приходила наша рыжая красавица, к сожалению, с красными глазами. Однажды даже сын заметил, что с мамой что-то не так, и молча, оставив машинку, перебрался к ней на колени и, обняв ручками, долго целовал ее в щеку. Тогда у меня случился некий щелчок - мы не имеем права сдаваться!

    -Мишутка, смотри, папа приехал, - услышал я грустный голос Маши, стоило мне только войти в их группу.

    -Папа, - довольно заулыбался сын и, отбросив уже ненужные штаны, мигом подбежал ко мне.

    Поймав его, тут же поднял на руки и был заключен в крепкие объятия сына, которые с каждым днем для меня становились все дороже и дороже.

    Я все более отчетливо понимал, насколько больно Маше, что она не может так же обнять Настю, так же прижать к себе, и поцеловать румяную щечку.

    -Мама грустила? - решил уточнить я у Мишутки, зная, что он сей факт от меня не скроет.

    -Глустила, - искренне ответил ребенок, смотря мне в глаза.

    -Привет, Антон, -      неожиданно услышал голос сестры, и тут же повернулся к ней, продолжая       держать на      руках       Мишутку.

    -Привет, Танюш.

    -Можно тебя на пару минут? - она бросила взгляд на Машу и снова посмотрела на меня.

    -Конечно. Мишутка, беги к маме, и одевайтесь, сейчас поедем домой, - попросил я, ставя ребенка на пол, а он тут же побежал по направлению к Маше.

    Девушка с грустной улыбкой привлекла к себе сына, а потом, пригладив ему волосики, принялась надевать на него теплые штаны, которые несколькими минутами ранее Михаил отбросил в сторону.

    -Антон, ты прости меня, что, возможно, лезу не в свое дело, но я не могу остаться в стороне, зная, что у нас был такой шанс. Сейчас у нас появилось больше       возможностей забрать Настеньку из детдома, и я взяла на себя       смелость решить       кое-какой       вопрос без вас.

    -Что ты имеешь в      виду? - непонимающе уставился на сестру, ожидая ее ответа.

    -В старшей группе у меня есть мамочка, которая занимает очень неплохой пост в органах опеки.

    -Почему ты думаешь…

    -Я не просто думаю, я уверена, что она нам поможет. Прошлой весной, когда я возвращалась домой, ее сына едва не сбила машина. Наталья тогда покупала ему мороженное, когда малыш буквально за секунду побежал к дороге, а я как раз шла по тротуару, и если бы вовремя не среагировала, то исход был бы плачевным.

    -Какой ужас.