Зеркало грядущего - Савин Владислав. Страница 91

"Спиритический сеанс". Карикатура Кукрыниксов в "Правде" 17 ноября 1953, перепечатана в иностранной прессе.

Сидящие за круглым столом американские журналисты держатся за руки. Над столом висит дух Геббельса (нижняя половина тела в виде дыма), пишущий что-то на листке, на котором виден заголовок "Кольер уикли".

Мэтью Риджуэй, четырехзвездочный генерал Армии США. "Индокитайская авантюра", глава из мемуаров, изд. 1956 г., перевод с СССР 1961 г (альт-ист.).

Еще древнекитайские мудрецы говорили, "когда политика управляет войной, жди беды". К сожалению, это оказалось полностью справедливым для моей страны, в середине двадцатого века!

Бесспорный факт, что после завершения Второй Великой войны, вооруженные силы надо было сокращать — даже столь богатая держава, как США не может себе позволить держать под ружьем столько народа в мирное время. Но то, как это было сделано — послужило причиной для огромных последующих проблем. "Мы больше не пошлем американских парней, наших избирателей, в грязные окопы — на то есть наши союзники, которым мы заплатим, и будем поддерживать высокотехнологичными силами, как авиация и флот" — эта идея стала основной в американском военном строительстве в первое послевоенное десятилетие. Однако, уже китайские события 1950 года показали порочность такого подхода — а Вьетнам продемонстрировал это так, что самым популистским "миротворцам" нечего было возразить.

В период с 1945 по 1953 годы ВВС США подверглись некоторому сокращению — но по причине перехода на новую реактивную технику, финансовые расходы на этот вид вооруженных сил даже увеличились. Расходы на ВМС также практически остались на прежнем уровне, хотя какое-то количество кораблей было выведено в резерв или продано союзникам. Корпус Морской Пехоты не подвергся каким-либо сокращениям вообще, даже чисто физически составляя те же двадцать дивизий, а также авиацию, штабы и тыловые части (всего общей численностью чуть меньше полумиллиона человек). Таким образом, свыше девяноста процентов послевоенного сокращения пришлось на сухопутные войска, объясняя тем, что этот вид наиболее затратен по людским ресурсам, и в наименьшей степени покрыл себя славой во время Великой войны — отчасти эти мнения были оправданы, но всему же есть предел!

Которого не видели политики. К сожалению, даже первая, а особенно вторая Великие войны имели последствием нашествие в наши высокие штабы "гражданских генералов" — политиков, надевших погоны, но сохранивших прежнее мышление. Именно эти политики, а не профессиональные военные, придумали, что достаточно держать напуганный мир под контролем применения нами атомного оружия, а сухопутной армии останется лишь оккупировать территорию капитулировавшего противника. Они совершенно не понимали, что настоящей победы можно достичь только путем разгрома вооруженных сил врага, ну а массовое уничтожение индустриальных ресурсов бомбардировками — лишь одно из средств, которое может и не подавить, а усилить волю противника к сопротивлению. Это осталось незамеченным в 1945 году при капитуляции Японии, принужденной к этому не только нашими бомбежками, но и гибелью своей армии на континенте и флота в Японском море ("вторая Цусима"), однако политики тогда предпочли этот советский вклад в нашу общую победу не заметить. И Китай 1950 года при всей унизительности для США, остался все же частным случаем где-то там, на краю земли. Понадобился Вьетнам, чтобы в Вашингтоне поняли — без крепкой и надежной армии, воевать нельзя!

Осень 1953 года было временем, когда Франция собиралась уйти из Индокитая, окончательно сдав его коммунистам. Что было категорически не в интересах США, поскольку могло оказать крайне опасное влияние на соседние страны ("принцип домино"), и в этом отношении решение о нашем вмешательстве было правильным. Но присутствовало также, "нашей армии и нашей стране необходима маленькая победная война, для повышения уверенности в себе и тренировки перед тем, как будем ставить русских на место". Французы не смогли справиться за девять лет, получив из Вьетнама без малого двести тысяч гробов — но США намного сильнее Франции, а потому никто не сомневался в нашей победе. Доходило до того, что любой, кто смел бы приводить даже самые осторожные возражения, рисковал навесить на себя ярлык "сочувствующего коммунистам" — а Комиссия по расследованию антиамериканской деятельности в 1953 году еще работала, и могла легко сломать любую карьеру.

А ведь мы отлично знали, что такое Вьетнам! Поскольку наш Инженерный корпус еще с 1948 года занимался тыловым обеспечением экспедиционной армии французов, а Медицинский корпус работал там, пользуясь правами "нейтралитета", иногда даже на территории, контролируемой Вьетконгом. Климат, санитарно-эпидемиологическая обстановка, дорожная сеть, линии связи, аэродромы, мосты, гавани, склады — самая подробная информация была предоставлена мне в сводном докладе. И самые простые расчеты были неутешительны — все вышеперечисленное наличествовало на уровне, совершенно недостаточном для действий даже той группировки наших войск, которые мы планировали высадить первым эшелоном. "Что же там делали наши инженеры, девять лет?" — ответ, обеспечивали французов. У которых было гораздо меньше техники — и большую часть боевых машин составляли легкие "стюарты", АМХ-13 и бронетранспортеры. А ведь у нас был опыт Японии, где в группировке нашей оккупационной армии пришлось ставить на консервацию все средние танки, так как при движении по японским дорогам они массово ломали мосты — двадцатитонные "шерманы", а не сорокатонные "паттоны". И опыт пятидесятого года, когда те же "паттоны" показали свое полное несоответствие китайским дорогам. Во Вьетнаме же, как достоверно известно, дороги с твердым покрытием составляют мизерную величину, зато наличествует такое природное явление, как сезон дождей — что наряду с мостами, поднимает проблему сохранности дорожного полотна при интенсивном грузообороте (какой необходим высокомеханизированной Армии США для ведения боевых действий). Я читал мемуары немецких военачальников, жалующихся на то, что "германские танки осенью сорок первого под Москвой вязли на так называемых русских автострадах". Могу заверить, что обычная дорога во Вьетнаме во время дождей, это еще более убогая картина: подобие канавы, заполненной жижей, в которой человек тонет по пояс, а танк или грузовик, по днище, и попробуйте представить движение колонны снабжения по такой "дороге", даже без всякого воздействия противника?

При том, что местность, рисовые поля и джунгли, представляла из себя идеальное поле для партизанской войны. Которую Вьетконг вел против французов уже девять лет, накопив огромный опыт. И наше техническое превосходство никак бы не помогло — тут можно вспомнить Окинаву, когда японцы, загнанные в такие же джунгли в восточной части этого совсем небольшого острова, лишенные какой-либо поддержки извне, сдались только после капитуляции самой Японии, хотя им на головы было сброшено бомб и напалма, как на десяток японских городов. Мы знали, что на территории, контролируемой Вьетконгом, французы могли безопасно передвигаться не менее чем ротой при наличии бронетехники. Нам пришлось бы так же охранять каждую дорожно-ремонтную команду, каждую санитарную автомашину или караван снабжения, и даже каждого телефониста — что вызвало бы совершенно дикий расход людского ресурса, раздергивание полков и дивизий на мелкие подразделения. "Половина армии сидит по укрепленным фортам, вторая половина геройски проталкивает им конвои снабжения, в то время как партизаны всецело господствуют на всей территории" — так было у французов, особенно под конец войны, именно это ждало нас. И наша воздушная мощь не помогла бы — поскольку аэродромы во Вьетнаме, в подавляющем большинстве не имея бетонных полос, в сезон дождей мало отличимы от дорог, и даже в сухой сезон непригодны для современных реактивных самолетов (которых у французов во Вьетнаме не было). По правильной стратегии, до начала войны мы бы остро нуждались в нескольких годах мира, чтобы успеть в спокойной обстановке создать и обучить местную армию а особенно, построить необходимую инфраструктуру. Но у нас не было этих мирных лет! [40].