Dragon Age. Империя масок - Уикс Патрик. Страница 7

– Так этот меч принадлежал особе благородной крови? – спросила Мельсендре, добавив в свой голос точно выверенную толику сомнения.

Достаточно, чтобы вызвать в толпе насмешки над иззубренным старым мечом и побудить Тегана к опрометчивым словам, которые можно будет истолковать как оскорбление.

Замысел прост, но действенен. Банна Тегана будут подначивать, пока он, сорвавшись, не скажет лишнее. Тогда Мельсендре потрясенно ахнет, дабы и последний тупица сообразил, что ему следует оскорбиться. После чего Селине придется сделать выбор: велеть сэру Мишелю вызвать банна Тегана на поединок, чтобы защитить честь Орлея, либо промолчать и допустить, чтобы Гаспар прибег к кодексу чести шевалье и бросил вызов лично. При любом исходе отношения между империей и Ферелденом неминуемо испортятся и обе страны станут ближе к очередной нелепой войне.

А ведь именно в военных делах Гаспару нет равных.

Все эти мысли пронеслись в голове Селины, пока Гаспар подливал масла в огонь.

– Что ж, она называла себя Мятежной Королевой, хотя на самом деле больше смахивала на главаря наемников или бандитов с большой дороги. Она думала, что сумеет изгнать нас из Ферелдена.

– И не ошиблась, – проговорил Теган, упорно не глядя на Гаспара. – Мэрик, ее сын, вышвырнул всех вас из пределов нашей страны.

– Жаль, что сама Мойра этого уже не увидела, – заметил Гаспар, с ухмылкой озирая толпу. – Быть может, если бы при ней был один из этих ваших громадных псов…

Среди знати раздались редкие смешки – и этого оказалось достаточно, чтобы довести Тегана до белого каления. Селина увидела, как напряглись его плечи, как он открыл рот, собираясь сказать именно то, чего добивался Гаспар.

– Банн Теган! – окликнула она.

Селина двадцать лет правила величайшей империей в мире и в совершенстве овладела искусством, не повышая голоса, заставить всех замолчать.

Ферелденский посол повернулся к ней, так и не закрыв рта.

Селина и Гаспар вели Игру так долго, что их вражда стала уже сродни старой дружбе, и потому императрица, выступив вперед, одарила кузена едва заметной улыбкой. Прекрасный ход, говорила эта улыбка, и, возможно, в следующий раз тебе хватит умения выиграть… но не сегодня.

– Ваше императорское величество, – проговорил банн Теган.

Он был все так же напряжен, и видно было, как вздулись жилы у него на шее.

– По вашему лицу я вижу, что этот меч пробудил в вас память о прошлом. Оскорбил ли вас Орлей смертью Мойры Тейрин, Мятежной Королевы? – Толпа дружно, как один человек, затаила дыхание. – Требуете ли вы удовлетворения?

Теган поглядел на клинок, затем перевел взгляд на Гаспара. И наконец, поскольку ферелденец, не будучи искушенным в Игре, тем не менее был неглуп, он посмотрел на саму императрицу, мысленно оценил ее позицию – и негромко ответил:

– Да.

Толпа взорвалась криками, и Селина улыбнулась. Гаспар закрыл глаза и покачал головой, уже сознавая, что проиграл. Мельсендре, женщина-бард, смятенно глянула на него, явно не зная, к чему ей следует теперь побуждать толпу.

Селина оглянулась через плечо на сэра Мишеля, чуть приметно кивнула – и защитник императрицы обнажил свой меч. Сильверитовый клинок сверкнул, отливая голубизной, в просторном зале, и расшумевшиеся аристократы мгновенно стихли.

– Тогда вы его получите, – в наступившей тишине сказала императрица. – Сэр Мишель!

– Ваше великолепие? – отозвался рыцарь, держа наготове меч и ни на миг не спуская глаз с банна Тегана.

– Нам бросили вызов, а вы – мой защитник. Готовы ли вы защитить честь Орлея в поединке между особами благородной крови?

– Нет, ваше великолепие, – не мешкая ни доли секунды, ответил сэр Мишель. – Вызов брошен нам, а стало быть, именно мы выбираем оружие для поединка. Пока выбор не сделан, поединок не может начаться.

– Вот как. – Селина выдержала намеренную паузу. – Понимаю. Мне не хотелось бы обагрить едва начавшую крепнуть дружбу между нашими народами благородной кровью, пролитой в защиту былых разногласий. И потому, пользуясь законным правом выбора, для этого поединка я выбираю оружием… перья!

– Превосходно, ваше великолепие. – Сэр Мишель без колебаний выдернул из своей маски длинное желтое перо.

Знать, толпившаяся вокруг, была непостоянна, тщеславна и кровожадна – но это была ее знать. Они охотно упивались бы скандальным зрелищем кровавого поединка, но с той же охотой сейчас восхищались остроумным решением императрицы. Когда сэр Мишель отточенным движением опытного рубаки вскинул над головой перо, толпа восторженно покатилась со смеху.

Банн Теган, заметно успокоившись, опустил зеленый сверток на пол и облегченно улыбнулся императрице:

– Ваше великолепие, мне, к сожалению, нечем сражаться в поединке такого рода. Как видите, мы, ферелденцы, предпочитаем украшать себя не перьями, а мехом.

Для наглядности он поднял отороченные мехом рукава и даже удостоился смешка из толпы.

– И в самом деле. – Селина обернулась к Гаспару.

На губах великого герцога играла учтивая улыбка – так улыбались, потерпев поражение в Игре, чтобы лишить врагов удовольствия созерцать злобный оскал.

– Кузен, вы сегодня уже проявили щедрость по отношению к нашим ферелденским друзьям. – Селина изобразила благодарный жест. – Не будете ли вы так любезны предложить еще один дар?

– С превеликим удовольствием. – Гаспар моргнул, затем поклонился и быстрым, уверенным движением выдернул из своей маски длинное перо.

И вручил этот почетный знак легендарных орлесианских шевалье только что оскорбленному им собачнику-ферелденцу.

Под восторженный хохот толпы сэр Мишель и банн Теган принялись картинно фехтовать перьями. Селина улыбнулась и, обратившись к Мельсендре, попросила спеть что-нибудь праздничное.

Ночью Бриала пришла в спальню императрицы Селины через потайную дверцу, укрытую за высоким настенным зеркалом.

После бала Селина приняла ванну – она часто так поступала – и облачилась в лиловую атласную сорочку. Свечи, горевшей на рабочем столе, едва хватало, чтобы осветить листы, над которыми трудилась императрица. По большей части спальню озарял свет, льющийся из окна, – холодные бледно-желтые лучи осенней луны высоко в небе и теплое оранжевое свечение огней Вал Руайо у самой земли.

– Он заговорил? – спросила Селина, не оборачиваясь и не отрываясь от работы.

Бриала улыбнулась, глядя на свою императрицу. Длинные светлые волосы Селины были еще чуточку влажны после купания и, ловя лунные блики, привольно струились по ее спине.

– Да, хотя я не думала, что ради этого стоило прерывать ваши вечерние занятия. Ваш бывший капитан дворцовой стражи уже сознался, что тайком пронес во дворец подарок Гаспара, и всецело предает себя вашей милости.

– Как трогательно, – усмехнулась Селина и, отложив перо, повернулась к Бриале.

Лицо императрицы, как было всегда, с детских лет, представляло собой более изящную копию ее маски – тонкие черты лица, нежная бледная кожа, алые, от природы прихотливо изогнутые губы.

– А кастелянша?

Бриала замялась, и Селина одарила ее заинтересованной улыбкой. Наконец эльфийка сказала:

– Глупа, влюблена до безумия, но не вероломна. – И добавила, вспомнив, что Дисирелль и Рилен могли высечь, если бы утка не пришлась по вкусу гостям: – Впрочем, умеренное наказание наверняка поможет ей с честью и достоинством претерпеть нынешнее разочарование в сердечных делах.

– Безусловно. – Все еще улыбаясь, Селина встала и шагнула ближе. – Мы сегодня одержали победу над великим герцогом Гаспаром, а победителям пристало великодушие.

Пальцы Селины невесомо скользнули сбоку по шее Бриалы – и маска с негромким щелчком соскользнула с эльфийки.

– В конце концов, Бриа, – продолжала Селина, убрав маску, – надо быть снисходительней к ошибкам, совершенным в безумстве любви.

Щека Бриалы, уже не прикрытая маской, коснулась щеки Селины, и эльфийка вдохнула благоухание роз и жимолости – нежных ароматов недавней ванны. Атласная, прохладная на ощупь сорочка, повинуясь пальцам Бриалы, соскользнула с белоснежных хрупких плеч.