Трудные дети (СИ) - Молчанова Людмила. Страница 2

Схватила тяжелую барсетку, засунула ее за пазуху и глянула на черный кейс. Вряд ли там бабки. Какие-нибудь документы или прочая хрень, но сам кейс…даже я вижу, что он качественный. Может быть, даже кожаный. Такой в круглую сумму влетит. Еще раз оглянувшись по сторонам и убедившись в отсутствии людей, я коленом оперлась о водительское сиденье и потянулась на заднее - за кейсом. Между сиденьями он застрял. Пришлось переворачивать его боком. Но я справилась. Теперь тикаем.

Я вылезла из тачки, тяжело дыша, и покрепче сжала чемоданчик. Нашла взглядом щербатого. Тот, возбужденно подпрыгнув в воздухе, так что помпон упал ему на лицо, поманил меня к себе. Я…справилась?

Времени радоваться не оказалось. Почему-то щербатый, как-то на мгновение застыв в воздухе, дернул головой и стремительно развернулся, улепетывая вниз по улице.

Мозг еще не успел додумать и придумать причины такого поведения, а ноги уже понесли меня подальше от вскрытой тачки. Не оглядываясь, я припустила вслед за красным помпоном.

Жадность фраера сгубила. Кекс…тьфу ты, кейс оказался для меня тяжелым, даже слишком. Он сам по себе весил изрядно, а вместе с дребеденью, которую таскал там его владелец, - вообще неподъемным. Руки занемели, барсетка под курткой как-то больно ударялась об грудь. Мне и так тяжело было дышать, а уж с этим чемоданом…

Я оглянулась и выхватила взглядом бегущего за мной высокого мужика. Е**ть! Я встряла. И он стремительно меня нагонял и догонял. Дышать становилось тяжелее.

Мелькнула мысль швырнуть кейс в сторону и улепетывать дальше. Возможно, мужик удовлетворится вернувшимся имуществом и отстанет, но сама мысль что-то отдавать, мне не нравилась. Это мое. Я его получила.

Перед глазами замелькали черные точки, и тяжелыми упругими толчками застучал пульс в висках и ушах. Мать твою, надо было с утра пожрать. Нет же, думала отложить на вечер и типа отпраздновать. Ага, щас!

На нары как-то не хотелось.

По-моему, этот му**к что-то кричал мне, но я не слышала. Ноги как будто стали ватными, и перебирала я ими с трудом. Руки отнимались, и кейс пришлось вышвырнуть. Я оглянулась, в надежде, что преследование закончится, и мужик успокоится, но он продолжил бежать за мной, не обратив внимания на упавший в грязь чемодан.

Неожиданно я почувствовала толчок в спину и упала на землю, носом пропахав неровный асфальт. В ладонях зажглась саднящая боль, щека почему-то стала мокрой и онемевшей. За шкирку меня оторвали от земли и встряхнули.

— Ты о**ел, крысеныш? - одной рукой обхватив куцый ворот, мужик тряхнул меня. Мои ноги оторвались от земли и болтались в воздухе. Щека стала ныть. Черная шапка съехала на глаза. Дышать по-прежнему было тяжело. - Я тебя спрашиваю?! Ты что сделал, молокосос? Да я из тебя всю дерьмо выбью и кишки на жопу намотаю, *****.

— Отпустите, дяденька, - прохрипела я, грязными руками вцепившись как клещ в черную куртку и оставляя на ней следы. - Я больше не буду.

Он окончательно разъярился. У меня перед глазами все плыло, но даже так было понятно, что мужик молодой и сильный. И злой. Такой меня отметелит в кустах и оставит подыхать. В лучшем случае - сдаст в кутузку. Япона мать, а!

— Я тебя урою сейчас, гнида подзаборная! Ты что сделал, ублюдок мелкий?! Паразит!

— П-по-ж-жалуйста, отп-пусти, а? Я больше не буду, правда!

Закружилась голова. Наверное, этот урод сильно перетянул горло. Задушит ведь, скотина. Сердце билось как заведенное.

— Слышь ты… - опять грозно зарычал он. - Ты сейчас…

— Мне плохо…

— Нет, сейчас тебе еще хорошо, - многозначительно протянул он и подволок меня к себе ближе. - Вот скоро тебе станет плохо!

— Дяденька…мне…плохо…

Эх, надо было утром поесть…сейчас он меня убьет, а я и не почувствую…хотя это даже хорошо… не надо было ехать в Москву…гиблое дело…они бы еще приказали мне квартиру грабануть…и шапка у щербатого дурацкая…этот помпон красный…как кровь, только грязная…надо было поесть…

С этой мысль я окончательно потеряла сознание и повисла тряпичной куклой у мужика на руках.

***

Я очнулась в темно месте. Никакой свет сюда не проникал, но было по-приятному сухо и тепло. Лежала я на чем-то твердом. Не на полу, но все равно впивается в кости. Шевелиться не спешила. Мало ли что. Старалась даже дышать спокойно. Вроде бы как и не очнулась.

Рядом со мной ничего не шуршало и не говорило. Если бы в ментовке была, гомон стоял бы знатный. Значит, не ментовка. Пошевелила ногой и немного онемевшей от лежания рукой. Кости целы. И не под кустом я. Правда, ладони болят. И щека. Но зато я живая и относительно здоровая. И кстати, даже одетая. Шапка, и та на месте.

Вроде бы не шумела, но через минуту открылась деревянная дверь, неприятно скрипнув. Мужик щелкнул по выключателю, и я, не выдержав, застонала от яркого света, больно и остро ударившего по непривыкшим к глазам. Садюга.

— Очнулся? - нехорошо хмыкнул мужик и оперся плечом об косяк.

Скрестил ноги, сложил руки на груди и смотрит так нехорошо - сверху вниз. Хоть я не видела пока, но тяжелый взгляд великолепно ощущала. Пошевелилась и приподнялась на локте.

— Да, - хриплым и надсадным голосом ответила я.

— Это хорошо.

Кому как. Тебе, может, и хорошо, а мне не по себе. Пользуясь моментом, к тому же глаза, наконец, привыкли, осмотрелась по сторонам.

Лежала я в коридоре. На ум пришла ассоциация с мешком картошки, который сразу в дверях с размаху кидают на пол. Вот и я какой-то грудой валялась почти у самой двери, на резиновом пупырчатом коврике. Ноги раскиданы по всему коридору, даже носком ботинка я умудрилась задеть сапоги мужика. И их испачкать. Незаметно я слегка отодвинулась.

От мысли о картошке в животе громко заурчало. Конечно, этот урод, загородивший проход, все слышал. Я с опаской зажмурилась и услышала насмешливое и надменное хмыканье. Да ладно, я не гордая. Хмыкай на здоровье, туша. Небось сам пожрал. Чаи, кофеи …пирожки разные.

В животе еще жалобнее заурчало.

— Как звать? - спросил мужик. Когда я не успела оперативно сориентироваться, он угрожающе повысил голос: - Слышь! Я к тебе обращаюсь.

— Саша, - недовольно пробурчала я, опустив глаза. Что он собрался делать? Притащил меня сюда…

— Саша, значит, - под нос себе пробормотал он и посторонился. - Кашу будешь, Саша?

Я молчала.

— Кашу будешь?

С таким лучше не спорить. Ну почему у этой машины хозяин - не дородный мужчина с брюшком? Сейчас бы я здесь тогда не сидела.

— Буду.

— Сиди здесь.

Он развернулся и прошел, очевидно, на кухню. Загремела кастрюля, вилки и ложки. Кашу мне делает, значит. А ведь только что чуть не придушил.

Я не была дурой, чтобы сидеть на полу как собачка и ждать, пока мне принесут миску с костью. Надо тикать отсюда. Как можно дальше. Чтобы этот урод не нашел.

Я по возможности бесшумно поднялась и скользнула к входной двери. Потянула замок. Медленно-медленно поворачивала его влево, еще немного…дверь открыта. И на свое горе, я отпустила замок, и механизм с громким звуком перекрутился и вернулся в исходное положение. Твою мать!

Локтем задела железную дверь и бешено закрутила замок, слыша, как приближается хозяин квартиры. Если он опять меня поймает - убьет. Что ж за замки-то такие?

Поймал. С разбегу прижав меня лицом к стене. Больно.

— Слышь, Шурик, ты оборзел совсем? Куда намылился?

— Пустите, пожалуйста. Я больше так не буду.

— Да что ты? - заржал этот ублюдок. - Неужели пойдешь работать?

— Зачем я вам? Можно, я уйду? - как можно жалобнее заканючила я. - У меня братик маленький…

Волей-неволей приходится учиться играть. Иногда запугивать, иногда давить на жалость - в зависимости от конкретной ситуации и конкретного человека. Все наши это умеют. Приходится. Попрошайки обычно овладевают искусством первым, такие, как я - вторым. Но блин, чаще всего мы все вместе, поэтому и запугивать проще. А я сейчас одна. И урода этого запугать не получится.