Возмездие (СИ) - Аввакумов Александр. Страница 4

— Пей, Гера. Я думаю, что нам с тобой не стоит обращать внимание на этого козла. Если он не понимает по-русски, то ему стоит просто посшибать рога.

Гера опрокинул в себя водку и захрустел малосольным огурцом. Теперь уже Гера налил в стакан водку и протянул его своему другу. Друг долго гонял водку из стакана в рот, пока не проглотил её. Лицо его приобрело пунцовый цвет, а глаза стали такими большими и круглыми, что Лаврову показалось, что они готовы были вывалиться из его большой головы прямо в стакан.

— Ты что уставился? Не видишь, что тяжело человеку? Отвернись и не смотри на нас, а то я сам тебе глаза закрою.

Его большая рука, густо покрытая рыжими волосами, потянулась к лицу Павла. Что он хотел ему сделать, Павел не понял. Он схватил парня за кисть руки и ловким движением заломил ему пальцы. Гера охнул и стал медленно сползать с полки, скрепя зубами от сильной боли.

— Отпусти пальцы, козёл! — закричал он. — Сломаешь же!

Павел на какой-то миг ослабил хватку, и этого оказалось вполне достаточно, чтобы Гера вырвал из его рук свои пальцы. В следующую секунду громадный кулак просвистел мимо его головы и с грохотом ударился в стенку.

— А, а, а!!! — закричал Гера, угодив своим кулаком в металлический держатель полотенца, прикреплённый к стене.

Из повреждённой кисти были видны торчавшие осколки костей. Второй парень выхватил кнопочный нож. Он нажал на кнопку, и блестящее узкое лезвие выскочило из ручки ножа. Он стал размахивать им перед лицом Павла, норовя порезать его лицо. В этот момент Лавров оттолкнул от себя побелевшего от боли Геру на его товарища и выскочил из купе.

— Порежу, сука! — заорал второй и устремился за ним из купе.

Они встали друг перед другом, один защищаясь, а другой, стараясь нанести ему удар ножом. Парень несколько раз пытался пырнуть Павла, но тот ловко уклонялся. Разбуженные шумом драки из купе стали появляться заспанные лица пассажиров. Неожиданно для него, вагон резко дёрнулся, и Павел чисто интуитивно схватился за ручку двери. Он не сразу почувствовал в боку боль. Его белая майка густо окрасилась в алый цвет. Парень снова сделал шаг вперёд навстречу Павлу, размахнулся, чтобы нанести ему очередной удар ножом. Но в этот раз Лавров отреагировал своевременно. Он увернулся от этого колющего удара и локтем нанёс удар противнику в лицо. Удар был такой силы, что сломал нападавшему нос. Парень выронил нож и схватился за окровавленное лицо, а затем медленно сполз вдоль стенки на пол.

Павел попятился назад и упёрся спиной в закрытую дверь тамбура. Резкая боль в боку заставила его согнуться. Он задрал майку и посмотрел на рану. Несмотря на большое обилие крови, рана оказалась не настолько опасной, как ему показалось ранее. Нож прошёл вскользь, распоров лишь мышцы живота.

— Помогите! Разве вы не видите, что человек истекает кровью! — закричала одна из испуганных пассажирок.

«Наверное, я умираю», — подумал про себя Павел, увидев приближавшуюся к нему Надежду.

Пассажиры расступились в сторону, давая ей пройти к Павлу. Он сидел на полу вагона и рукой зажимал хлеставшую из раны кровь. Она наклонилась над ним и, достав из кармана халата широкий бинт, стала перевязывать рану.

— У кого-нибудь есть спирт или водка? — спросила она у стоявших в коридоре пассажиров.

Проводница вошла в своё служебное купе и вышла оттуда с неполной бутылкой водки.

— Вот, возьмите. — Она передала ей бутылку. — Посмотрите, у них в купе, похоже, ещё один раненый. У него тоже вся рука в крови. Вы уж здесь разбирайтесь сами, а я пойду, сообщу начальнику поезда об этом ЧП, пусть вызывает милицию.

Надежда перевязала рану Павлу. Вдруг неожиданно для всех, она крепко обняла его и заплакала. Пассажиры удивлённо смотрели на неё, не понимая, что с ней происходит.

В конце вагона появилась проводница в сопровождении крупного мужчины, одетого в форму железнодорожника. Она что-то на ходу говорила ему, показывая рукой на Павла. В этот момент с пола поднялся парень и, шатаясь, направился обратно в купе.

— Иван Петрович! Вот этот и его товарищ, который находится в купе, сели в Арзамасе. Оба были пьяные. Похоже, пристали вот к этому пассажиру. Он у нас едет от самой Москвы. Он военный. Вот этот бугай хотел его зарезать, только у него ничего не получилось, — тараторила она.

— Ты можешь говорить чуть медленнее? У меня от твоего треска уши заложило. Как Вы себя чувствуете? — поинтересовался он у Лаврова. — Я начальник поезда. Я уже позвонил в милицию, и сейчас к станции подъедет скорая помощь.

— Спасибо. Со мной всё хорошо. Я обойдусь и без кареты скорой помощи. Вы лучше окажите помощь вот этим ребятам и сдайте их милиции.

Павел вышел из кабинета следователя, в котором пробыл часа два, если не больше. В коридоре отдела милиции его ждала Надежда.

— Ну, как? Всё нормально? — спросила она его.

— Всё хорошо, Надя. Ты уж меня извини, что втянул тебя в эту историю.

— Да ты что, Павел. Я так счастлива, что снова встретила тебя.

Он обнял её за плечи, и они вышли из здания милиции.

— Лавров! Что тебе сказал следователь? — снова спросила она его.

— Что он может сказать? Сказал, чтобы я по первому его вызову приезжал сюда, к нему. Ты не поверишь мне, Надя, но он сначала не хотел, чтобы я писал заявление. Говорит, вы из разных городов, где я вас буду искать потом?

— А что, он разве их не арестовал? Они же чуть не убили тебя? Это не шутка?

— Ты знаешь, мне сейчас не до них. Я так счастлив, что снова встретил тебя. Надо же, сидели на вокзале, смотрели друг на друга и не могли поверить своим глазам.

Они засмеялись и словно подростки, стесняясь, поцеловались посреди привокзальной площади.

— Ну что, Надя, поедем в Казань на машине? — спросил он её. — Я сейчас договорюсь. Видишь, стоят частники, стой здесь, я сейчас вернусь.

Павел подошёл к группе мужчин, толкавшихся около здания станции, и быстро договорился с одним из них. Они сели в «Жигули» и поехали в Казань. Всю дорогу Павел рассказывал ей о том, как жил после их расставания, как воевал, как искал её. Рассказал, что после последнего ранения был уволен из рядов Советской Армии по состоянию здоровья.

— Ты знаешь, Надя, я часто думал о том, что буду делать на гражданке. Ты знаешь, я умею только воевать, больше ничего. У меня даже гражданской профессии нет.

— Ты же грамотный человек, быстро освоишь какую-нибудь специальность. Сейчас даже медведей учат кататься на велосипедах. Ты наверняка сможешь работать в милиции. Там сейчас, насколько я знаю, с удовольствием принимают отставных военных. У меня отец хорошо знает начальника военно-медицинской комиссии, он поможет тебе пройти комиссию.

— Прости, Надежда, я не хочу работать в милиции. Сейчас я хочу просто вернуться домой. Ты знаешь, я не был дома пять лет. Хочу недели две отдохнуть, осмотреться, а уж потом определиться в этой жизни.

Он замолчал и стал смотреть в окно автомашины. Надежда сидела рядом с ним, крепко сжимая его руку. Она до сих пор не могла поверить, что судьба снова свела её с любимым человеком.

Надежда после возвращения из Афганистана работала в РКБ. Вскоре она заметила, что молодой хирург их отделения Вячеслав Цветов стал оказывать ей особое внимание. В процедурном кабинете, где она работала, каждое утро стали появляться живые цветы. Однажды она застала хирурга в процедурном кабинете хирурга. Он наливал в вазу воду, а на её столе лежал букет ромашек.

— Вы что здесь делаете, Юрий Алексеевич? — поинтересовалась она у него. — Так это, значит, Вы приносите мне цветы.

Лицо Юрия Алексеевича вспыхнуло. Яркий румянец разлился по его щекам. Он растерянно посмотрел по сторонам, словно школьник, застигнутый учительницей при списывании. Надежда взяла его за руку и удержала на месте, так как он, как показалось ей, готов был выбежать из кабинета.

— Юрий Алексеевич, не делайте больше этого. Вы ещё молодой и найдёте себе более достойную девушку. Я старше Вас на три года. Я два года провела в Афганистане и, наверное, потеряла ту нежность, на которую, по всей вероятности, рассчитываете Вы. Не обижайтесь, но я люблю другого человека. У Вас ещё всё впереди — и любовь, и семья и дети.