Спичка и свечка - Луганский Михаил Семенович. Страница 2
Лесопильная машина.
— Я еще долго буду жить, — возразила Свечка. — Жизнь так интересна, узнаешь столько нового!..
— Ничего нового — все одно и то же. Молодые девицы нивесть что о себе воображают и думают, что они вечно будут молоды и пленительны. Смотришь — все понемногу делаются маленькими, некрасивыми, длинные крокодиловы слезы ползут по их белому платью, коса размочаливается, они приучаются курить — еще немного, и кажется, начнут еще и табак нюхать! Не люблю бабья! Я сам двадцать пять лет состоял в браке с одной Цепочкой, которой был предан всей душою. Мы оба были, кроме того, искренно привязаны к одному медному подсвечнику. И что ж бы вы думали? В один прекрасный день она уехала с ним, оставив меня в одиночестве! Нет, ну их к богу, баб!
— Если вы обращались с Цепочкой так же грубо, как со мной, так я не удивляюсь, что она сбежала от вас… — проговорила Свечка.
Фррр!.. послышалось вдруг. Толстый Жук, привлеченный светом, влетел в окно и лежал теперь у ног Свечки. На ногах у него были большие щеточки, он причесал ими свои усы и почистил фалды своего фрака — надкрылья; и приняв достойную осанку, он подполз к подсвечнику, отвесил несколько поклонов и замер в ожидании.
— Вот первый поклонник! — насмешливо заметили Щипцы. — Держите его, не то он улетит!
— Фи! — капризно протянула Свечка. — Он для меня слишком толст — да и мелок. Подожду другого! Мне не к спеху, жизнь еще только начинается!
Жучок полез вверх по свечке, но когда он добрался до ее пламени, оно так сердито затрещало, что он с перепугу свалился на стол и лежал на спине, беспомощно барахтаясь. Щипцы протянули ему руку и помогли встать на ноги.
— Видите, уважаемый, что выходит, когда пускаешься в авантюры? Ищите себе другой пламень, этот чересчур тянется ввысь, и для него лучше всего будет, если мы пообстрижем ему косу!
Жук совсем переконфузился. — Фррр, Фррр!.. — проговорил он и полетел к занавескам.
Тут явился новый поклонник — длинный, тощий Комар. Он закружился вокруг свечки, разливаясь в уверениях любви.
Работницы, обандероливающие спички.
— Фи, какой урод! — гримасничала Свечка. — Да ни за что на свете! Мне нужно другого. Что за тощее создание!
Ослепленный огнем Комар попал в чернильницу, запачкал свои крылья и пополз по бумаге, таща за собою длинный чернильный след. Поэт разозлился и выбросил бумагу за окно.
— Вот и останетесь в старых девах! — насмехались Щипцы. — Один для вас слишком толст, другой слишком тонок. Знатного иностранца, что ли, ждете?
И действительно, явился иностранец — прелестный пестрый Мотылек в голубом шелковом плаще, с черным бархатным воротником. Он выплясывал вокруг да около свечки и нашептывал ей так тихо, что ни слова нельзя было расслышать. К тому же, он говорил на иностранном языке, которого никто из находившихся в комнате не знал. Пестрый иностранец отвесил лучезарной свечке поклонов без числа — может быть, он и впрямь принимал ее за солнце.
Свечка была польщена неимоверно и так и сияла удовольствием.
— Молодой человек, — буркнули Щипцы, — послушайте старого служаку, который знает жизнь: убирайтесь-ка отсюда, покудова целы! Я немало видел вашего брата — все они сложили тут голову. Они опаляли в пламени свои крылья и вынуждены были отправляться домой пешком — или с ними случалось то же, что с одним бражником, который повис, зацепившись, на свечке и погиб жалкой смертью!
Мотылек не послушался и продолжал носиться вокруг Свечки, которая расточала ему самые лучезарные свои улыбки.
Вдруг Свечка вздрогнула. Мотылек хотел ее поцеловать, налетел на огонь, опалил себе крылышки и упал на стол, к подножию свечки.
— Что я вам говорил, молодой человек? — торжествовали Щипцы.
— Очень жаль! — промолвило Пламя. — Но, авось еще кто-нибудь явится!
Жучок полез вверх по свечке.
— Бессердечное создание! Да вы опять курите? — С этими словами Щипцы для снимания нагара проворно подскочили вверх, разинули рот и откусили кусок горящего фитиля. Это они могли проделывать безнаказанно — ведь они были железные.
Щипцы откусили кусок горящего фитиля.
Старые часы пробили десять, потом одиннадцать и, наконец, двенадцать. Свечка становилась все меньше да ниже, а тени в комнате все длиннее. Окружающее все больше погружалось во мрак, понемногу воцарилась тоскливая тишь. Заснул древоточец в доске стола, Мотылек уныло полез за стопку книг. Даже Щипцы задремали.
Молодой человек пошел спать, но перед тем, как выйти, взял еле тлевший огарок свечи, выдернул его из подсвечника, потому что он грозил зажечь кружевную розетку, погасил и бросил в угол, к печке.
Воспользовавшись наступившей темнотой, из всех углов повылезали мыши. Они подошли к Свечке, закрутили свои усы, обнюхали Свечку и начали пожирать жирный стеарин. Только фитилек они оставили в покое.
Щипцы проснулись, разинули пасть и зевнули.
— Эге, уже темно! — проговорили они. — Свечка-то, как видно, приказала долго жить! Как коротка жизнь! Скоро и я отправлюсь на тот свет; я уже чувствую каждым суставчиком, что мне за сто лет. Это, наверное, подагра!
Стол затрещал, и щипцы умолкли. Они знали, что старый ворчун не любит праздных разговоров.
