Счастливый конец света - Горло Анатолий Иванович. Страница 4

Наверное, я был единственным, кто не только слушал, во и тщательно конспектировал его «помудрушки». Не знаю, что больше привлекало меня: убежденность автора в их информативной ценности, диковинное сочетание хвастовства и здравого смысла, мифотворчества и практической смекалки, а может быть, та неистребимая дерзкая веселость, с которой он принимал удары судьбы, при первой возможности нанося ей ответные?

– Не вешай носа, хлопчик! – часто говаривал он. – Лучше, – он понижал голос до шепота, – не при моих друзьях-покровителях будет сказано, лучше вешай тех, кто мешает тебе делать доброе дело…

Как потом выяснилось, долгое время он находился в опале, его лишили права участвовать в экспедициях и перевели в резерв, как записано в протоколе «за грубое нарушение Правил, повлекшее за собой подрыв их авторитета». Думаю, было бы ошибкой считать его сознательным правилонарушителем. У меня есть серьезные основания подозревать, что, скорее всего, он наших Правил толком не знал и знать не желал. Прибыв к нам из космического далека уже матерым, как он себя называл, эфиропроходцем, Допотопо, вероятно, не был в состоянии усвоить другой образ мышления и поведения. Особенно не в ладах был он с одним из трех китов, на которых покоился институт Ордена покровителей, с Правилом Невмешательства: в конечном счете, это и привело его к отлучению от Ордена. К другому Ордену – покорителей (Допотопо говорил «потрошителей») – он не примкнул, хотя те и проявляли к его персоне большой интерес и даже шантажировали его. Допотопо был непоколебим в своей искренней привязанности, может быть, не столько к самому Ордену, сколько к идее покровительства, помощи тем, кто в ней нуждается. Кроме того его связывала давняя дружба с Триэром, который и настоял, чтобы специально для опального Дваэра открыли кафедру, откуда тот продолжал исповедовать свои крамольные взгляды. Риск для Ордена, правда, был невелик, на его лекции, повторяю; не ходили, зато польза от него была очевидной: Допотопо был чуть ли не единственным мастером-наставником, умевшим чинить «допотопную» технику, которой преимущественно и оснащали нашу школу.

Скорее всего именно мятежный дух в сочетании с добротой и привлекли меня к Допотопо. По своему складу я противник пассивного покровительства, более того, полагаю, что это-то и привело наше Малое Облако к нынешнему отчаянному положению, когда наши спасатели безропотно гибнут от руки тех, кого собираются спасти, «гибнут, не нарушая Правил». И не выполнив задания, добавил бы я. Допотопо же умудрялся и дело сделать и живым остаться. Он заразил меня яростным жизнелюбием, бьющей через край энергией, с какой он вечно сражался за что-то или против чего-то, нисколько не смущаясь тем, что нередко оставался в меньшинстве, если не в полном одиночестве. От него научился я слесарному делу, вообще ручному труду, презираемому у нас на Триэсе, и так, увлекся всем этим, что почти полностью запустил остальные предметы и с треском провалился на переходных экзаменах. Триэр, наверное, по просьбе Допотопо; устроил меня мальчиком на побегушках у себя в Центре. Потом эта история с Ндой… С горя я увлекся трифаносомой. И вот теперь я еду искать Допотопо, чтобы передать ему слова Триэра и заодно поставить ультиматум: или он берет меня с собой на эту чертову Терру или…

– … или я размазываю себя по стене общественного туалета в виде надписи: «В моей безвременной смерти виноват наставник Дваэр по прозвищу Допотопо», – выпалил я.

Допотопо поднес к ноздре большой палец, однако передумал и ткнул им в меня:

– Не хватит тебя па такую длинную надпись, хлопчик. Ты покороче: я дурак. – Он настороженно повел носом. – И подпитчик к тому же. А я ведь не раз говорил: ежели бог или кто там у вас, Изверг, обделил тебя умом, береги тот, что есть, как воду в пустыне, держи в холе и неге каждую извилину, не превращай ее в сточную канаву…,

– От безделья это, наставник, – оправдывался я, мысленно посылая к террской богоматери услужливых ребят из «Трех шестерок». – Ну умоляю, возьми меня с собой!…

– Ладно, хватит скулить, – Допотопо стал стягивать с себя замасленный, комбинезон. – Поначалу мне надо знать, лечу ли я, а уж потом будем решать, брать тебя или не брать. А ты, раз жалуешься на безделье, займись пока вот этой кучей дерьма, – он ткнул палкой в груду металла. – Представь себе, что это наш с тобой корабль гробанулся на невиданной и необитаемей планиде и что от твоей башковитости зависит, взлетим мы или подохнем там.

Допотопо бросил мне робу, переоделся в свой старенький диковинного покроя костюм, натянул на уши изъеденную молью шляпу и, постукивая палкой но бетонным плитам космодрома, заковылял к движущейся платформе – самому медленному, но и самому дешевому виду транспорта у нас на Триэсе. К слову сказать, таких скупердяев, как Допотопо, я больше не встречал ни до, ни после: он экономил на всем, хватался за любую работу – шабашку, как он называл дополнительный заработок – и все копил, копил, а на мой вопрос, зачем ему все это, отнекивался, ворча, что таких транжиров, как триэсовцы, не сыскать во всем Облаке.

Вот и теперь он наверняка подрядился собрать грохнувшийся при посадке летательный аппарат неизвестной мне системы. Я быстро переоделся и принялся копаться в обломках, мысленно пытаясь прикинуть, как мог выглядеть этот аппарат до падения. Задача осложнялась тем, что он развалился на мелкие однородные элементы, из которых, как из набора детского конструктора, можно было составить все, что угодно. Мне же нужен был единственный вариант…

Хмель давно выветрился из моей головы, роба набухла, потяжелела от пота, вот-вот должен был возвратиться наставник, а у меня ничего не получалось. Точнее сказать, получалось некое нелепое летательное устройство, на котором с грехом пополам еще можно было сесть, но взлететь – никогда. Кроме того «лишними» оказались многие детали, они, по моему разумению, лишь утяжеляли конструкцию, ничего не прибавляя взамен. Но главное – в обломках не было и намека на двигатель, хотя в кабине оставались следы приборов, свидетельствующие о том, что двигатель был и довольно мощный.

Еще и еще раз перебирал я «лишние» детали, догадываясь, что загадка здесь, что она ускользает от меня скорее всего потому, что бог, то бишь Изверг обделил меня разумом, а я не берег его, пропивая последний, а сейчас заявится Допотопо и увидит, что я ни на что не гожусь, и скажет: «хлопчик…»

– Хлопчик, – сказал Допотопо, – да ты никак собрался лететь на Терру без меня?

Он постучал палкой по боку собранного мной аппарата, покосился на «лишние» детали:

– Вот и у меня такая же петрушка получается, чего-то всегда в избытке, а чего-то не хватает…

– Двигателя не хватает, – тоскливо подсказал я.

– Так его, хлопчик, и не было, – спокойно заметил Допотопо. – Знаю я этих голодранцев с Черного Хутора, к нам прилетают на планерах, а обратно на ворованных движках. Да еще пару с собой прихватят, для продажи. Видать, эти штуковины, – он ткнул палкой в «лишние» пластины, – от контейнера, в котором они собирались утащить запасные движки. У меня радостно заколотилось сердце:

– Могу ли я считать, наставник, что…

– Можешь, – сказал Допотопо, – только…

– Ура-а! – возопил я, заключая его в объятия. Отстраняя меня палкой, он продолжал:

– Только радоваться, хлопчик, рановато. Досточтимый Триэр сказал, что не может предложить мне ничего, кроме списанной техники и всякого сброда, потому как я не член Ордена. Так что, прежде чем сказать да…

– Да! Да! Да! – снова заорал я, поднимая Допотопо.

Я шагал по учебному космодрому, держа наставника на высоко поднятых руках, пот заливал мне глаза, но руки мои не дрожали!…

– Выше головы, малыши и малышки, поудобнее устраивайтесь на своих нарах, получше протрите все три глазика и настройте помятые за ночь биоантенночки! Джерри Скроб из «Трех шестерок» приветствует вас и спешит сообщить, что третья экспедиция на Терру состоится!