Служанка (СИ) - Росси Делия. Страница 9

Я показала два пальца.

– В месяц?

Я помотала головой.

– В год?

Я кивнула. Глаза арна полыхнули алым, и я снова замерла, застигнутая врасплох зарождающейся в них бурей.

– Убью мерзавцев! – выдохнул лорд Крон и полоснул меня гневным взглядом.

Я невольно отшатнулась.

Лорд Крон поморщился. Он провел рукой по лбу, словно отгоняя дурные мысли, и сказал уже более спокойно:

– Одежду вам всем выдадут. Завтра. И чтобы больше я этого убожества не видел, – арн кивнул на мою рубаху.

Выдадут? А деньги из жалованья вычтут? Разве будет хозяин задаром рубахи раздавать?

Я расстроенно вздохнула. Правильно Микошка говорил. «Вот посмотришь, Илинка, приедет милорд, и тут совсем другие танцы начнутся», – посмеивался конюх. Видать, начались.

Граф поднялся со стула и молча пошел к выходу. А я смотрела ему вслед и думала о том, какие ещё перемены нас ждут.

***

Штефан

– Ваше сиятельство, там вас у ворот спрашивают.

– Кто?

Он смотрел на Лершика, а сам прикидывал, замешан дворецкий в воровстве или управляющий один бесчинствовал.

– Военный какой-то. Не захотел представиться, – в голосе Лершика слышалось недовольство.

Еще бы! Это ж какое вопиющее нарушение правил – гость имя не пожелал назвать. Штефан хмыкнул.

– Проводи его в гостиную, – велел он, так и не придя ни к какому выводу. Интуиция подсказывала, что дворецкий причастен ко всему, что происходит в Белвиле, но вот доказательств не было. По документам, которые Штефан успел просмотреть, выходило, что Лершик исправно исполнял свои обязанности, получал ежемесячное жалование и ни к каким аферам слизняка отношения не имел. А вот к Винкошу у него теперь совсем другой разговор будет. Двадцать восемь стависов в год с каждого слуги. Пятнадцать слуг, восемь дворовых работников, десять человек охраны… И так двадцать лет. Хорошо нажился управляющий. От души брал, с размахом.

– Винкош где? – спросил он.

– Вещи собирает, Ваше сиятельство, – настороженно ответил дворецкий, и в глазах его сверкнул упрямый огонек.

– Вели ему ждать в кабинете. Разберусь с гостем, подойду.

– Ваше сиятельство, дозволено ли мне будет сказать?

Лершик весь как-то подобрался и склонил голову набок.

– Говори.

– Дан Винкош – толковый управляющий. В Стобарде другого такого не найти. Лорд Меклер его давно к себе переманить пытался, и лорд Кобаш клинья подбивал. Вы бы не рубили сгоряча, Ваше сиятельство.

Глазки дворецкого снова недобро блеснули, а кончик длинного носа еле заметно дернулся.

– Посмотрим, – хмыкнул Штефан, все больше склоняясь к мысли, что управляющий на пару с дворецким воровал. Чутье подсказывало, что эти двое заодно действовали. И еще неизвестно, кто главным был. – Веди сюда гостя, посмотрим, кто там пожаловал.

– Сию минуту, милорд.

Лершик поклонился и направился к лестнице.

Штефан задумчиво смотрел ему вслед. Высокий, похожий на крючковатую сухую палку дворецкий шел, слегка раскачиваясь, шаркая и почти не поднимая ног. Длинные полы его черного кафтана скособочились и хлопали при ходьбе, а редкие седые волосы спадали на худую спину неопрятной косицей. Штефан попытался вспомнить, сколько же Лершику лет. Дворецкий служил ещё при его деде. Потом при отце. И вот теперь ему достался. Этакая семейная белвильская реликвия, переходящая из поколения в поколение, от старого владельца к новому. И ему предстояло решить, сохранить эту традицию, или положить начало новой.

Штефан провел рукой по лбу, откидывая назад мешающиеся пряди, и вошел в распахнутые двери гостиной. Раньше, во времена первых Кронов, здесь был тронный зал. На стенах до сих пор оставались старые гобелены, изображающие короля Драго и приносящих ему дары иноземцев. Творения белвильских мастериц потемнели от времени, их яркие краски поблекли, но все еще можно было отчетливо рассмотреть и крупного мужчину, сидящего на троне, и алую мантию, спускающуюся на каменные ступени, и склонивших головы вассалов, и напыщенных аверских послов. Десять гобеленов, по пять на каждой стене. А сами стены простые, не облагороженные дубовыми панелями. Грубая кладка, неровные швы, потемневший от времени камень.

Штефан прошел к неудобному, с высокой спинкой креслу, и сел в него, вытянув ноги к камину. Шустрая девчушка уже успела разжечь огонь, и сейчас тот громко трещал, поедая толстые поленья.

Штефан сжал деревянные подлокотники. Простые, некрашеные, отполированные руками нескольких поколений хозяев Белвиля. На правом было небольшое углубление. Он помнил его с детства. И трещину на левом – от старости дерево рассохлось и разошлось глубокой некрасивой раной, обнажив розоватые слои букового основания. Когда-то в этом кресле любил сиживать его дед. Причем сидел всегда ровно, не облокачиваясь. Лорд Вацлав на дух не переносил расслабленности и никогда, даже в самые преклонные годы, не позволял себе согнуться или откинуться на спинку кресла. Единственное, что дед допускал, это опереться на подлокотники. Железный был лорд. Несгибаемый.

– Вот я и вернулся, дед, – тихо сказал Штефан. – Как ты того и хотел.

Здесь, в этой комнате, все выглядело так, будто лорд Вацлав ещё жив. На небольшом столике стоял круглый штоф со сливовой ратицей и старинная пузатая рюмка из толстого стекла. На ореховой подставке лежали любимые дедовы трубки. В небольшом, расписанном яркими узорами шкафчике хранились древние рукописи, которые лорд Вацлав собирал почти семьдесят лет. В них были старые стобардские легенды о Скароге, заклинания и наговоры, пророчества о роде Кронов и сложенные несколько веков назад баллады о первом короле.

Долгими зимними вечерами, когда за окнами валил снег, лорд Вацлав любил сиживать в кресле и перелистывать страницы стобардской истории.

Штефан будто воочию увидел костлявую фигуру деда, его длинные седые волосы, сухие, обтянутые пергаментной кожей руки, ярко сверкающие на пальцах перстни. Относительно новый золотой, с большим черным бриллиантом, и старинный серебряный, в виде волчьей головы, передающийся в их роду каждому новому владельцу Белвиля. Штефан посмотрел на свои пальцы. Может, последовать традиции и тоже надеть фамильное кольцо? Или ограничиться золотым?

– Ваш гость, милорд, – голос дворецкого заставил Штефана отвлечься от размышлений.

Он поднял голову и растерянно моргнул, не веря своим глазам. Вот это сюрприз!

– Бранко! Ты откуда здесь взялся?

Штефан привстал, неверяще глядя на бывшего вестового. Бранко Кражич, старый друг и соратник, шел к нему от двери и широко улыбался. Его грубое, словно выточенное из корявого куска дерева лицо светилось от радости, а из-под кустистых бровей ярко зеленели раскосые глаза.

– Ты же в Рагницу собирался.

Штефан встретил друга коротким объятием.

– А я, Ваше сиятельство, передумал, – хитро осклабился Бранко. – Служба моя хоть и закончилась, а все ж не по-людски это, командира бросать. Оно ж и в мирной жизни не помешает, когда есть кому спину прикрыть.

– А как же твоя Райна? – спросил Штефан. – Ты ведь жениться собирался. Я уже и подарок в Рагницу отправил.

По лицу Кражича прошла тень.

– А Райна теперь мужняя жена, – нарочито равнодушно ответил Бранко. – Не стала она дожидаться, пока я из Варнии вернусь. Выскочила за пекаря, сидит теперь в лавке, калачами торгует.

Что ж, обычная история. Женщины – существа непостоянные, их слово и ньера ломаного не стоит. Вот и Кражичу пришлось на себе эту истину испытать.

Штефан не стал больше ничего выяснять.

– Останешься? – просто спросил он.

– Коли не прогоните, – сверкнул глазами Бранко. – Вы же знаете, я за вами и в огонь, и в воду.

– Лершик, вели на стол накрывать, – обернулся к дворецкому Штефан. – И вина принеси лигерского, что в подвале хранится. Да побыстрее.

– Слушаюсь, милорд, – Лершик бросил взгляд на Бранко и зашаркал к двери.

Правда, Штефан был уверен, что стоит дворецкому выйти из комнаты, как вся его старческая немощь тут же исчезнет. Видел он, как тот на работников орет и каким коршуном на служанок наступает. С утра понаблюдать сподобился, как с пробежки вернулся.