Северная корона (СИ) - Ольховская Влада. Страница 38

Все это он теперь пытался объяснить Альде. Он и сам не знал, зачем. Пожалуй, говоря с ней, он пытался объяснить новую правду и самому себе.

— Мы жили в ожидании, — признал он. — Помощи, спасения, чего угодно. Мы сидели и ждали, а наша жизнь проходила мимо! Возможно, для первого поколения это еще было простительно. Они не к такому готовились, они действительно потерпели бедствие и помнили другую жизнь. Они знали, что там, в космосе, остались другие корабли, и надеялись на их помощь. Но уже второму поколению стоило бы задуматься! Если никто не пришел сразу… придет ли вообще?

— Людям привычна вера в лучшее, — заметила Альда. — Это нормально.

— Может быть, но только до тех пор, пока вера в лучшее не мешает работать над собой. Понимаешь… Мы ждали, убеждая себя, что наше существование на Арахне ограничено. Этим мы лишили себя запасов и ресурсов, теперь мы в тупике! Что мы будем делать, если вы не поможете нам?

— Не думай об этом, лучше расскажи мне про свое детство.

Он подозревал, что Альда просто пытается его отвлечь, ведь его будущее было незавидным. А может, ей и правда было интересно, она ведь исследовательница! Ему нечего было скрывать, да и спать все равно не хотелось.

Но его рассказ получился коротким. Жизнь на Арахне была размеренной, скудной и слишком осторожной, чтобы называться полноценной. Рожденные дети некоторое время проводили с матерями — но ровно столько, сколько требовалось для грудного вскармливания. После этого они отправлялись на воспитание в общую группу.

— Так, подожди… — нахмурилась Альда. — Как же твои родители это допустили?

— На Арахне нет родителей в том смысле, который ты придаешь этому слову. И семей тоже нет…

Он понимал, о чем она говорит, лишь потому, что первое поколение еще пыталось сохранить традиции Земли. Муж и жена, брак, дети — вот что было для них важно. Но на Арахне эта система ценностей не работала. Люди слишком часто умирали, дети оставались сиротами, и было принято решение сразу приучать их к общему воспитанию. Нет, они знали, кто их родители, и родители их навещали. Но вместе с тем новое поколение постоянно оставалось под присмотром, это уменьшало риск, что дети погибнут.

Из-за этого, пожалуй, и стали ненужными браки. Если кто-то хотел провести всю жизнь только с одним партнером — это было его право, однако никакой закон к этому не обязывал. Чаще всего партнеры появлялись на время, по настроению, и так же быстро исчезали. Благодаря этой новой традиции рождалось куда больше детей, чем при былой моногамии.

— То есть, Крита — не твоя невеста? — удивилась Альда.

— Нет, конечно, — рассмеялся он. — Крита очень помогла мне, когда исчез мой отец, она меня поддержала. Но это и не удивительно, ведь мы знакомы с детства.

— Это не удивительно, потому что она тебя любит.

— И вот опять ты думаешь по-земному, — покачал головой Блейн. — У нас такого нет. Любовь… На Арахне нет места для любви!

Альда многозначительно улыбнулась, будто знала тайну, скрытую от него, но спорить не стала. Она лишь попросила:

— Продолжай, пожалуйста.

Свою мать Блейн почти не помнил — в памяти остались только вспышки, фрагменты тех редких встреч, что у них были. Она умерла рано, так что ему общее воспитание как раз помогло. А вот отец заходил к нему часто, и, когда Блейн стал чуть старше, позволил поселиться рядом с собой.

Но для советников это не было таким уж большим подвигом. Они нуждались в наследниках, чтобы передать семейные знания и власть. В ту пору Блейн был близок с отцом, он и подумать не мог, что все закончится вот так.

Его мир был камнем, металлом и страхом. Ему день за днем внушали, что жить можно только возле корабля, а всего остального надлежит бояться. Лучше и вовсе не расслабляться, даже дома, дольше проживешь! Поэтому он, выбираясь в джунгли, не присматривался к ярким цветам и не искал новые возможности, он хотел как можно быстрее вернуться в свою уютную темную нору.

Сейчас было странно рассказывать о том, что он будто жил с закрытыми глазами.

— Но твой отец умел мыслить свободно, — указала Альда. — Странно, что он не научил тебя этому.

— Не только я совершал ошибки, он — тоже. Он был увлечен своими исследованиями, а мне было плевать на них. Пожалуй, он все ждал, когда я образумлюсь! Как видишь, не дождался.

А потом Фостер оказался здесь, он проходил по этой земле и смотрел на эти растения. Он был один, когда обнаружил гору костей! Блейн многое отдал бы, чтобы узнать, о чем он тогда думал. Было ли ему страшно? Да, это точно, тут кому угодно было бы страшно, кроме этих пришельцев, которые сами страшнее чудовищ. И все же Фостер не поддался страху, какая-то неведомая сила гнала его дальше, не позволяя умереть на месте и покончить со своими страданиями.

Он даже не мог дышать… Блейн думал, что тоже не сможет. Отправляясь в экспедицию, он запасся масками, спасающими его от болотной отравы, зависшей в воздухе. Вот только Альда забрала эти маски в первый же день.

— Ты способен адаптироваться, — пояснила она. — Ты и остальные. Но нужно делать это постепенно.

— То есть?

— Те микроорганизмы, которые мы обнаружили в вас… Они помогают быстрой адаптации. Ты всю жизнь жил возле реки, там один тип воздуха. В джунглях он меняется, но постепенно. Мы будем запускать его в машину по чуть-чуть, чтобы ты привык.

— Но как же вы? В вас-то нет паразитов!

— Нам это и не нужно, — загадочно улыбнулась Альда.

Ее план, безумный и разрушительный на первый взгляд, сработал. Поначалу у Блейна кружилась голова, его тошнило, мысли путались — совсем как раньше, когда он оказывался в глубине джунглей. Но постепенно он привыкал, и это убирало еще одно препятствие с пути исследования планеты.

Почему должны были появиться чужаки, чтобы показать им, как много они могут?

Ответа на этот вопрос он не знал.

А пришельцы, в свою очередь, действительно не поддавались влиянию Арахны. Блейн уже не сомневался, что они не люди. Он просто пока не разобрался, кто они такие.

— Честно говоря, я даже не знаю, на что я надеюсь.

Он решился сказать ей то, что давно уже не давало ему покоя, подтачивая его силы.

— На то, что мы найдем твоего отца и спасем колонию, разве нет? — удивилась Альда.

— Даже если мы ее спасем, это будет серая и унылая жизнь. Эти домики, эти камни, вечный страх… Вы дадите нам машины, если очень повезет. Но мы все равно будем существовать. И если раньше мы существовали с надеждой на чудесное спасение, то теперь уже я не знаю, за что держаться.

— Не о том думаешь. Мы ведь не просто выделим вам машины. Мы поможем, когда узнаем, чем именно ценна ваша планета. И от этого зависит, чем вы будете заниматься и каким станет ваше будущее! А теперь тебе нужно отдохнуть. Мы продолжим путь, как только рассветет.

Она не стала говорить, что если планета окажется бесполезной, то и ее население никто спасать не станет. Блейн и так не забывал об этом.

***

Ее организм быстро очистился от наркотиков, и, когда она очнулась, она чувствовала себя прекрасно — не было ни головной боли, ни слабости, ни тошноты. Впрочем, сейчас это служило слабым утешением. Ноэль слишком хорошо понимала, что попала в беду.

Но отчаиваться было рано: она все-таки жива! Если бы ее хотели убить, это сделали бы сразу. До тех пор, пока все не закончилось, у нее есть шанс спастись, и она собиралась действовать по инструкции.

Она приподнялась на локтях и осмотрелась по сторонам. Она не была связана, и это уже радовало. Кто бы ни напал на нее, он ее точно недооценил! Ноэль обнаружила, что лежит на холодном металлическом полу, в клетке из добротного металла. Она не была уверена, что ее силы хватит, чтобы согнуть эти прутья, но пока не собиралась и пробовать. То, что окружало клетку, надежды тоже не внушало!

Ее принесли в полуразрушенный зал, который теперь больше походил на свалку. Здесь повсюду поднимались к далекому потолку горы металла и другого мусора. Вполне возможно, что, очищая корабль, поселенцы приносили сюда ненужный хлам — и забывали про него.