Ночь святого Кондратия (СИ) - Мышык Лев. Страница 26

Поутру Дьявол уже не обнаружил незакомки. Зато на постели осталось кое-что от нее. Юрий не сразу догадался, что вот эта полосочка шелка и вторая полосочка меха — на самом деле трусики. То ли позабытые, то оставленные на память. Дескать, вспоминай и облизывайся… Граф Дебилиан… Она же наверняка по чертовой коже догадалась, что граф ненастоящий!

Юрий рванул с чердака прямо через окно по крышам — очень уж не хотелось вводить добрых жителей города Бомона в лишние расходы на поленья. Странно, но теперь воспоминания о сожженном жабоваре Лисане мужчину ничуть не волновали — точно кошка хвостом вымела из головы.

И только сообразив, что за ним никто не гонится, Юрий вспомнил о покинутых на балу спутницах! Которых обещал ублажать… А вдруг их обидел кто? Или та же Константа по простоте деревенской кому-нибудь не так поклонилась? В “Лису и цаплю” Юрий вбежал, покрытый холодным потом — и был так рад увидеть обеих женщин живыми и здоровыми, что на неизбежные упреки ответил только идиотски-счастливой улыбкой.

Поняв, что упреки никакого действия почему-то не оказывают, Зафира прибегла к последнему средству:

— Я! Кровь за тебя пролила! — она гордо подняла уколотый в ночь Святого Кондратия палец. — Ты должен мне служить! А не таскаться по шлюхам!

Но Юрий даже на это не ответил, уйдя грузить повозку. Караван ждать не будет! Хозяин “Лисы и Цапли” подмигнул ему понимающе — и тут Юрий вспомнил, что маску-”Ворона” он позабыл рядом с меховыми трусиками.

Тут Юрия двинули кулаком промеж лопаток — да с такой силой, что Дьявол чуть было с передка на спины поням не упал. Согнулся вдвое.

Руку он сразу узнал, и все воспоминания о приятно проведенной ночи и трофеях растворились, как наконец-то исчезнувший туман. С утра Константа пересчитывала припасы, потом за этим занятием и уснула — ничто не предвещало беды. А вот встала совершенно не с той ноги. Что, кстати, в тесноте повозки могло на самом деле получиться. Затекла рука или нога — вот и настроение боевое… Как бы на спине, даже сквозь чертову кожу, шишка не выросла.

За спиной разгибающегося Юрия камеристка перечисляла всю его чертову родню. Дослушав до “чертовой золовки” и “дьяволова деверя”, мужчина уже сердиться не мог. Но бурчание Константы не становилось тише.

— Я его сама исцарапаю! — разобрал Юрий возглас разбуженной шумом Зафиры. Судя по грохоту и треску, баронская дочь, тоже вставшая не с той ноги, ломилась к спине Дьявола подобно медведице в малине.

— Девушки! Милые! — сдавлено прохрипел Юрий, — Я, конечно, это самое… Враг… Но бога-то побойтесь!

За спиной резко стало тихо, и Юрий, наконец-то, отважился обернуться. На него смотрели два совершенно белых лица с глазами в хорошее блюдечко.

Первой опамятовалась Константа:

— Ты побожился — и не сгорел? — указательный палец уперся едва не в переносицу. Юрий снова чудом удержался на передке.

— А ты мне говорила, что он не Дьявол! А я еще и не верила! Обманщик!

— И хвост у тебя козлиный!

Хорошо, что характер у пони был смирный, и продолжали они топать по тракту, отгоняя мух роскошными хвостами. Юрий повертел головой, пытаясь сообразить, услышал ли ссору кто-нибудь еще. Но, похоже, что редкая цепочка дозорных не обратила на бабскую склоку ни малейшего внимания.

Константа выдернула из рук мужчины поводья, уселась рядом и рыкнула:

— Сгинь! Немытый!

Зафира сосредоточенно любовалась пейзажем. Указывала на каждую синичку, восхищалась каждой любопытной белочкой, скачущей по соснам вдоль Тракта. На Юрия женщины очень уж случайно не смотрели совсем.

Тогда Юрий забрался в глубину повозки — по звякающему чем-то мешку — и, устроившись на тюфяке, заснул, вспоминая при том полушария, хозяйка которых и не думала с ним скандалить.

Проснулся Юрий, сладко зевая, от непривычной тишины и покоя. Караван останавливался уже на ночлег. Прогуляв предыдущую ночь, Юрий благополучно проспал день. Пожалуй, девушки разбудили бы его пораньше — но ведь они же с ним не разговаривают!

Впрочем, дуться стало некогда. Юрий выпряг пони, повесил им на морды сумки с овсом — ничего иного сделать не позволила Зафира, которая кинулась обтирать лошадок и даже полезла смотреть камушки в подковах. Этого от баронской дочери Юрий совершенно не ожидал. Константа сунула ему в руки смятые кожаные ведра — судя по виду, с трудом удерживаясь, чтобы не расправить ведра на его голове. И без единого слова указала на поблескивающий в закатном солнце ручей. Караван вытянулся по тракту вдоль воды, и Юрий поежился, вспомнив, что вода защищает от Песчаных. Он принес пару ведер напоить пони. Потом еще пару сварить ужин. Потом еще пару умыться перед едой. И как-то не сразу заметил, когда солнце успело зайти. Мир вокруг из розового сделался жемчужно-серым с оттенком сапфирового. А от воды белой стеной поднялся туман.

На ярко-оранжевый костер тучами полетели комары, ничуть не боясь умереть в пламени. Константа шлепнула в огонь охапку зелени, от чего поднялся настолько едкий дым, что задохнуться испугался и сам Дьявол.

Ужин зато оказался королевский. Ничего похожего на кое-как запеченных краденых уток. Нет, сами-то утки оказались вполне хороши. Да только ни крошки соли к ним тогда не было.

Зато сейчас, вооружившись всеми достижениями походной кулинарии, Константа показала, чего лишается Дьявол, легкомысленно бегая за посторонними кошками. Даже Зафира позабыла про боязнь растолстеть и уплетала за обе щеки.

Отвалившись от еды, Юрий разлегся возле колеса на попоне и протянул:

— Благодать…

Константа попытку примирения отвергла:

— Ты менестрель? Вот и менестрель. Давай, развлекай нас.

Юрий пожал плечами:

— Так мы же лютню забыли купить.

Константа загремела плошками, составляя их стопкой и намереваясь вручить тому же Юрию чтобы помыл. И тут из тумана раздались крики дозорных — слова заглушили визг и ржание. Волна катилась все ближе. Константа так и замерла с плошками в руках. Юрий, подскочив, ухватился вместо нового кинжала за привычный хвост. Зафира, совершенно забыв, что вообще-то она еще дуется, спряталась за плечом Дьявола. Над волной невнятного громкого гула, ругани и лязга вознеслось:

— Ежиный король!

— Ой, мамочки! — Зафира упала в обморок. Хвост Дьявола с неслышным щелчком засветился голубовато-зеленым. Константа решительно подхватила дровяной топор. Юрий столь же решительно забросил баронскую дочь в тележку, чтобы не затоптали. Оглядевшись, Юрий так и не увидел легендарную тварь, хотя орали уже совсем рядом.

Константа выхватила из костра ветку потолще и сунула Юрию в руки. Сама же потянулась за второй. Но тут из тумана проявилась темная масса, размерено движущаяся вдоль реки. По мере выхода на свет становилось видно, что тварь здорово похожа на Песчаного из пьесы. Только ростом на две головы выше Юрия, а зато обхватом в три-четыре Константы — насколько Юрий мог разобрать в пляшущем свете факела. Только обхватывать чудовище не стал бы даже медведь: иголки торчали из ежиного короля, полностью оправдывая его имя. А титул оправдывался витой короной из непонятно чего, по которой весело перебегали сине-зеленые огоньки. Константа изумленно уставилась на хвост Юрия, мерцающий точно так же.

Тварь перла вдоль воды, не сворачивая, сталкивая с дороги даже тяжеленные фургоны, давя костры и корзины, не обращая ни малейшего внимания на тыкающих в нее железом стражников.

Юрий, не подумав, бросил свой факел в голову твари. Факел повис на короне и застрял. И тут же чудовище отреагировало. Всей тушей обернувшись к обидчику, оно разинуло пасть — почему-то посреди живота — и заревело так, что пони мигом порвали привязь и унеслись в ночь. А за ними разбежались и те смельчаки, которые не сделали этого раньше. Увидев, что тварь направляется к тележке с Зафирой, камеристка бесстрашно швырнула в разинутую пасть свой факел — но его отбросило ревом. Не обращая внимания на новую помеху, король шагал к тележке. Тогда Константа, придав себе смелости отчаянным воплем, налетела на шипастый бок с топором и рубанула, как будто рубила голову курице. Раздался треск, полетели сине-белые искры; Константа выпустила топор и с визгом отскочила. Только тут опомнившийся Дьявол возжег на конце хвоста огненный шип длиной в локоть и героически шагнул навстречу опасности.