Очень плохой профессор (СИ) - Сокол Лена. Страница 49
Но к понедельнику состояние профессора усугубилось.
Дышать без Ольги становилось трудно, жить — практически невыносимо. Он каждые десять минут проверял свой телефон, но всё бесполезно. Тот молчал. Уже в обед Матвей высматривал девушку в коридорах университета и в столовой, и один раз даже спустился на первый этаж и стал кружить возле аудитории, в которой у нее шло занятие по высшей математике.
Матвей Павлович долго размышлял, что скажет Ольге. Строил в уме сложные трехэтажные предложения, которые почему-то казались ему пафосными и глупыми, потом мысленно сменял их банальным «прости», затем снова сомневался и пытался придумать что-то получше. Но ничего не выходило.
«Будь, что будет», — решил он, когда прозвенел звонок.
Замер у подоконника, сложив руки на груди. А когда среди толпы студентов, выходящих из аудитории, показалась она, его дыхание вдруг оборвалось. Сердце заколотилось быстро-быстро, по спине поползли мурашки, а ноги онемели.
В этот момент Ольга подняла взгляд. Заметив мужчину, она даже притормозила немного, удивленно скользнула печальными глазами по его лицу, а затем… равнодушно отвернулась и пошла дальше.
И тогда Озеров не выдержал:
— Алексеева!
Он видел, как в ее щеки бросился жар. Она остановилась.
— Алексеева, подойдите, будьте добры. — Его голос ему больше не подчинялся.
Другие студенты могли это заметить, но профессору было плевать. Он и так уже подозвал Ольгу при всех. Девушка подошла.
— Слушаю вас, Матвей Павлович. — Ее пальцы лихорадочно вцепились в ремень сумки.
— У меня к вам вопрос, Алексеева. — Сказал он и деловито прочистил горло. — Давайте отойдем.
— И какой? — Ее плечи задрожали.
Мужчина дождался, когда одногруппники девушки отдалятся на безопасное расстояние, затем облегченно сбросил с лица маску суровости:
— Оль, прости меня, пожалуйста.
— Хорошо. — Ответила она холодно и немного отстраненно. — Я вас прощаю.
Ольга ему даже в глаза не посмотрела, уставилась куда-то на подбородок.
— Прости, что был с тобой резок. Мне, правда, стыдно. Давай сегодня вечером встретимся и поговорим?
— О чем? — Ее грудь под тонким свитером судорожно поднялась и опустилась. — Об отношениях, у которых нет будущего?
— Оль, я ведь тогда просто не так выразился… Ты мне очень дорога. Клянусь. Просто я не сразу понял это. Давай… встретимся и всё обсудим?
— Вы знаете… Я, пожалуй, откажусь. — Голос девушки прозвучал надтреснуто. — Вы ведь тогда все правильно сказали. Не по пути нам. — Она убрала дрожащей рукой прядь волос от лица. — Мне пора идти, профессор.
Ольга стала разворачиваться, и Озеров понял, что не может дать ей уйти. В их ситуации не было правых и виноватых, всё было очень сложно и вряд ли решаемо, но он не мог расстаться с ней вот так. Мужчина схватил ее за руку:
— Оля…
— Матвей! — Вдруг позвал кто-то.
Озеров повернулся. В десяти метрах от них у лестничного пролета стояла Татьяна Михайловна.
Ольга тут же резко выдернула из его захвата свою руку — лихорадочно, как от ожога, и испуганно прижала к животу. Но преподавательница уже застыла в немом удивлении, невольно застав разыгравшуюся между ними сцену.
— Извините… — пробормотала Алексеева и, опустив взгляд, помчалась вслед за одногруппниками.
Озеров тряхнул головой и медленно сжал пальцы в кулаки.
— Матвей, — проводив заинтересованным взглядом девушку, повторила Татьяна Михайловна. Стуча каблучками, она подошла к нему ближе. — Там тебя все ищут, найти не могут.
— Что-то случилось? — Он не ощущал неловкости, только злость и досаду.
— Тебя… — женщина настороженно оглядела его с ног до головы, — ректор к себе вызывает.
— Спасибо. — Кивнул профессор, сжал челюсти и двинулся по коридору.
— Чего напряженный такой? Какие-то проблемы? — Спустя пять минут допытывался ректор Александр Михайлович.
— Нет, всё хорошо. — Скрестив руки на груди, отвечал Озеров.
— Князев заболел, нужно заменить его на форуме в Новосибирске, представить наш вуз. Сможешь?
— Надолго? — Равнодушно поинтересовался Матвей.
— Через двое суток дома будешь. Вылет завтра утром.
— Придется выступать?
— Короткая речь. — Отмахнулся ректор. — Князев перешлет тебе файлы.
— Что, больше некому поехать?
— Из толковых, кто уже с опытом, только ты, Матвей Павлович. Или тебе дочь не с кем оставить?
— Нет, все в порядке. Я договорюсь.
— Вот и замечательно. Значит, решено.
47
— Сама не знаю, что на меня нашло! — Вздыхала Ольга, когда они с Лилей собрались домой. — Захотелось, чтобы он не думал, будто поманит меня пальчиком, и я такая расслабилась, всё простила и побежала за ним, как собачонка.
— Поступила как взрослый человек, — ухмыльнулась Зуфарова.
Они получили в гардеробе верхнюю одежду, оделись и вышли на улицу.
— Как увидела его, так забыла, что мы у всех на виду. — Сокрушалась Алексеева.
— Думала, уговаривать тебя начнет?
— А он и уговаривал! А я в позу встала…
— А я давно говорю, что влюбленным надо прописывать стимулирующее для мозга. — Развела руками Лиля.
— Считаешь, всё? Профукала я свой шанс? — Расстроилась Оля.
— Я думаю, что если Палыч твоя судьба, то никуда он от тебя не денется. Все равно притащится и заставит с собой помириться. Представляю, как его плющило, раз он к тебе при всех подошел!
Оля остановилась:
— Ой, Лиль, я что-то запереживала… А если эта Татьяна Михайловна все поняла? — Она округлила глаза. — Как вспомню ее взгляд, так мурашки по коже бегут!
— Тут ты права. Это нехорошо. — Кивнула Зуфарова. — Мы, конечно, не в девятнадцатом веке живем, но с преподавателями крутить у нас не принято. Если накапает Татьяна на Озерова, то он на кафедре долго не задержится.
— Хоть бы все обошлось… — сложила ладони вместе Ольга.
Всю ночь девушка изводила себе переживаниями. Зачем повела себя так глупо? Зачем не согласилась поговорить? И откуда только взялась эта глупая гордость, которая заставила ее так холодно отвечать Матвею? Права была Лилька — молодая она. У Озерова дочь, а у нее что? Только ветер в голове.
— Блин, я уже все заусенцы сгрызла, что делать? — Вцепилась она в подругу, едва та появилась у нее на пороге утром.
— Залепи пластырем. — Нахмурилась Зуфарова.
— Кого?
— Пальцы!
— Да я не об этом! — Ольга надела плащ, повесила сумку на плечо и вышла. — Написать Матвею? Или позвонить? Или ждать, когда сам придет? А если не придет…
Лилька придержала ее за плечи:
— Дышите, пациент, дышите! Придем сейчас к нему на пару, и всё сразу будет видно. И как он глаз с тебя свести не может, и как соскучился. Уверена, всю рубаху вымочит, пока будет слюни на тебя пускать!
Но к удивлению девушек вместо Озерова в назначенный час, виляя крутыми бедрами, вошла Маргарита Ливенская.
— Стервелла? — Вырвалось у кого-то на задней парте.
Сделав вид, что ничего не слышала, женщина хищно улыбнулась:
— Рада приветствовать. — С грохотом обрушив на стол свои бумаги и учебные материалы, она повернулась к студентам. — Сегодня я буду читать вам экономику предприятия.
— А… — Открыла рот Оля и тут же покраснела, потому что сообразила, что возглас изумления она издала вслух.
— Да? — Уставилась на нее Стервелла.
Девушка тут же взяла себя в руки:
— А где… Матвей Павлович?
Женщина наклонилась бедром на стол и сложила руки в замочек:
— Его не будет.
— Понятно… — Выдавила староста.
Алексеева хотела спросить, куда же он делся, но так и не решилась. Все-таки, иммунитетом против Ливенской не обладал еще никто из студентов. Вызвать у нее злость — это как наслать на себя десять казней египетских. Очень опасно.
— А что, если он из-за меня отказался преподавать у нашей группы? — Предположила Ольга, когда они с Лилей вышли из аудитории после пары.