Делай что должен - Казьмин Михаил Иванович. Страница 16

Развернувшись и зайдя на второй заход, «филиппки» вели огонь исключительно из лазерных пушек — все ракеты ушли в первом заходе. Какие-то ракетные и пушечные установки фазанцев сумели-таки уцелеть и вовсю огрызались, но они пытались защитить только самих себя, или просто продать свои жизни подороже — как такового зенитного прикрытия планетарной батареи уже не существовало. Чем и не преминули воспользоваться штурмовики — шестьдесят машин четвертого штурмового полка одиннадцатой авиадивизии и семьдесят машин пяти флотских штурмовых эскадрилий.

Две эскадрильи флотских «шкафчиков», [7] красиво разойдясь веером, ударили залпом из восемнадцати сотен ракет. Взрывы этих ракет приняло на себя защитное поле планетарной батареи, приняло — и не выдержало. Тут же на батарею обрушились тысячи новых ракет и бомб. Толстая многослойная броня орудийных башен выдерживала не два, не три, не пять и даже не десять попаданий, но этих попаданий было много. Слишком много даже для такой мощной брони. А уж если ракета или бомба встречалась с пушечным стволом (что происходило довольно часто, при такой-то плотности поражения), то все попадания в башню оказывались уже и лишними.

Последний, контрольный, так сказать, проход над остатками батареи, расстрел из лазерных пушек всего, что выглядит подающим признаки жизни — и машины потянулись обратно к авианосцам.

— Ну, спасибо, Рома, — ротмистр Мелентьев протянул Корневу свою здоровенную ручищу. — Лихо ты этих ловкачей завалил! Молодец!

Как понял Корнев, комэск поблагодарил его за тех двух уродов, что пытались пристроиться командиру в хвост. На самом деле завалить их было для Корнева нетрудно, эти фазанцы настолько увлеклись атакой, что даже, похоже, не пытались следить за тем, что у них происходит в задней полусфере. Так что, назвав их ловкачами, командир им явно польстил. А вот благодарность и похвала командира, да еще и обращение по имени стоили многого. Насколько Корнев знал комэска, по имени тот обращался только к тем подчиненным, кого считал действительно стоящими летчиками.

Корнев украдкой посмотрел по сторонам, надеясь, что кто-то из пилотов слышал, как ротмистр назвал его Ромой. Кажется, услышали и оценили.

Разминая ноги, корнет Корнев вместе с остальными пилотами эскадрильи (не всеми, двоих, увы, потеряли), поковылял перехватить горячего кофе и просто отдохнуть, пока командиры не начнут отдавать новые приказы.

Набежали техники и, где поругиваясь про себя, а где и матерясь в голос, начали что-то подкручивать, что-то подвинчивать, а что-то просто осматривать. Машины, которые признавали непригодными к повторному вылету, тут же оттаскивали подальше, а вокруг остальных продолжалась деловитая суета с закручиванием последних гаек, продувкой и прочисткой всего, что нужно продуть и прочистить. Машины заправляли топливом и тут же техников сменяли оружейники. Опустошенные батареи зарядов к автоматическим лазерным пушкам меняли на полные, заодно проверяя состояние самих пушек, проверяли системы управления огнем, тележки с бомбами и ракетами быстро подкатывали к машинам, быстро освобождали от груза, занимавшего свое место на подвесках, быстро откатывали обратно. В бортовые компьютеры боевых машин штабные офицеры загружали координаты следующих целей, а командиры заполняли умы пилотов новыми боевыми приказами.

Атаку на следующую планетарную батарею было решено провести по другой схеме и значительно большими силами — присоединив к одиннадцатой авиадивизии и флотским штурмовикам еще и флотские истребители. Почти пять сотен машин несколькими последовательными волнами спикировали на планетарную батарею и ее зенитное прикрытие. Едва русские на максимально возможной скорости вошли в атмосферу, им навстречу сразу же ударили тяжелые пушки батареи. Не самое умное решение фазанских командиров — конечно, выстрел тяжелого планетарного орудия мгновенно испарял истребитель или штурмовик, но ведь надо было еще и попасть, а вот это было, мягко говоря, непросто. Видимо, очень уж не хотелось батарейцам разделить участь своих соседей.

Стараясь не смотреть на проносившиеся, казалось, почти впритирку к его машине оранжевые импульсы выстрелов, Корнев вспоминал училище. На инструктаже перед первой учебной атакой наземной цели с пикирования подполковник Джуретич говорил юнкерам о закономерности, подмеченной еще четыреста лет назад, когда такие атаки планировались и проводились впервые.

— Перед Второй мировой войной, господа юнкера, артиллеристы-зенитчики считали, что бомбардировщик, отвесно пикирующий на позицию зенитного орудия, неминуемо будет сбит, — каждое слово подполковник выговаривал подчеркнуто отчетливо, как будто заученным экономным движением вставляя на место очередную деталь при сборке пистолета. — На практике, однако, почти всегда победителем в такой дуэли выходил именно пикировщик. Даже малокалиберные зенитные автоматы были страшны для пикировщиков только на выходе из пике. Поэтому, господа, во время пикирования вы думаете только о поражении цели. О том, как вы будете уклоняться от зенитного огня, вы думаете перед выходом из пикирования. А еще лучше — продумываете заранее, перед вылетом.

Воспоминания эти, пусть и не сильно, но помогали справляться со страхом. А уж когда пошли четкие и ясные команды, места для страха вообще не осталось.

Так, первый эшелон атаки отстрелялся ракетами… Красиво, чтоб его… Корневу было хорошо видно, как внизу появилась огромная огненная клумба. Ну да, если сравнивать взрывы с цветами, то сейчас именно гигантская клумба расцвела на защитном поле батареи, а вокруг расцветали такие же клумбы на защитных полях позиций зенитчиков. Вот только эти клумбы почти тут же и исчезли. Вместе с защитными полями. Дальше все пошло, пожалуй, даже еще красивее, ну если, конечно, со стороны смотреть. Те же самые багрово-черные клумбы, алые, темно-красные и ярко-рыжие сполохи огня лазерных пушек, огненные росчерки ракет, и все это от души сдобрено дымом самых разных оттенков серого, клубами желтовато-коричневой пыли, какими-то разлетающимися во все стороны обломками.

Внезапно перед Корневым все это великолепие открылось полностью — ни одна своя машина его не заслоняла, за исключением машины ведущего впереди и правее. Тут же пошла команда и Роман заученными движениями отправил из-под крыльев своего «филиппка» восемь самонаводящихся и две дюжины неуправляемых ракет. Внизу что-то рвануло особенно сильно, а может, просто Корнев оказался ближе к взрыву, чем это было даже пару секунд назад. Ничего, не страшно… Выровняв машину, Корнев привычно осмотрелся. Родная эскадрилья, не теряя скорости, быстро и деловито формировала строй за своим командиром ротмистром Мелентьевым, а значит, и за самим Корневым — ведомым комэска. Насколько мог понять Корнев, остальные эскадрильи по мере выхода из пикирования занимались тем же самым.

Снова собравшись в единый кулак, полк полетел по широкой дуге, чтобы одновременно с остальными машинами дивизии и флотских эскадрилий приступить к исполнению второй части плана — звездному налету. Атакуя сразу с трех сторон, русские истребители и штурмовики прошлись по остаткам планетарной батареи и ее прикрытия очередями лазерных пушек, и, завершив работу, снова потянулись к авианосцам.

Корнев вылез из кабины и включился в общий разговор.

— Кто знает, что с Колькой Яшиным?

— Вроде подняли его на бот…

— Я что, врать буду?! Сам видел, как там фазанец летел! Его взрывом подняло, он летит, ногами-руками машет!

— Ага, и еще матерится по-своему!

— Да ладно вам подначивать! Говорю же — сам видел!..

— Ты к Виктору не подходи лучше пока… Юру Нефёдова сбили…

— Может, выжил?

— Нет, видели, как его «филиппок» взорвался…

— Кормить нас сегодня будут?

— Тебя — нет, ты и так уже скоро в кабину не влезешь…

Пилотов покормили, назначили немногих невезучих дежурить в готовности к вылету, остальные устроились перед обзорными панелями, чтобы следить за развитием операции. А последить было за чем — результатами действий авиации поспешили воспользоваться русские корабли, успевшие к тому времени покончить с фазанским флотом.