Радуга судьбы (СИ) - Турбина Галина. Страница 12

- Вам, мужчине, никогда не понять нас, женщин, - воскликнула Альвина, - переживших насилие! Не удивительно, что после того, что с нами случилось, мама не может никак прийти в себя.

- Да, возможно, но у вашей матери были вы рядом, она должна была думать в первую очередь о дочери, а вместо этого взвалила на ваши плечи заботы о себе.

- Прекратите! Вы не имеет право судить мою мать! Только не вы!

- Простите, Альвина, давайте прекратим этот разговор и не будем больше затрагивать эту тему. Но, позвольте, мне все же остаться при своем мнении.

- Ваше мнение для меня ничего не значит! - запальчиво выкрикнула девушка.

- Да-а-а? - сузив глаза, зло протянул Себастин. - Но вам придется считаться с моим мнением и со мной.

- Это мы еще посмотрим, кто с кем будет считаться!

- О! - неприятно усмехнулся Себастин. - Вы, видимо, помня наши прошлые отношения, думаете, что сможете мной вертеть, как прежде. Смею заверить, вам это не удастся.

- Вы в этом уверены, Себастин?

Он, все так же неприятно усмехаясь, оглядел девушку с головы до ног, задержав взгляд на груди (а что там можно рассмотреть под глухим и плотным платьем?) и губах, отчего та вспыхнула, с трудом сдержав порыв закутаться в лежащий на сиденье плащ.

- Альвина, вы не хотите поесть? - вдруг миролюбиво сказал Себастин совсем не то, что ожидала услышать девушка.

- Что? - растерялась Альвина.

- Я проголодался и предлагаю пообедать.

- Да, пожалуй, стоит и поесть, - неуверенно согласилась девушка, растеряв все свое раздражение от внезапной смены темы разговора, - но на ходу, в мотающийся карете это будет сделать неудобно. Может, остановимся на время?

- М-м-м, - пожевал губами Себастин, - вам надобно уединиться, извините, в кустиках?

- Нет, - смутилась Альвина, - и я не хочу это с вами обсуждать.

А ведь и, правда, как же она будет уединяться? Неужели все-таки в кустиках? А кто ее будет там охранять? Не Себастин же! Когда они ехали сюда, им с матерью на привалах отгораживали угол в шатре именно для этих целей, куда ставили специальное ведро, которое немедленно выносилось служанками. И они никогда не ели на ходу, всегда останавливались и возводили шатры, отдыхали полноценно после обеда. Может, поэтому так долго и добирались до места?

- Альвина, не надо смущаться, если вам надо, то говорите прямо, нам предстоит провести наедине в этой карете весь день до вечера и потом еще несколько дней нас ждет в пути. Думаю, что столько вы терпеть не сможете, а уж, извините, туалетных, а тем более, ванных комнат, в лесу, увы, нет.

- Мне никуда не надо! - разозлилась от двусмысленной и неудобной ситуации Альвина.

- Что ж, ваше дело, настаивать не буду, - пожал плечами Себастин.

Он подвинулся вперед, его колени задели ноги девушки, она спешно отодвинулась в другой угол кареты. Себастин невозмутимо откинул немного спинку своего сиденья и достал оттуда доску, положил ее на сиденья таким образом, что образовался столик между ними.

- Так, что же нам тут положили, ќ заглядывая в корзины, произнес мужчина.

Он достал полотняную салфетку и предложил Альвине расстелить ее на импровизированном столике. Затем стал доставать еду и выкладывать на расправленную салфетку.

Альвина не стала капризничать, с аппетитом поела то, что выложил Себастин, тем более, что на их с матерью столе уже давно не было таких сыров и копченого мяса. Себастин не смотрел на девушку, вяло жевал, уставившись в окно. Боясь облиться, все же карету немного мотало, Альвина пригубила предложенное мужчиной вино. Она уже и забыла вкус хорошего вина, к тому же, если учесть, что и раньше-то почти его не пробовала. Сложив остатки еды обратно в корзину, Себастин убрал доску на место.

Глава шестая

Поев, Себастин опять навалился на стену кареты и закрыл глаза. Альвина с негодованием подумала, что он не хочет с ней общаться. А впрочем, у нее тоже нет желания с ним разговаривать! Надувшись, девушка некоторое время пыхтела, как ежик, вызывая у Себастина улыбку, которую он с трудом сдерживал.

Когда Себастин принял решение все-таки навестить Альвину, не был уверен, что заберет ее с собой. Прошло столько лет, ему казалось, что его любовь выветрилась, как сладостный, одурманивающий дым от погасшей ароматической свечи. Все эти годы он изредка вспоминал ее и представлял, что, возможно Альвина подурнела, или того хуже, вышла замуж, не ведая, что брак недействителен, и нарожала кучу детей. Но появление кузена с просьбой замолвить слово перед королем о его женитьбе на Альвине Лэвирин, весьма его удивило. Оказалось, что Альвина, по словам Людвига, очаровательная, милая, добрая девушка. А то, что кузен назвал ее заботливой, еще больше поразило Себастина. Неужели самовлюбленная, вздорная, не сдержанная на язык Альвина изменилась? Нет, скорее всего, она просто притворяется, чтобы приворожить, заморочить голову молодому человеку, младше нее на несколько лет. Так он думал, направляясь в этот богами забытый Луйск. Он хотел все Альвине рассказать, разбить (растоптать, сорвать) лелеемые ею матримониальные планы и уехать, оставив без надежды иметь когда-нибудь мужа и детей. А он вполне проживет и без законной жены, ведь чтобы иметь наследника не обязательно жениться. Слава богам, вернее королю Флориану, в королевстве теперь есть закон, позволяющий признавать бастардов и передавать им титул.

И что в итоге он сделал? Он забрал Альвину, чтобы открыто признать своей женой, зачем-то приплел требование короля, хотя на самом деле это было не совсем так. Король Флориан советовал ему жениться, но не настаивал. А сейчас Себастин притворяется, что дремлет, чтобы не вступать с Альвиной в разговор, переходящий в перепалку, у него нет пока на это желания. Но потом ему все же придется показать Альвине, что она обязана безропотно подчиняться ему, теперь он ее господин и повелитель. Себастин чуть не фыркнул громко вслух - научить своенравную Альвину послушанию будет очень даже забавно.

А пока, пожалуй, стоит просто насладиться незапланированным отдыхом и не думать ни о чем серьезном, забыть на время заботы и тревоги. Ему еще предстоит непростой разговор с королем по поводу своей женитьбы больше восьми лет назад и объяснить почему он столько лет это скрывал. Но Флориан и сам не без греха, прежде чем жениться на Эмилии, наворотил дел, наделал ошибок, даже дочерью обзавелся, не подозревая, что именно Эмилия ее мать. Флориан его друг, старший названный брат, именно король помог Себастину несколько лет назад выбраться из безнадежности, остановил его саморазрушение.

Альвина упрекнула, что он никогда не поймет ее и герцогиню, перенесших то, что они пережили в осажденном замке. Да, такому насилию он не подвергался, но ведь и Альвина вроде бы избежала этого. Себастин считал все эти годы, что появился вовремя. Колючий холодок пробежал по спине от мысли - а если все же он не успел? Нет, судя по тому, что он видел тогда и помнил, Альвину не изнасиловали, а вот герцогиню…, тут он не был уверен, солдата он стащил с женщины со спущенными штанами. И спросить не у кого, зарвавшихся гвардейцев он убил, а спрашивать о таком у герцогини или ее дочери не решился бы.

Да, его, конечно, не насиловали, но Себастин пережил то, что не пожелал бы даже врагу. Впрочем, кое-кому он бы пожелал этого. Во время очередного расследования о незаконном применении магии, Себастин оказался в плену у эльмфейцев, извечных их врагов. Он никогда не забудет того, как лежал обездвиженный на жертвенном алтаре эльмфейских магов. Никогда не сотрется из памяти омерзительное чувство, что им питаются, высасывают из него магию, жизненные силы, чувства, эмоции. Вначале им овладела злость от невозможности сопротивляться, ненависть к своим палачам, потом беспросветное отчаянье, затем тошнотворное бессилие. Как забыть унизительную беспомощность, страх за свою жалкую жизнь и желание жить, несмотря ни на что? А зачем эта жизнь была ему, если бы он остался калекой, высушенным, испитым до дна, без магии, без способности чувствовать хоть что-то, кроме опустошения и пустоты внутри себя? Как бы он жил потом ущербным? Но тогда, несмотря на все, он хотел жить, даже когда уже ничего не мог соображать от боли, все равно хотел жить. И очень хотел отомстить тем, кто ломал ему кости, резал ножом, колол раскаленной иглой. Но этим зверям под личиной людей этого было мало, им надо было, чтобы он фонтанировал не только ненавистью, болью, злостью, отчаяньем, страхом. Когда они напитались его отрицательными чувствами и эмоциями, на сцену выступил маг-менталист. Он стал выуживать из памяти Себастина эпизоды его жизни, и он вновь переживал такие чувства, как любовь, нежность, жалость, сочувствие, испытывал радость, удовольствие, наслаждение. По мере того, как эльмфейцы питались, Себастину казалось, что он опустошался, иссыхал, скукоживался, как высыхающий осенний лист. Им все больше и больше овладевало безразличие, апатия, все куда-то уплывало - и его ненависть к своим палачам и любовь к Альвине и его обида на нее и чувство не удовлетворенной мести по отношению к ней и желание жить. Все развеивалось, исчезало в дымке потерянных чувств и эмоций. Вместе с этими чувствами и эмоциями переплетаясь с ними, болезненно и тяжко тянулась и покидала его магия. Оставалось только сосущее чувство потери чего-то важного, но и это, наверное, со временем прошло бы.