Радуга судьбы (СИ) - Турбина Галина. Страница 26

Затем велела служанке упаковать все в саквояж, оставить только плащ, смену белья, платье на завтра и мелочи, чтобы привести себя с утра в порядок.

Спустившись в большую гостиную, Альвина увидела там Себастина и графа Китэна, вставших при ее появлении.

Себастин подошел к жене и, взяв ее за локоть, наклонился и прикоснулся губами к щеке.

- Как ты себя чувствуешь? - заглядывая в лицо Альвины, встревожено спросил он. - Конкордия сказала, что ты недомогаешь. Может, стоило остаться в спальне, а ужин тебе бы принесли туда?

- Спасибо, но мне уже значительно лучше, - ответила, вспыхивая Альвина, - все хорошо, не беспокойся.

Совсем не вовремя ей вспомнился их поцелуй и то, что Себастин, уйдя, в общем-то, отверг ее.

- Добрый вечер, леди Альвина, - услышала Альвина низкий голос и обратила внимание на говорившего мужчину, которого ранее не рассмотрела толком.

- Добрый вечер, граф, - произнесла девушка, попытавшись улыбнуться.

Граф оказался красивым, высоким мужчиной, белокурый, с яркими голубыми глазами.

“Какая красивая пара, - подумала Альвина, - а на кого интересно похож их сын. Хотя, на кого бы он ни был похож, наверняка красавчик”.

- Что ж, прошу пройти в столовую, раз все хорошо, - пригласила Конкордия.

Ужин проходил, если можно так выразиться, в дружеской атмосфере. Герцог и его друзья весело общались, вспоминали общее детство и юность, смеялись над проказами сына графа и графини, сообщали друг другу об общих знакомых, Себастин делился новостями из столицы, с юмором рассказывая о придворной жизни и обитателях королевского дворца.

Альвина чувствовала себя лишней, Себастин несколько раз пытался вовлечь ее в общий разговор, но она только улыбалась в ответ и не спешила поддерживать беседу. Девушка, слушая оживленный разговор, с тоской думала, что у нее никогда не было таких друзей, никто не принял бы ее так радушно и ей не с кем было вспомнить свое детство. Те, кого она считала подругами, вряд ли приняли бы ее, стали бы поддерживать с ней отношения, когда она оказалась изгоем. Альвина с завистью думала, что этих троих связывают теплые, доверительные отношения, у них общее прошлое. А еще она поняла, что Конкордия никогда не была любовницей Себастина, она его подруга и никак иначе.

Ужин был, наверное, вкусным, но Альвина вяло ковырялась в тарелке, ее мысли были горьки и даже сладкий десерт не подсластил их.

Она вспомнила, как легко и приятно было общаться когда-то с Себастином, если он, конечно, не смущался рядом с ней. С ним было интересно не только целоваться. Он много знал и интересно рассказывал о далеких странах, их обычаях. Она тогда удивлялась, откуда он столько об этом знает, ведь она кроме, как об Индании, Эльмфеи и кочевниках никогда не слышала о других странах. Но Себастин уверял, что все, что он рассказывает, читал в древних книгах, и далеко за морем, которое находится за Эльмфеей, есть еще земли, где живут люди.

А ее бывший жених маркиз Фабьен Дэвиер разговаривал с ней снисходительно о моде, погоде, перетирал сплетни, конечно, только те, которые он считал приемлемыми для обсуждения с молоденькой невестой. Альвина иногда откровенно скучала рядом с женихом. Но он был красивым, превосходной, завидной партией, и все бросали завистливые или даже ненавистные взгляды на нее, когда они появлялись вместе на каких-либо балах, званых вечерах и маркиз весь вечер не отходил от нее. Она считала, что отхватила приз, достойный ее. Ох уж это тщеславие! Какая же она была тогда дура! Ее извиняет только то, что была слишком молода и не понимала настоящих ценностей. А сейчас она разве стала больше понимать? Но хоть то, что бывший жених был не тем выбором, до нее дошло. Хотя, если уж быть честной, она и восемь лет назад сомневалась в том, что сделала правильно, предпочтя маркиза Дэвиера, но упорно отгоняла от себя эти мысли. Да и отец никогда не разрешил бы ей отказаться от маркиза Дэвиера и выйти замуж за Себастина.

Интересно, если бы она все-таки вышла замуж за Дэвиера, как быстро бы поняла, что ее брак несчастливый? Или бы так и не поняла этого? Ведь ее брак, скорее всего, не отличался бы от большинства, и примеров по-настоящему счастливых браков, где муж и жена влюблены друг в друга множество лет, живут душа в душу, где супруги единое целое и не скрывают своих чувств, она не знала. Ей просто не с чем было бы сравнить. Любили ли друг друга ее родители? Отец баловал и жену, и дочь, был снисходителен к их капризам. Но в то же время имел бесчисленное количество любовниц, сменяющих друг друга бесконечно. Хотя об этом Альвина не должна была знать, но знала. Отец не очень-то скрывал свои связи. А мать, как видела Альвина, сквозь пальцы смотрела на увлечения мужа. Так о какой любви могла идти речь? И ее тоже ожидал такой же брак?

А что же с ее нынешним браком? Станет ли он счастливым? По крайней мере, Себастин, помнится, обещал быть ей верной.

Погруженная в свои мысли, Альвина не обратила внимание, что ужин закончился.

- Альвина, - оторвал ее от невеселых дум Себастин, - Конкордия прекрасно музицирует на клавесине и великолепно поет. Я уже давно не слышал ее чудного голоса. Предлагаю перейти в гостиную и насладиться изумительным пением.

О! Альвина не сомневалась во множественных талантах Конкордии. С таким грудным голосом было бы грех не уметь петь. Сама Альвина не обладала таким дарованием, у нее не было ни слуха, ни голоса, что очень когда-то огорчало ее мать. Слушать чужое пение большого желания Альвина не испытывала. Хоть она и пришла к заключению, что Конкордия не любовница Себастина, все же выслушивать восторги, предназначенные ей, было неприятно. Она уже хотела отговориться тем, что у нее болит голова и уйти, но взглянув на Конкордию, передумала - та явно ждала, что Альвина откажется и скроется в комнатах, где ее поселили.

И Альвина, мило улыбаясь (как она надеялась), выразила согласие провести продолжение вечера в гостиной, слушая пение леди Конкордии.

Альвина оперлась на предложенную руку графа, и вслед за Себастином и Конкордией прошла в гостиную.

Остаток вечера прошел весьма неплохо.

Графиня действительно прекрасно пела, а граф, как оказалось, недурно играл на клавесине. Альвина, не кривя душой, выказала чете Китэн свое восхищение и удрученно пожаловалась, что сама никогда не была склонна ни к пению, ни к игре на музыкальных инструментах. Себастин заступился за жену, сообщив, что она прекрасно рисует и вообще у нее золотые руки мастерицы. В ответ Конкордия заявила, что всегда завидовала и преклонялась перед теми, кто дружит с иголкой и умеет разводить краски и рисовать, так как у нее самой руки-крюки и совершенно отсутствует чувство цвета. Вот в последнем Альвина усомнилась, она видела, как оформлен дом, о чем и не преминула сказать Конкордии. Обменявшись комплиментами, Конкордия и Альвина остались не совсем довольные друг другом, но и напряжение между ними немного спало.

Вечер, начинавшийся для Альвины с ощущения, что она лишняя и ей не место среди друзей Себастина, закончился приятными уверениями со стороны хозяев, что в этом доме жену Себастина будут рады видеть всегда. Немножко горчило это “жену Себастина”, а ее, просто Альвину они тоже будут рады видеть? Но граф и его жена почти не знакомы с ней и требовать от них такого теплого отношения, как и к Себастину, пожалуй, глупо. Успокаивало то, что как Конкордия ни пыталась выудить подробности их отношений и женитьбы, Себастин им ничего не рассказал. А если бы они знали, как она поступила когда-то с их дражайшем другом, то, возможно, не стали бы ее принимать в своем доме.

Себастин пошел провожать Альвину до ее покоев. Он не стал заходить внутрь, чмокнул жену в щеку, пожелал ей спокойной ночи и, сказав, чтобы она была готова утром уехать, развернувшись, направился прочь. Альвина стояла на пороге открытой двери и недоуменно смотрела вслед. Он даже не оглянулся! А она, дурочка, втайне надеялась, что он останется с ней этой ночью. Очнувшись, Альвина вошла в комнату и закрыла дверь, очень стараясь не хлопнуть ею со злости и разочарования.