Дискета мертвого генерала - Горшков Валерий Сергеевич. Страница 28

– Видели. Даска около забола стояла, с дядей каким-то лазговаливала.

– Он ей кафету дал! Соколадную… – прогнусавил в поддержку друга Саша и вдруг крикнул: – Смотли, пелеваливается на ноги!

Ребята снова увлеклись созерцанием благополучно увенчавшихся попыток черного жука принять подобающее для передвижения положение. Наблюдение за насекомым, копошащемся на осколке бутылки, интересовало мальчишек куда более, чем неожиданное исчезновение Даши.

– Господи, Боже мой, что же такое за наваждение! – запричитала моментально побелевшая Римма Петровна, суетливо сцепив морщинистые пальцы рук в замок. – Не могла она сама через железный забор перелезть! Вы, папаша, еще здесь посмотрите, а я пойду к директору, скажу ему… Ой, Господи милостивый…

И пожилая воспитательница походкой переваливающейся по сторонам гусыни засеменила в сторону здания яслей-сада. А Прохоров по второму разу начал обшаривать территорию игровой площадки, заглядывая в каждый темный уголок, в каждый находящийся в беседке деревянный ящик для игрушек, в каждый куст сирени, которой на площадке росло очень много.

«И действительно, не ушла же она сама домой? Наверное, спряталась где-нибудь и ждет, пока ее хватятся и начнут искать… Сейчас отыщется!» – успокаивал себя Вадим Витальевич, нарочно не желая думать о неизвестном мужчине, ни с того ни с сего решившем угостить дочку шоколадной конфетой. Мало ли, кому чего захочется…

Но Дашеньки нигде не было, и Прохоров почувствовал, как все сильнее и сильнее начинает биться его сердце и как все холоднее становится где-то под диафрагмой. Он был готов заплакать от тревоги и безысходности и вдруг почувствовал, как чья-то сильная рука легла ему на плечо. Он резко обернулся, едва не вскрикнув от неожиданности и нервного напряжения. Перед Прохоровым стоял среднего роста мужчина в черных джинсах и такой же джинсовой куртке. Незнакомец секунду внимательно изучал глаза Вадима Витальевича, в которых без труда можно было прочитать страх и смятение, а затем низким спокойным голосом заговорил:

– Вы – Прохоров?

– Я! А вы кто? – Вадим Витальевич попятился назад.

– Я знаю, где ваша дочка. Идите за мной.

Не дожидаясь ответа, незнакомец развернулся и быстро зашагал в сторону калитки. Взволнованный отец тотчас бросился за ним следом. Он норовил зацепиться рукой за куртку мужчины и потребовать от него немедленных объяснений, но тот шел слишком быстро и уже свернул за угол ближайшего дома. Затем, не обращая внимания на причитания суетящегося рядом Прохорова, зашел в подъезд.

Вадим Витальевич ничего ровным счетом не понимал, но, следуя природным инстинктам спасающего потомство отца, старался ни на шаг не отставать от загадочного и молчаливого мужчины, каким-то непонятным образом знающего местонахождение его пропавшей дочери. Больше всего Прохорова раздражало, что незнакомец всеми силами старается увлечь его как можно дальше от яслей, где сейчас, наверное, все воспитательницы и нянечки во главе с директором начинают разыскивать не только потерявшуюся Дашеньку, но и ее отца.

Прохоров едва удержал пристегнутую к тугой пружине входную дверь подъезда, за которой только что скрылся незнакомец, и забежал внутрь. Тут же чьи-то невидимые руки крепко обхватили его сзади и плотно прижали к лицу мокрую и отвратительно пахнущую синюю тряпку. Кажется, это был обычный носовой платок.

Вадим Витальевич попытался вырваться, но неожиданно перед его глазами сумрак изгаженного кошками и алкоголиками подъезда расплылся в яркое белое пятно. К горлу подкрался комок, глаза заволокла неясная дымка, и старший научный сотрудник Прохоров провалился в сладкую и бездонную пропасть. Очнулся Вадим Витальевич на заднем сиденье неизвестного автомобиля, не спеша катящегося по затерявшейся среди городских трущоб второстепенной улочке. С обеих сторон его плотно прижимали незнакомые мужики, спереди, кроме водителя, сидел еще один, лица которого Прохоров не видел – только внимательно следящие за ним карие глаза, отраженные в зеркале заднего вида. Мужчина заметил, что лицо Вадима Витальевича приняло более-менее осмысленный вид, и заговорил.

– Как себя чувствуете, господин Прохоров? Или вы предпочитаете, чтобы вас называли товарищ старший научный сотрудник? – с заметным сарказмом спросил собеседник.

– Кто вы такие?! Где Дашенька?!! – Прохоров попытался дернуться, но две крепкие, как сталь, руки тотчас пресекли эту не имеющую смысла попытку.

– Ваша девочка у нас. И только от дальнейшего благоразумия ее отца зависит, вернется ли она к нему веселой и здоровой.

«Похитили мою Золушку, чтобы требовать с меня, нищего, выкуп! – пронеслась в голове инженера безумная мысль. – Пойду, на все их условия пойду, лишь бы вернули мне Дашеньку живой, как можно скорее!!!»

– Что вы от меня хотите?! – Вадим Витальевич почувствовал, как из глаз его бурным потоком хлынули слезы. Они текли по ресницам, скатывались по пылающим щекам и попадали на губы, оставляя во рту несколько лет как забытый привкус боли и отчаяния. Привкус обрушившейся беды.

– Не волнуйтесь так! – успокоил сидящий впереди человек. – От вас не потребуется никаких материальных и даже физических затрат. Мы просто хотим, чтобы вы помогли нам кое в чем. Причем соответствующим вашим профессиональным интересам.

– И тогда вы отдадите мне обратно Дашеньку?! – с надеждой спросил Прохоров и затих в ожидании.

– Разумеется. Причем если услуга ваша нам потребуется не так скоро, то дочку вы можете забрать уже через два часа.

– Я согласен, говорите свои условия! Все, что в моих силах… – несколько оживился Вадим Витальевич и даже перестал плакать, размазав соленые капли по лицу.

Черная «восьмерка» еще около часа кружила по окраинам Саратова, нарочно выбирая немноголюдные и разбитые улицы. За совершенно непрозрачными снаружи стеклами шел длинный и удивительный разговор, в основном монолог, редко перебиваемый несмелыми вопросами собеседника. Наконец «беседа» подошла к концу, и автомашина остановилась, не выключая двигателя, возле старой полуразвалившейся церквушки, некогда отобранной у прихожан и превращенной в склад заготконторы по сбору старого тряпья.

– Но мы прекрасно понимаем, Вадим Витальевич, что нельзя от человека требовать что-либо, ничего не предлагая взамен. Поэтому наша структура предлагает вам, начиная с сегодняшнего дня и до завершения дела, на что может понадобиться несколько лет, ежемесячное вознаграждение… – Незнакомец на переднем сиденье задумался. – Сколько вы сейчас получаете в своем институте?

Прохоров, слегка сконфузившись, ответил. Сумма и впрямь была до удивления мизерной.

– Как можно жить с женой и ребенком на такие гроши? – ужаснулся мужчина. – Хорошо, начиная с сегодняшнего дня вы не будете ни в чем нуждаться, но я не хочу, чтобы посторонние, в том числе и жена, заметили перемену в вашем поведении. Скажите ей, мол, подняли зарплату в два с половиной раза, как хорошему специалисту. И дождитесь перевода. Потом получите новые инструкции. А реально я предлагаю вам, Вадим Витальевич, до момента вашего перевода на новое место, десять тысяч долларов в месяц. Устраивает?

Прохоров даже зажмурился, настолько неправдоподобно высокой оказалась оценка его труда со стороны неизвестной «структуры». И это при том, что ничего выходящего за рамки его обычной работы даже не придется делать! И Дашеньку отдадут уже через час, а то и раньше!

– Да, спасибо! – не своим голосом выдавил он, даже не веря, что такое вообще возможно.

– Как только узнаете о переводе, сразу же начинайте ходить на работу в галстуке.

– Но я никогда не носил галстуков!.. С тех пор, как закончил институт…

– Ничего страшного, купите, – отмахнулся собеседник. – Вот деньги, – и он протянул, не глядя, через плечо, толстую пачку российских рублей. – Здесь сумма, равная двум тысячам долларов. Остальное через четыре недели. Вы все поняли насчет денег? – строго спросил мужчина.

– Да, спасибо, да! – Дрожащей рукой Прохоров взял деньги, не зная, что с ними делать. Но внимательные карие глаза в зеркале заднего вида нахмурились.