С любовью, Лондон (СИ) - Устинова Юлия "Julia Joe". Страница 4

«Алекс – Юстасу. Я все еще жива. Отменяй поминки, выливай компотик».

Не удивлюсь, если подруга весь день просидела, гипнотизируя свой мобильник в ожидании весточки от меня. Уж очень быстро она ответила:

«Юстас – Алексу. Чеснокова, вот, что значит американский оптимизм! Донт вори, би хэппи, ёшкин кот! Как там за бугром?»

Засмеявшись с интонацией лошади Пржевальского и получив от мамы укоризненный взгляд, набрала ответ:

«Люди здесь тоже ходят на двух ногах и дышат кислородом. А в остальном, я еще не поняла».

Поэтому было самое время, чтобы это выяснить. Мое знакомство с Нью-Йорком ограничилось лишь терминалами аэропорта Кеннеди, где я впервые побывала в американском сортире и расплатилась в кафешке зелеными бумажками с физиономией первого министра финансов в истории США*. Мама, уже посетив Америку этим летом, выглядела собранной и невозмутимой, впрочем, как и всегда. Скорее, она даже смахивала на аборигена, и в очередной раз сделала мне замечание по поводу моего акцента, когда я заказывала кофе и пончики.

В Бостоне же помимо аэропорта теперь я имела удовольствие любоваться какой-то промзоной, что до дрожи в коленях и лёгкой тахикардии напоминала окраины ЧТЗ**. Даже дышалось здесь совсем, как дома. Но приступ ностальгии длился недолго, потому что Рик вывернул на какой-то хайвэй и, поддав газу, погнал тачку к границе штата Массачусетс, за которой начинался Род Айленд – штат, где и находился Ньюпорт – город, что должен был стать для меня новым местом дислокации.

В Ньюпорт мы въехали через полтора часа, и я уже была готова на что угодно, лишь бы скорее принять душ и развалиться в позе хламидомонады на первой попавшейся горизонтальной поверхности.

Хотя в этом месте я должна немного повосторгаться местными красотами. Должна. Но не буду. Да и как можно сравнивать мой родной город-миллионник с этим маленьким приземистым курортным городишкой на двадцать пять тысяч душ, где во всю эксплуатируют американскую историю колониальной эпохи? А что ещё им остаётся? Ни тебе заводов-кормильцев с боевой славой, ни хоккейной команды. Одна сплошная праздность. Аккуратные улочки, сувенирные магазинчики, какие-то галереи, кафешки и рестораны заставляли меня сомневаться в том, а работает ли тут вообще хоть кто-нибудь.

— Кейт, какие будут первые впечатления? — поинтересовался Рик, когда мы стояли на перекрестке возле «Стакана Темзы». Именно так дословно переводилось название небольшого музея не пойми чего со входом на углу здания.

— Эмм, жить можно, — ответила Рику, пытаясь сообразить, при чем тут Темза в городе, расположенном на острове посреди залива в тысячах километров от Лондона.

— Краткость – сестра таланта, — прокомментировал мой ответ этот явный поклонник Чехова.

— Слова Гоголя, — ляпнула я фамилию первого пришедшего в голову классика, за что тут же получила от мамы еще один взгляд с намёком на толстые обстоятельства.

— Нет, Кейт, — усмехнулся Рик, прикинувшись, что не распознал моего изысканного сарказма. — Это Чехов.

— Она знает, что это Чехов, — пробормотала мама. — Просто Кейт, — и сделала акцент на имени, — очень любит пошутить. Весело ей, понимаешь?

— Звучит обнадеживающе, — заметил Рик, — Мы скоро приедем домой, осталось совсем немного, — и, на мгновение повернувшись, лучезарно разулыбался мне. — Я так соскучился по тебе, ты даже представить себе не можешь, — сказал уже маме, устроив свою ладонь на ее коленке.

Мама оставила последнее замечание Рика без ответа и молча накрыла его ладонь своей.

«Ох и агрессор ты, Маверик!», – едва не вырвалось у меня. Но я вовремя зажевала эти слова печеньем, которое совсем кстати минутой раньше нащупала в своем рюкзаке.

Так мы и въехали в район таунхаусов: Рик то и дело хватал маму за руку или наглаживал ее ногу, чем бесил меня ещё больше, а я пыталась унять раздражение при помощи печенья, стараясь не смотреть на этих престарелых молодоженов.

«Home, sweet home»***, – уныло пропела я спустя двадцать минут, зависнув в пороге своего нового жилища. Трёхэтажная квартира в здании из красного кирпича с отдельным выходом на улицу, наводила меня на мысль о том, что американские учителя зарабатывают не так уж и мало, если позволяют себе разъезжать на крутой тачке и иметь подобную недвижимость. И тут только меня осенило, что теперь рядом со мной будут сразу два учителя, причём круглосуточно. Преподаватель риторики старшей школы имени Уильяма Роджерса, где мне предстояло окончить выпускной класс – Мистер Хьюз и преподаватель английского там же Миссис Чеснокова – Хьюз.

Да чтоб мне сдохнуть на ступенях этой школы в первый же учебный день!

За такими позитивными мыслями я и принялась исследовать квартиру отчима. Первый этаж этой нестремной, в прошлом, холостяцкой берлоги, занимали гостиная и кухня, она же столовая, на втором было по паре спален и санузлов, а на самом верху – в мансарде – кабинет Рика. Что и говорить, этот мужик неплохо тут устроился! И неужели такой завидный женишок не смог найти себе невесту поближе Челябинска? Оставалось надеяться, что Рик был реально обычным преподом, а не каким-нибудь наркомафиози под прикрытием. Вот бы мама обрадовалась!

В кратчайшие сроки закончив обследование жилищно-бытовых условий, хлопнув дверью перед носом Рика, который втащил по лестнице мой чемодан и сумку, я поспешила смыть с себя дорожную пыль. На самом деле, пыли, как таковой не было, я же не в дилижансе сутки тряслась, но попахивала после того, как меня в самолёте то и дело бросало в холодный пот, знатно.

В душе я всегда делала две вещи: мылась и пела. Пусть слухом и голосом природа меня безжалостно обделила, это не мешало мне вопить в процессе помывки в свои несчастные пол-октавы. И кто бы сомневался, что этим вечером в моем репертуаре были песни исключительно отечественного производства? Сначала я пропела гениальное творение Лепса, затем не менее гениальное – Крида, потом меня потянуло на ретро, и я промычала раннее из Киркорова, не помня половины слов. В этот момент в дверь затарабанила маман, велев мне либо прекратить скулить на весь Ньюпорт и петь нормально, либо заткнуться навеки. Что и говорить, у нас мамой были очень гармоничные и душевные отношения.

Далее по плану был тихий семейный ужин, хотя, учитывая десятичасовую разницу во времени, мне уже ни есть, ни пить не хотелось. Да и мама, раскладывая по тарелкам еду, которую Рик по случаю нашего приезда заказал из ресторана, тоже позевывала и даже не старалась прикрывать рот ладонью. Тоже мне леди. Что до меня, то я, сидя за столом, как и в предыдущие почти восемнадцать лет, зевала, широко раскрыв рот.

— Кейт, ты получила мой список рекомендованной литературы? — спросил Рик, подливая маме в бокал красное вино.

— Да, — ответила ему, ковыряясь вилкой в каком-то мясе, — только не все успела прочитать. У меня же была своя школа.

Если честно, я даже этот список не читала, так пробежалась взглядом по тексту, что прислал Рик, и забыла о нем, точнее, забила, предпочитая решать проблемы по мере их поступления.

— Послезавтра пойдешь в школу. У тебя есть сутки, чтобы все дочитать, — заявила мама, чем окончательно лишила меня аппетита.

И стало понятно, что проблемы появились намного раньше, чем я их ждала.

— Как? Уже? — в отчаянии промямлила я. — А как же адаптация и все такое?

— На месте адаптируешься, — решительно заявила она. — Ты итак половину первого семестра пропустила, пока я все утрясала с нашими и местными бюрократами. А ведь SAT и ACT**** для тебя никто не отменял. Или ты хочешь остаться на второй год?

— Чего? — простонала я, вытаращив глаза.

— Не пугай ее, Джули, — улыбнулся Рик и снова за каким-то хреном вцепился в мамину руку. — Уверен, Кейт со всем справится, она же твоя дочь.

— Можно подумать, у неё есть выбор, — улыбнулась мне та, которую теперь все будут именовать не иначе, как Джулия Хьюз.

— Я не могу понять, мам, ты, типа, веришь в меня или, как обычно, угрожаешь?

— Типа, мотивирую, Катька, — сболтнула она на родном языке.