Придурки - Горчев Дмитрий. Страница 7

Нормальный же человек просто не может не хотеть жить в Москве – так было всегда и всегда так будет. Если бы в Москве с давних пор не было ограничений на прописку и регистрацию, в ней давно бы уже жили все двести пятьдесят миллионов жителей бывшего Советского Союза. Московская прописка всегда была самой лучшей наградой – лучше любого, самого почётного ордена.

Сколько нашествий желающих поселиться в Москве было отбито её жителями! Татары, поляки, французы, немцы – все хотели в ней жить. Орды и полчища. И все отбиты – лишь немногие бежали назад в свои европы и азии в одних подштанниках, стуча зубами от горя и холода.

Потом, уже совсем в мирное, казалось бы, время, рязанские женские отряды штурмовали Москву в стальных электричках и жадно рвали изо ртов коренных жителей докторскую колбасу и сливочное масло – и их тоже отбили.

И по сей день миллионы приезжих из самых отдалённых краёв света каждую секунду высаживаются на московских вокзалах, аэродромах, идут из Сибири пешком, едут в телегах и тарантасах со своими матрасами, юртами, чумами и саклями. Абитуриенты из Крыжополя, девушки для фабрики звёзд, веб-дизайнеры, да кого только нет – все мечтают хотя бы поставить ногу на московскую землю, уцепиться зубами, пустить маленький тоненький корешок.

И это понятно. Во-первых, конечно, культура: театры, музеи, Третьяковская галерея, Мавзолей.

Потом люди – именно потому, что поселиться в Москве всегда было очень непросто, в ней поселялись только самые лучшие и талантливые люди. Где ещё, как не в Москве, можно встретить любимого артиста, писателя или телеведущего вот так запросто – где-нибудь в супермаркете? Стоишь, например, в очереди в кассу, а за тобой пристраивается с тележкой Лолита Милявская или Максим Галкин.

Кроме того, Москва – очень красивый город. Только в нём растут электрические деревья и на каждых двух жителей приходится один эксклюзивный бутик.

Ну и деньги, конечно. Деньги, хотя и не в них счастье, тоже, что ни говори, не самое последнее дело. А через Москву ведь проходит самая толстая в мире денежная труба. Каждый москвич, у которого есть хотя бы десять метров жилплощади, – миллионер. У москвичей вообще нет никаких денег мельче чем тысяча рублей. Они за всё всегда дают тысячную бумажку – за чай, кофе, жетон в метро. Если им вдруг дают сдачу, они очень удивляются: что это ещё за мятые бумажки? А если видят у какого-нибудь приезжего монетку в один рубль, то смеются и просят подарить для коллекции.

Понятно, что такого счастья для всех быть не может. Но не стоит опускать руки. Просто, если хочешь жить в Москве, нужно много работать, ходить в фитнес-центр, к стоматологу, в солярий. И тогда всё получится. Мечты – они иногда сбываются.

Муравьиный Лев

Некоторые думают, что Москва – это Пуп Земли Русской, глубокий и прекрасный. И действительно: вокруг кудрявятся или просто вздымаются холмы, бурчит что-то во глубине, а там, за извилистыми поворотами, прячется Полная Жопа.

Но все это не так – нихуя это не Пуп, а гнездо Муравьиного Льва.

Чуть кто зазевается, проходя мимо, и тут же скатывается в воронку, прямо ему в пасть. Муравьиный Лев никого мелкого не ест: так, пожуёт и выплюнет. И вот уже бывший прохожий в галстуке, фартуке, каске или в разноцветных перьях занимается углублением и расширением этого гнезда или же просто образует его покатые склоны. И вид у него такой счастливый, что всякий, кто ему не позавидует, тут же получит в рыло.

Но вот зачем Муравьиному Льву такая большая воронка и кого он в конце концов собирается туда поймать – это очень интересный вопрос.

Про одного человека

Скрепки

В одной далёкой стране жил один человек.

Этот человек сильно любил одну женщину. Только он очень редко её видел. Один раз в четырнадцать лет. И всего один раз.

Однажды этому человеку что-то такое сильно понадобилось. Скрепки, что ли. Или, может быть, вермишель, кто его знает.

А в той стране был такой порядок – всё кругом бесплатно, потому что денег всё равно ни у кого нету.

Нужен тебе, скажем, веник – получай даром веник. Только сначала нужно написать заявление в специальную комиссию. Так, мол, и так – имею большую потребность в венике. Комиссия придёт, всё проверит, соседей расспросит, и через месяц можно пойти и получить свой веник. Главное, что даром.

А без комиссии нельзя. Может, у тебя уже есть веник. Или тебе им и подметать-то нечего. Да мало ли чего – может, у тебя и рук-то нету. А веников где на всех напасёшь.

Поэтому человек сел и написал заявление. Имею, мол, большую потребность в скрепках. Или, может быть, в вермишели. Отнёс куда следует и пошёл домой ждать комиссии.

Только комиссия всё не идёт.

У человека этого даже ноги уже холодеть начали. Видно, сильно ему нужны были эти скрепки. Или вермишель.

Как вдруг однажды кто-то стучит ему в двери. Войдите, говорит человек. А сам с пола не встаёт, чтобы двери открыть, потому что сил нет. Да и замка в двери всё равно тоже нет.

Зачем ему замок. В той стране вообще ни у кого замков не было.

А то ведь как может быть – выдадут кому-нибудь ботинки. А он, скажем, домой пришёл да и помер. А дверь на замке. Как, спрашивается, комиссия будет с него ботинки снимать? Поэтому замков ни у кого в стране не было.

Тут двери открываются, и заходит женщина. Та самая, которую тот человек любил. Он даже испугался от радости.

Посадить бы её на стул, думает. Так ведь нет стула.

А женщина и не собиралась садиться. Это вы, говорит, такой-то?

Конечно я, он самый, думает человек. А сказать ничего от радости не может. Водички бы ей налить, думает. Так ведь стакана нет. И воду когда ещё отключили.

Но женщина и сама про него всё давно знает. У вас, говорит, в прошлом году была большая потребность заделать окно, так вам чуть ли не полкило замазки даром выдали. Зима уже семь месяцев как кончилась, а вы до сих пор замазку назад не сдали. Так что давайте-ка её побыстрее отковыривайте, а я завтра приду заберу. И ушла.

Господи, думает человек, да неужто мне ей замазки жалко. Встал кое-как и замазку всю отковырял. А стёклышко, которое на ней держалось, аккуратно так в уголок поставил. Снова лёг на пол и стал ждать, когда женщина эта опять придёт.

Только она больше не пришла. Вместо неё пришёл какой-то совсем другой мужчина и забрал замазку. И стёклышко тоже зачем-то забрал. А человек ничего ему на это не сказал.

Зато когда пришла комиссия, чтобы про скрепки расспросить, оказалось, что человек уже умер. Он лежал на полу, весь занесённый снегом, и, когда комиссия разгребла снег, она увидела, что человек улыбается.

И улыбался он так хорошо, что комиссия поскорее сняла с него ботинки и закопала его во дворе.

И никто не спросил – кого, мол, закапываете? Потому что он был один человек.

Гипертония

Пришёл однажды один человек к доктору.

А доктор сидит очень занятой, потому что думает, как бы у кого-нибудь взятку бензонасосом взять.

Тут заходит этот человек, и по нему сразу видно, что нет у него никакого бензонасоса, не было никогда и уже не будет. Слушаю, говорит доктор. А сам врёт – ничего-то он не слушает.

Стал тогда ему человек что-то про жизнь свою рассказывать. Какая там у него жизнь? А он рассказывал-рассказывал, запутался даже и сначала начал.

Тут как раз доктор всё про бензонасос придумал и стал прислушиваться к человеку. Слышит, а тот ему про какую-то женщину рассказывает. Ага, обрадовался доктор, так это вам не ко мне, а совсем в другой конец города. Позовите следующего.