Подруга попаданки: отбор для ледяного дракона (СИ) - Ибис Александра. Страница 13

Хоть и не была готова к тому, что трещины в крепости имени Надежды дадут сбой, удивилась я не столько факту их объятий, сколько обстановке, в которой они это делают. Потому что в покоях истинная пара находится не одна.

У большой кровати Надежды, которая, кстати, больше той, что стоит в моих покоях, в специально придвинутом мягком кресле с голубой атласной обивкой сидит Санатас Цилин, придворный менталист и преподаватель менталистики моего чуда. Как обычно, при одном только взгляде на него, ощущаю, как по спине пробегают неприятные мурашки и не нахожу объяснения своей реакции. С точки зрения эстетики он прекрасный образец мужской красоты, для человека и вовсе неописуемо красив, но что-то в нём не то. То ли острый взгляд тёмных, почти чёрных глаз, то ли уши. Сейчас его длинные пепельные, почти белые, волосы собраны в высокий хвост, открывая вполне обычные на вид уши, на которые, по-хорошему, я не должна обращать внимание. Но раз за разом обращаю! И что в них не так, сама понять не могу.

Санатас Цилин, в отличие от лежащей на кровати парочки, обращает на нас внимание.

— Полюбуйтесь, — хмыкает менталист. — Никакой силы воли!

Это он о ком? Если об Атареллене, то я готова стоять за его силу воли до последнего, несмотря на то, что он брат Ильяры. Надя ему в голую грудь дышит, трётся об него, а он терпит!

— И что за менталист, который теряет контроль над собой от лекарственного зелья?

— продолжает ворчать господин Санатас. — Надежда, я вас спрашиваю!

Надя что-то мычит в ответ и лишь сильнее трётся о грудь Атареллена. Бедный, бедный влюблённый ледяной дракон! Трись об меня Тир во время нашего лежания в одной постели, я бы постаралась присвоить своё сокровище.

— Меня не интересует, насколько холодная кожа у Его Высочества, и как она помогает вам справиться с жаром! — мучит подругу мужчина, из чего делаю вывод, что тот без проблем читает мысли в её голове. — Вы — менталист! И должны всегда держать свои мысли и чувства под контролем, потому что иначе толку от вас никакого.

В этот момент Надя должна была бы возмутиться. Она вообще должна была сразу нас заметить и не позволять преподавателю так с ней разговаривать, тем более при столь бесящем её принце. Но Наденька блаженно мычит и… перебирается к принцу на колени. Ох…

— И из этого я должен сделать менталиста… — страдальчески смотрит в потолок Санатас. — Надежда, как только вы выздоровеете и эффект лекарственного зелья спадёт, вас ждёт много работы. И только попробуйте мне сказать, что я над вами издеваюсь!

— Мне не нравится, как вы говорите с госпожой Надеждой, — вдруг выдаёт Атареллен, оторвав глаза от своей истинной пары и упершись ими в менталиста. Холодными, злыми глазами, в которых загорелось ледяное пламя ледяных драконов. Нельзя в таком состоянии дракону перечить.

Но Санатас об этом, видимо, не знает:

— Вы попросили обучить вашу госпожу, я и обучаю. Не вмешивайтесь, Ваше Высочество.

Принц рычит, но тут Надежда издаёт всхлип и стукает его кулачком в грудь.

— Госпожа Надежда со мной согласна, — хмыкает, видимо, бессмертный придворный менталист.

От расправы его спасает только тихие детские всхлипы Нади, которые Атареллену удаётся пресечь поглаживаниями по голове.

— Что это с ней? — наконец, спрашиваю я. Принц предпочитает меня проигнорировать, а вот мужчина отвечает:

— Заболела девчонка, и Луиза её своими ведьмовскими зельями опоила. К завтрашнему утру будет абсолютно здорова, но побочный эффект во время лечения: переход обычной лихорадки в магическую, сопровождающуюся полным открытием сознания и следованием сиюминутным желаниям. Не соображает, что делает, и даже не пытается ведь удержать свой разум. Силы есть, а пользоваться ими…

Менталист тяжко вздыхает и поднимается с кресла, направляясь к выходу.

— Идите отсюда, — командует он нам, так, что я давлюсь воздухом от наглости и слышу, как то же самое делает Тир. — Принц не отойдёт от неё, так что к делам у вас его сейчас привлечь не получится. Лучше поговорите с леди Роксаной: девушка воспользовалась нынешним состоянием принца, и тот убрал её из участниц отбора и назначил на должность главного организатора. И она вас искала, лорд Тирэль.

Тир кивает, приняв это к сведению. Сейчас он так спокоен и собран, совсем не похож на того дракона, что страстно целовал меня в долине гейзеров.

Санатас выходит из покоев, и мы, оглянувших на лежащих на кровати дракона и девушку, выходим за ним. Значит, всему виной зелье… Что же скажет Надя завтра, когда его эффект спадёт? Достигнутая близость с Атарелленом развеется как дым?

Мои размышления прерывает довольно занимательная сценка в коридоре. В нашу сторону направляется Луиза, женщина настолько привлекательная, что я удивлена, что у неё до сих пор нет мужа. Да, странная, да, взбалмошная, но ради таких форм, таких похожих на жидкое золото волос и проникновенных серо-голубых глаз можно стерпеть всё, что угодно.

Ведьма проходит совсем рядом с Санатасом, так что, слегка задевает его рукой. Облачённая в красное платье с длинными обтягивающими рукавами и свободной юбкой, она красива, как Сапфирия в своей человеческой ипостаси.

Но Санатас её привлекательностью нисколько не сражён.

— Вот, как должен реагировать менталист на ведьмовские зелья, — делится он с нами. — Прекрасное приворотное зелье, госпожа Луиза, но боюсь, что вы выбрали не того мужчину.

— Печально, — вздыхает Луиза, и Тир, кажется, подаётся вперёд, чтобы утешить, но услышав мой громкий рык, благоразумно останавливается.

Глава 7. Ледяной принц приходит в ярость

Утром, едва просыпаюсь, решаю навестить Надю: всё же она моя подопечная, и я инстинктивно беспокоюсь о ней.

То, что что-то не так, понимаю, только выйдя из дворцовых покоев. Девушки перешёптываются и толпятся в коридоре, заставляя меня пробираться сквозь них к покоям Наденьки, столь интересующим других участниц отбора. На всех комнатах дворца, как я успела заметить, висит полог тишины, но в покоях участниц он простейший и работает только тогда, когда двери закрыты. Окружавшие же меня прелестницы каким-то образом умудрились приоткрыть двери и остаться незамеченными, и теперь с интересом слушают принца с иномирянкой, которые разговаривают столь увлечённо, что совсем тихие шёпотки в ряду девушек подальше от двери им не слышны.

— У нас договорённость, Надежда, — пытается спокойно напомнить Атареллен. Пытается, потому что я прямо чувствую, как он рык сдерживает.

— Да какая теперь к чёрту договорённость?! — ругается Надя, не утруждая себя самоконтролем. — Я была согласна участвовать в отборе в обмен на знания, да. Но даже они не стоят того, чтобы я в любой момент рисковала тут подохнуть!

Так, кажется, у Наденьки истерика. И это плохо, потому что в обычное время она умеет думать. А сейчас она злиться и, что гораздо хуже, злит дракона, который с момента их встречи посчитал её своей. Плохо, плохо, очень плохо!

— Тебе ничего не угрожает, — рычит Атар, но пока держится. Ледяной, всё-таки, но присутствие рядом истинной делает его эмоциональнее, а потому неизвестно, как скоро он выплеснет всю свою ледяную ярость на Надежду. И ворваться в покои я не могу, потому что это дела истинной пары. Забота о Наде толкает внутрь, но драконья солидарность и любопытство заставляют стоять и слушать дальше, и я нервно покусываю губы, не зная, как поступить.

— Да неужели?! — язвит Надя. — Что помешает кому-то из твоих девиц попытаться убить меня в следующий раз?

— Они не посмеют, — в голосе Атареллена почти не осталось ничего от человеческой ипостаси. — Пример Миртарены и Дженатары показателен.

— Посмеют, — возражает Надя. — Потому что в отличие от меня они нуждаются в тебе. Они хотят выйти замуж за принца-дракона, жить в красивом замке, пользоваться статусом и рожать тебе маленьких драконят. Большая их часть, по крайней мере. Они хотят сражаться за тебя. А я не хочу!

Атареллен молчит, а у меня всё внутри сжимается. Надя делает ему больно. Слышать такое от своей истинной пары, которую драконы превозносят как самое драгоценное сокровище во всех мирах — невыносимо. И как дракон я готова голову Надежде откусить за такие слова. Но как её подруга… Понимаю же, что она не в себе. И что она не отсюда. И, как и Тиру, мне впервые становится жаль принца. В этот момент, его действительно жаль. Однако вскоре жалеть я его перестану.