Подруга попаданки: отбор для ледяного дракона (СИ) - Ибис Александра. Страница 17

И вот сейчас на этом мосту стоит отец. Мамы, Сатора и шмакодявки Рансера я не вижу и вполне понимаю, почему их нет.

Император Марвар Канаанский, хоть и огненный дракон, но достаточно великодушный, добрый и спокойный правитель. Ну, по нашим меркам, спокойный. Вот его отец, по воспоминаниям слуг, был сносящим всё на своём пути пламенем, от которого то и дело отлетали обжигающие искры. Мой же папенька грел своим огнём и придавал уверенности. До этого момента.

Плит моста не видно под слоем белёсого дыма, источником которого является пышущий едва сдерживаемой злобой взрослый дракон. Он в срединной ипостаси: драконьи зрачки в янтарных глазах, красная чешуя то тут, то там, когти, крылья, хвост по мосту бьёт… За тридцать лет своей жизни я ни разу не видела собственного отца в такой ярости.

— Как посмел?! — рычит отец, и от его рыка кожа на моей спине покрывается чешуёй.

— Убирайся из этого дворца, юнец!

— Я пришёл просить руки вашей дочери. Если такова ваша воля, то поединком, — спокойно говорит Тир и ободряюще сжимает мою руку. Я смотрю на него едва ли не в ужасе: ясно, жизнь в Ледяной империи многому учит, но неужели он не понимает, что только больше ярит отца?

— Наглец! Да я чешую с тебя сдеру и даже не поморщусь! — камни моста под нами стремительно раскаляются, и я краем глаза замечаю, как Ильяра, охнув, выпускает крылья и взлетает над нами, что странно, не улетая. Правда, собралась быть рядом? Почему?

— Я хочу жениться на Сатрессе, — повторяет Тирэль. — Имею на это право и готов его отстоять.

— Готов?! Готов, значит?! Значит, имеешь право?! — яростный рык отца оглушает, а фигура его стремительно разрастается ввысь и вширь, пока к камням моста не цепляются огромные чешуйчатые лапы с длинными толстыми когтями.

Тирэль целует меня в висок и не менее спешно перекидывается во вторую ипостась, в то время как меня Ильяра вздёргивает за руку и вынуждает выпустить крылья и слететь с моста. И вот я и жена брата парим, маленькие и неприметные, над двумя крупными драконами. Одному из них уже сто одиннадцать лет, он опытен, силён, его чешуя тверда и почти несокрушима. Другому — всего лишь тридцать, но им движет любовь к выбранной самке. А ещё он контролирует себя лучше. Но как долго огненный дракон сможет использовать позаимствованное у ледяных умение в схватке за любимую драконессу?

Я судорожно вздыхаю и вцепляюсь в плечи Ильяры. Кажется, даже когти выращиваю.

— Ильяра, мы должны остановить их…

— И лишить твоего юнца возможности отвоевать свою самку? Не глупи, Сатресса, — качает головой Ильяра.

Отец выпускает в Тирэля струю пламени. Огненная стихия… Стихия, подвластная лишь нам, драконам. Мы сами — огонь. И наш огонь ведёт себя так, как мы себя чувствуем и настраиваем. Пламя отца готово убивать.

Тирэль дышит огнём в ответ. И если струя императора кажется почти кроваво-красной и более объёмной, то струя Тирэля похожа на солнечный свет. Она тоньше, как-то аккуратнее, более концентрированная. И вот солнечный луч сталкивается с яростью. Ильяра за моей спиной вздрагивает и тянет нас выше, туда, где холоднее. Ей такие резкие горячие перепады температур более чем неприятны.

В месте, где сталкиваются два разных пламени, всё искрится. Пламя отца пытается поглотить пламя Тирэля, луч Тира упорно таранит папин поток. Отец ревёт и закрывает пасть, нырнув под мост. Луч Тирэля прорывается вперёд, но упирается в защитные купола дворца. В то время как они несколько секунд плывут рябью, я разглядываю маму, Сатора и Рансера. Поддерживают защиту. Они все здесь…

Грохот. Грохот. Грохот. Отец пробивает мост прямо под Тирэлем, и мой дракон срывается вниз. В дело идут клыки и когти. Отец перехватывает Тирэля за крылья, упирает его тушу в камень ущелья. Тирэль кусает его за шею, упорно сжимает челюсти, пока всё же не прокусывает твёрдую чешую. Оба дракона ревут, папа отлетает в сторону.

Крылья Тира кровоточат, он с трудом взбирается на обломки моста, цепляется когтями за острый камень. По длинной шее отца стекают кровавые струйки. Тир не мог прокусить её слишком сильно, но кровь пустить сумел. Однако отец навредил ему гораздо сильнее, так как он по-прежнему может свободно летать.

Папа взмахивает крыльями и резко налетает на Тира, продавливая его вместе с остатками моста в ущелье. Они сцепляются в полёте, я слышу взмахи крыльев и клацанье челюстей. Раздаётся крик, не сразу понимаю, что мой.

— Ильяра, отпусти, — выдавливаю, после кричу, — сейчас же отпусти!

— Ресса…

Надо же, по короткому имени называет. Но не до неё мне сейчас!

— Я обещала, что сама чешуи лишусь, но Тира не оставлю. Я не дам моему отцу убить моего любимого, Ильяра!!!

Наплевав, перекидываюсь в драконью ипостась прямо в руках Ильяры. Но она не отстаёт, сама оборачивается белоснежной драконицей, хватает меня лапами за шею да вверх тянет, подальше от сражающихся.

— Нельзя! Ресса, они должны решить всё сами! Иначе ни твоего отца, ни твоего мальчишку уважать не будут.

— Но… я не могу дать им поубивать друг друга!

— А я не могу пустить тебя к ним!

Мы рычим друг на друга, я пытаюсь задеть Ильяру, но она ловко увёртывается от моих ударов и не даёт мне метнуться вниз, в ущелье.

А потом вдруг драконица с синей чешуёй взлетает к нам и обдает волной холода. Мама.

— Всё закончилось. Лорд кан Ювенор победил. Можете спускаться.

Глава 10. Понимание

Я лежу на кровати родителей, под боком у отца, как в детстве. От него, как и тогда, пахнет вишней, но сейчас нос режет неприятная примесь в виде крови. Папа вот уже пять минут просто молча гладит меня по волосам.

— Пап?

— Ресса, девочка моя, — вздыхает отец и утыкается носом мне в макушку. — Ну, почему именно он, Ресса?

В голосе императора Марвара совсем не слышится злости. Когда мама сказала, что папа желает меня видеть, я ожидала услышать, какая я плохая дочь. А вместо этого…

— Я люблю его, папа, — шепчу и прижимаюсь к нему поближе. Вдыхаю родной аромат, подрагиваю мелко в его объятиях.

— Знаю, огонёк, — усмехается отец и поворачивается ко мне. Я провожу пальцами по повязке на его шее, и в глазах слёзы встают. — Не надо, Ресса. Зачем плакать, если всё уже сделано? Твой мальчишка отстоял право на тебя, и теперь я не смею мешать вашему браку. Ты выбрала хорошего дракона, девочка моя. Жаль лишь, что огненного…

— Папуль! — обнимаю его одной рукой да лицо прячу. Наверняка, когда расскажу всё Наденьке, она скажет, что мы, драконы, до безумия странные существа. Сначала дерёмся, доказывая что-то друг другу, потому плачем.

— Ресса, — он вздыхает устало, похлопывает меня по спине. Уверена, что даже скупую мужскую слезу пустил. — Я люблю тебя, огонёк. Жаль, внуков понянчить не доведётся.

— Что важнее: не рождённые внуки или живая, дышащая, чувствующая всё прямо сейчас дочь? — хмурюсь я, поднимая глаза на отца.

Он смеётся, вновь похлопывает меня по спине.

— Ты, разумеется. Боевая упрямая девочка.

Вскоре он засыпает: Тирэль успел знатно его потрепать, оказавшись при смерти. Я целую папу в лоб, зная, что сон его беспокоен, а мысль о том, что придётся отдать единственную дочь в жёны дракону, который никогда не сможет обеспечить его внуками, разрывает его сердце.

Императорские покои покидаю в растрёпанных чувствах и никак не ожидаю увидеть за дверью Тирэля. Он опирается о стену и, увидев меня, старательно выдавливает улыбку.

— И почему ты здесь, а не в руках целителей? — строго произношу, после чего тут же рушу образ разозлённой драконессы, обняв Тира за талию. Тир — победитель поединка, значит, вправе ускорить процесс выздоровления магией. Отец — проигравший, потому восстанавливаться будет самостоятельно. Конечно, как император, он мог бы прибегнуть к помощи магии, но тогда сам бы перестал уважать себя, как дракон. Правила поединков, составленные ещё в древние времена, никто не отменял.

— Хотел убедиться, что ты в порядке, — целует в макушку Тир.