Мужской выбор (СИ) - Лав Агата. Страница 18

– Я написал ему.

Я не знаю, что добавить. О чем вообще говорить, хотя слышу в собственной голове все вопросы, которые он хочет задать, но боится. А говорить о пустяках – больше невозможно. Поэтому стоит траурное молчание, которое изматывает нас страхом, что теперь так будет всегда.

– Мне нужно в душ.

– Хорошо, – Каин тут же подрывается и выпрямляется стрелой.

– Можно я сама?

Он не ожидал такой просьбы. Я вижу, как он ловит уже занесенные руки, чтобы поднять меня с кресла, и нервным жестом опускает их вдоль корпуса. Ему это дорого стоит. Каин не привык тормозить по чужой прихоти или менять решений, его характер буксует на крутом вираже, но он заставляет себя сглотнуть первые фразы, которые пришли на ум.

– Мне нужно побыть одной.

– Ты не дойдешь, Лис.

– Всё в порядке, я смогу.

– Ты не видишь себя со стороны.

– Меня не били…

– Да? Но у тебя разбита губа.

Каин поднимает ладонь и вытирает ее об нетронутый участок рукава белой рубашки, после чего медленно подносит длинные пальцы к моему лицу.

– Вот здесь, – добавляет он, дотрагиваясь до верхней губы.

Каин убирает пальцы и показывает их подушечки, чтобы я увидела, о чем он говорит.

– У тебя шок, и ты не чувствуешь боли. Но это ненадолго.

Глава 22

В ванной черный кафель и строгие линии. Каин довел меня, обняв со спины. Дал сделать пару шагов, а потом стянул руки вокруг живота и забрал весь вес. Я едва касалась пола, Каин держал меня, как ребенка, который делает первые шаги.

– Ты весь пропах сигаретами.

– Разве? – он недоверчиво хмурится и утыкается подбородком в плечо, пытаясь уловить запах рубашки. – Я не чувствую.

– Не ври, ты курил.

– И я сегодня еще напьюсь.

Я присаживаюсь на край ванны и смотрю на него снизу вверх.

– А где галстук?

– В машине бросил.

– Ты дошел до нее?

– Я даже мотор завел, – Каин усмехается, а потом понимает, что выбрал не лучшую тему для улыбки и выцветает на глазах.

– Ты успел, – я касаюсь его запястья и успокаиваю легким прикосновением.

Не помогает…

Каин пронзительно смотрит на меня, так что в его карих глаза легко прочитать короткий вопрос “правда?” Он боится, что я начну скрывать, чтобы успокоить словами, которые он хочет услышать.

– Ты успел, Каин. Я только сняла платье и… и заработала разбитую губу.

– За что?

– Он узнал меня.

– Гар?

– Да, он охранник. Решил, что я теперь сама по себе и со мной можно… Он говорил об Олеге, – я отворачиваюсь, не в силах больше выдерживать взгляд Каина.

Не знаю, когда научусь говорить об его брате, смотря ему в глаза. У меня выходило пару раз и каждый раз меня несла вперед слепая злость. А вот так не получается, невидимая рука грубо сжимает горло и начинает выкручивать. Поэтому я каждый раз закрываюсь и пытаюсь уговорить себя не вспоминать тот проклятый день, который столь извращенно связал меня с Каином.

Когда-то же станет легче? И почему мне удалось забыть выходки Олега, а тот день встал грязной занозой? Я ведь научилась называть всё то, что творил Олег, всего лишь выходками… На это нашла силы, а на главное – нет.

К счастью, Каин дает мне передышку. Он открывает оба крана и начинает наполнять ванну. Звук льющейся воды действует умиротворяюще и я просыпаюсь, стягиваю с себя пиджак, который бросаю на раковину, и тянусь к застежке лифа.

– Поможешь? – я обращаюсь к Каину, когда застежка ускользает в третий раз. – У меня что-то с пальцами.

– Адреналин гуляет. Ты не привыкла к таким дозам.

– А ты?

Каин снимает с меня лиф и чуть отстраняется, так что его красивое волевое лицо снова передо мной.

– Я не могу привыкнуть ни к чему, что касается тебя.

Его сильные руки в бесчисленный раз за день обхватывают меня и помогают опуститься в ванну. Вода теплая и волшебным образом приносит спокойствие, я буквально чувствую как оно разливается по телу и заставляет разжаться внутреннюю пружину.

– Не надо, – я ловлю ладонь Каина, которая сжимает фирменную упаковку отеля с гелем для душа. – У тебя ладони стесаны.

Он поднимает брови и не удерживает воздух в легких, который выпускает со смешком.

– Реально, крошка? Ты боишься, что у меня защиплют пальчики?

– Это всегда неприятно.

– Знаешь, это почти оскорбление.

Но его руки выглядят ужасно, он смыл засохшую кровь и она вновь сочится. Ему от горячей воды неприятно, а он собрался… Да, конечно, Каин следом достает из упаковки мочалку и наливает на нее гель, который приятно пахнет чем-то цветочным.

– Хотя подожди минутку, – Каин с наигранной серьезностью сжимает мочалку в ладонях, вспенивая ее. – Не, нормально, я справлюсь.

– Ты идиот, Каин.

– Вот это точно оскорбление.

И он самым наглым образом кладет мочалку мне на голову, чтобы снять жилетку, о которой забыл. После он закатывает рукава белой рубашки и вновь пачкается в крови. Он тщательно вытирает руки полотенцем, но все же зависает, не решаясь вновь погрузить их в воду.

– Всё в порядке, – произношу я тихо, подхватываю его ладонь и опускаю на свои коленки. – Ты чистый.

Он криво улыбается, чувствуя ложь, но переводит взгляд на мочалку, которая до сих пор лежит на моих волосах.

– Надо будет использовать в тренировках. Для равновесия, – он откровенно дурачится и заставляет меня вспомнить, каким легким и веселым он был до трагедии.

Я вижу, что он сильно испугался за меня сегодня, и поэтому так трепетен теперь. Так бывает, когда чуть не потерял. Как разбег маятника из одной стороны в другую, резкая перемена из-за желания наверстать. Но мне интересно, что ждет нас посередине. Когда он выдохнет, успокоившись, и отпустит стрелку назад, на каком делении она замрет?

Я наклоняю голову вбок и под его недовольный возглас сбрасываю с себя мочалку. Каин быстро подхватывает ее, не давая погрузиться в воду, и подносит к моему лицу.

– Можно? Ненавижу, когда ты так накрашена.

Я киваю и закрываю глаза.

– Могло быть хуже, кстати. Ты не видел их палеток…

– За-мол-чи.

Каин начинает с щек, медленно обводит скулы и легонько нажимает, чтобы выступило побольше воды. Мне щекотно и я улыбаюсь, хотя стараюсь держать рот закрытым. Тут он прав, иначе придется полоскать рот после пены. Я чувствую его крепкие пальцы под пористой тканью и забываю обо всем вокруг.

Столько нежности мне одной? Он как будто копил ее всё это время, чтобы, наконец, выпустить наружу. Дать почувствовать ее мягкую силу, которая сильнее любых цепей и любых клеток. Я ведь всегда знала, что она есть в нем, спрятана под холодной и вызывающей маской подонка, и поэтому оставалась рядом.

– Ты спишь?

Я качаю головой, и теперь угадываю, как он с легким нажатием стирает стрелки на глазах. Ему приходится повоевать с водостойкой тушью, которая даже заслуживает хриплого “вот нахера?” Это немного ломает романтику момента, но зато теперь нет никаких средств, чтобы сдержать мой смех. Мне плевать на пену, и я, не глядя, ловлю мужскую ладонь, чтобы Каин остановился и дал мне выдохнуть.

– Я почти закончил, – бросает Каин и притягивает меня к себе.

Он обхватывает меня второй рукой и кладет на свое плечо. Он так близко, что я чувствую горячее дыхание на волосах и невольно выгибаюсь, чтобы оно скользнуло приятной волной по щекам. Каин же проводит последний раз по векам и опускается к губам.

Я открываю глаза, когда угадываю, что он решил стереть губную помаду подушечками пальцев.

– Я знаю способ лучше, – говорю я и делаю движение навстречу.

Всего сантиметр, Каин проходит остальное расстояние и накрывает бесстыжими губами мой рот. Он целует так нежно и сладко и дразнит легкими ласками, едва касаясь меня языком. Больше всего его интересует контур моих губ, который он зацеловывает, поднимаясь от уголков губ к плавному изгибу. Снова и снова, и от этого кружится голова и хочется вдыхать его запах как можно глубже.

– Каин…

Я незаметно для себя оказываюсь в жарких объятиях, когда Каин стягивает руки вокруг моего тела. Я лежу спиной на его крепкой груди, откинувшись назад, и жадно цепляюсь за каждый поцелуй, короткий или влажный, глубокий или почти дружеский.