Реаниматор - Горшков Валерий Сергеевич. Страница 36

– Что? Жить буду? – осведомился Мальцев.

– Возможно, вам тогда не о чем тревожиться, – закончил Иванов, разглядывая развалившегося на кушетке авторитета, как если бы тот был препарированной, растянутой на специальной рамке, но еще живой лягушкой. – Лариса, э-э, Андреевна, голубушка! – обращаясь к заведующей лабораторией, торопливо попросил Соломон Эрастович. – Остановите кровотечение и наложите Александру Петровичу повязку. Да поскорее! – Похоже, к доктору стремительно возвращалось самообладание.

И в этот самый момент в кармане расстегнутого пиджака авторитета послышался зуммер сотового телефона. Мальцев поджал губы, как-то странно посмотрел на свою окровавленную клешню, кивком дал понять, что можно начинать перевязку, здоровой левой рукой залез во внутренний карман пиджака и достал трубку.

– Слушаю!

– Как здоровьице, Саша? – ласково, почти заботливо осведомился Тихий. Не узнать хрипловатый голос старика Мальцев не мог. – Я слышал краем уха, у тебя возникла маленькая проблема?

– А-а, твоих рук дело, мумия ходячая, – бессильно скалясь, взвыл бандюган. – Так я и думал…

– Ты плохо мыл уши, мальчик? – В голосе старика появился металл. – Я тебе задал вопрос о здоровье, а ты хамишь. Нехорошо. Чему тебя только в школе учили? К старшим нужно проявлять уважение.

– Дерьмово мне, колотит всего! – совершенно неожиданно для самого себя жалобно признался помощник депутата. – Башка как кирпич. Боли не чувствую. Все по фигу. Вместо крови словно свинец раскаленный течет. Что за гадость ты мне впрыснул, хрен старый?

– Жить хочешь, Сашенька?

– Глупый вопрос. Конечно хочу… Слушай, Степаныч, давай разберемся! Достали непонятки стремные, в натуре! Что я тебе плохого сделал? За что твои сявки на барыг моих по беспределу наехали?! Веронику едва не кончили. Хорошо, «мерин» ее с броней. А ты и не знал, дурак… – Мальцева понесло.

А в это время Тихий, пыхтя трубкой, беззвучно осклабился и сделал понятный без перевода знак находившемуся рядом Бульдогу – поднял вытянутый вверх большой палец. Клычков облегченно вздохнул. Препарат из гэбэшного наследства действовал согласно инструкции. Сначала подопытный испытывал страх и впадал в истерику, затем его нервная система частично затормаживалась, а мозговые центры, отвечающие за память, наоборот, полностью раскрывались. В таком состоянии даже Штирлиц не смог бы лгать, как бы ни хотел. Органическая химия – серьезная наука.

На лица же телохранителей, ошалело прислушивавшихся к беседе шефа с Тихим, было жалко смотреть. Один просто молча отпал от такого жалкого словесного поноса обычно грозного Петровича, а другой – тот самый Зверь, – судя по все больше и больше каменеющему лицу и сужающимся глазам, уже начинал понимать истинное назначение находившегося в капсуле препарата.

– Ты толопанцем босявым не прикидывайся, я тебе не фраер! – прикрикнул Тихий. – Я первым раздачу начал, вы его послушайте! А кто приказал Быку Новгородскому мои грузовики с бельгийскими спиртзаводами возле Старого Изборска перехватить?! Кто двух шоферов и курьера в придорожной канаве положил?! Дед Пихто?! Кто на коммерсантов наехал, всю кассу выгреб и кричал, что отныне терпилы максают только фиксатому?!

– Ничего я ему не приказывал! Какие к чертям собачьим грузовики?! Я впервые о них слышу! – искренне возмутился Мальцев. – И твои точки на уши ставить я не собирался! Клянусь, Степаныч!!!

– Сдохнешь ты, Сашенька, как шакал, – угрожающе вздохнул Белов. – В страшных муках. Дурь я тебе вколол шибко ядреную. Из арсенала лаборатории КГБ. Ни один анализ ничего не покажет. Однако ж часика через два-три начнет кости выворачивать. Гадить в штаны будешь, стены зубами грызть, умолять шестерок своих, чтобы поскорее пристрелили. Один я могу тебя спасти… Так что не ври мне. Я хочу знать только правду.

– Мамой клянусь, не давал я Фиксе команды бомбить твой товар и гасить травоядных!

– Надо же, прямо ангел с крылышками… И неужели никаких гадостей против меня не замышлял?! – быстро пытаясь осмыслить явно искренние слова Мальцева, на всякий случай уточнил старик.

– Ну… были замутки, – после короткого молчания нехотя признался превратившийся в безвольную амебу пахан. – Хотел Пузыря с Джафдетом подбить ультиматум тебе выдвинуть, долю поделить. Только… не успел я. Пацаны они правильные и насчет моего предложения до сих пор не в курсах! Бес попутал, ей-богу! Прости, если можешь.

– Бог простит, – скрипнув зубами, выплюнул Тихий. Для себя он уже все решил. С заговорщиками базар короткий. Нутром чувствовал: нельзя верить Сашке, продаст! Так и вышло.

– Значит, это все Фикса, гнида, вошь подкожная?! – взорвался помощник депутата, бизнесмен и меценат. – Фуры твои забомбил, долю в общак не отстегнул, обосрался и нас с тобой друг с другом лбами столкнул, инсценировав беспредел! Вот дерьмо…

– Это его отморозков с тачками я в лесополосе у коттеджа сжег? – с трудом сдерживая ярость, почти шепотом осведомился Тихий. – Когда ты, змей, их за Аленой… и быком своим, Реаниматором, прислал.

«Вот и еще одна причина, чтобы кончить тебя, – хладнокровно подумал старик. – Прогнил ты, Саша, до самого ливера. За это и сдохнешь».

– Да, почти всю бригаду. И его самого. Так я не в обиде, старик. Туда ему и дорога! – распалялся Мальцев. – От судьбы не уйдешь! Он со своими шестерками бритыми бодягу замутил, он первый копыта и отбросил! Господь – не лох, все видит. Ништяк! Остальных сявок, которые уцелели, я сам достану и на куски порву, обещаю!

– Порви…

– Значит, замяли дурдом, а, Степаныч?! Мир? Только ты… это… противоядие от дури мне выдай. Как договаривались. Хреново мне, все тело зудит.

– Слушай, инвалид, – неожиданно спросил Тихий, – мне в принципе до фени, но просто интересно. За что ты на бригадира своего зуб имеешь? Просвети старика, сделай одолжение.

– Так я, в натуре, думал, что это он тебе про предстоящий сходняк с Пузырем и Джафдетом стуканул! Кроме него, прикинь, только двое пацанов о моей задумке знали, но их я проверил. Чисто конкретно. Расстрел имитировал. Оказалось, ни при чем оба. Вот и оставался только Леха Реаниматор… Да и подтверждение насчет его измены получил от быка одного… Выходит, я зря его чуть не удавил… Дела-а… Ты прости, Тихий, так вышло. Война есть война. Ну что, будем считать, тему перетерли? Базаров больше нет?

– Через час будь у своего дома, где «подарок» схлопотал. К тебе подойдет джус, передаст коробку. Там двадцать капсул. Будешь принимать по две штуки в день. Тогда сыворотка нейтрализуется. Об остальном мы с тобой позже побазарим… – Старик захлопнул крышку-микрофон на телефоне и добавил чуть слышно: – В аду. Подожди годков десять, падла…

В назначенное Тихим время кортеж лидера группировки остановился напротив кафе «Аргентина». Вскоре к нему неторопливым шагом подошел коренастый широкоплечий парень лет двадцати трех и, постучав в стекло бронированного «мерседеса», просунул в приоткрывшееся окно небольшую картонную коробочку. После чего закурил и, сунув руки в карманы ветровки, скрылся в бесконечной галерее ближайшего проходного двора.

Проводив безликого гонца полубезумным взглядом, заметно воспрянувший духом Александр Петрович торопливо начал вскрывать коробочку.

– На вашем месте я бы здесь и сейчас этого не делал, шеф! – донесся с водительского места настороженный бас телохранителя. – От старика можно ожидать любых сюрпризов!

События последних двух часов, от момента рокового снайперского выстрела, унизительного словесного поноса Мальцева, автоматически означавшего поражение в войне, и заканчивая возвращением на это проклятое место, основательно подточили нервную систему бодигарда.

– Пошел на хер, сука, я сам знаю, что мне делать, а что нет! – вспылил главарь и небрежно разорвал упаковку с обещанным противоядием.

От взрыва внутри салона броня «мерседеса» спасти не могла. Вздрогнув тяжелым серебристым кузовом, словно в судороге, лимузин, целый и невредимый, если глядеть со стороны, застыл на месте. Только внутри на тонированных пуленепробиваемых стеклах повисли окровавленные ошметки.