Сердце морского короля (СИ) - Арнаутова Дана "Твиллайт". Страница 43

— Плохая из меня получилась хозяйка, — виновато вздохнула Джиад. — Когда все успокоится, вы ведь за ним присмотрите?

И снова этот отстраненный вежливый тон, будто она уже далеко или вот-вот исчезнет. Алестару до боли в сердце захотелось качнуться к ней, обвить руками, прижать и не отпускать никогда! Но он лишь молча кивнул, боясь, что голос выдаст чувства, и Джиад, сдержанно поклонившись, неторопливо выплыла из кабинета, двигаясь в своей странной человеческой манере, до сих пор непривычной, но уже куда более ловкой и грациозной, чем поначалу, когда она только попала в море.

Оставшись один, Алестар еще немного посидел в отцовском кресле, с удивлением ощущая, что в кабинете словно стало уютнее. Или это он больше не чувствует себя здесь чужим?

Повернувшись в кресле, Алестар задумчиво взглянул на фреску за спинкой королевского кресла. Почему художник много лет назад выбрал именно этот сюжет? Отчего было не изобразить на фреске основателя города, отдавшего жизнь за Акаланте и счастье своих потомков? Или принца Исковиаля, знаменитого путешественника, рассказами которого зачитываются во всех морских пределах? Или любого другого из могучих воителей, мудрых ученых или благочестивых жрецов, которых хватало в роду королей Акаланте. Почему Ираэль, прекрасная, но ставшая символом предательства и вражды с людьми?

Рыжеволосая красавица смотрела на него так, словно хотела что-то сказать, и у Алестара даже виски заломило от напряжения. Вспомнилась старая сказка, которую в детстве ему рассказала Кассия. Мол, если смотреть на портрет Ираэли достаточно долго, она прошепчет что-то очень важное, только успей услышать и понять. А вдруг это не совсем выдумка? Но сколько бы он ни вглядывался и ни вслушивался, сказка так и не обернулась былью, синеглазая принцесса, похожая на него, словно родная сестра, не заговорила, и Алестар усмехнулся своей наивности. Как ребенок, в самом деле. Фреске больше ста лет, мало ли кто из предков велел поместить ее здесь. Может, даже сын Ираэли — в память о матери.

И также некстати вдруг всплыло в памяти то ли проклятие, то ли пророчество Руалля, что у самого Алестара детей не будет. Сколько же яда было в сердце бывшего друга отца, пожелавшего гибели всей королевской династии Акаланте. Но это ведь просто слова, верно? Богам виднее, чей род заслуживает продолжения…

Алестар потер действительно заболевшие виски и, повесив на шею копию Сердца моря, от тяжести которой отдыхал все время разговора, покинул кабинет. Дел — не пересчитать, а он на фрески любуется! Куда вот, к примеру, подевался Герлас? И заодно — Ираталь, отправившийся на поиски жреца Глубинных и тоже словно в Бездну канувший! Где их обоих волны носят?!

Разозлившись на собственную слабость — хорошо хоть про себя страдал, и Джиад об этом ничего не узнает — Алестар остановился у двери кабинета и велел сменившемуся за это время гвардейцу:

— Если появится каи-на Ираталь, или амо-на Герлас, или сразу оба, немедленно пошлите за мной… в южную часть дворца. Я буду либо у каи-на Герувейна, либо в казначействе.

Гвардеец поклонился, и Алестар торопливо поплыл прочь от кабинета, чувствуя, как уходит драгоценное время. Почему-то казалось, что его осталось совсем мало! Будто уже собрались темные тяжелые тучи, полные крутящихся вихрей, и рыба ушла в глубину, а медузы — прочь от берега, и птицы тревожно носятся между морем и небом, рыдая о грядущей буре, и вот-вот шторм поднимет сотни водяных валов, мрачно седых и грозных… И всего несколько мгновений разделяют время на «до» и «после», а что делать — совершенно непонятно!

«Если не знаешь, что делать, делай хоть что-нибудь, — упрямо подумал Алестар. — То, что давно собирался, но никак не мог решиться, например! Ты ведь понимаешь, что нельзя и дальше оттягивать расставание с Джиад — это подло! И насчет Дару она права, с ним следует поговорить. А еще ты за все это время не нашел часа заглянуть к Эруви, да что там — хотя бы узнать, как она, передать ей привет и лакомства, как в детстве… Минуты лишней не было? Так надо было найти!»

Герувейн, к счастью, был на месте и занимался порученным ему письмом. Увидев Алестара, советник тревожно вскинулся и попытался показать черновик послания к королю Суаланы, но Алестар отмахнулся, ничуть не сомневаясь, что опытный в таких делах каи-на сделает все наилучшим образом. Да-да, его величество непременно посмотрит ответ, а как же иначе? Но потом! Как себя чувствует Эруви?

— Хвала Троим, хорошо, тир-на, — отозвался Герувейн. — Лекари уже разрешили ей понемногу плавать, и сегодня они с Даголаром гуляют в дворцовом саду.

Его губы тронула улыбка, и Алестара снова кольнула вина — это из-за него Эрувейн едва не погибла. Пусть истинной виновницей была безумная Кариша, но если бы сам Алестар вел себя осмотрительнее…

— Я рад, — сказал он искренне. — Передайте, что я хотел навестить ее и приплыву позже, когда она отдохнет. Каи-на Герувейн, не сочтите мое любопытство неуместным, но вы довольны супружеством дочери?

— Вполне, — кивнул пожилой советник и снова улыбнулся: — Видят боги, я сам сомневался, сможет ли этот брак сделать ее счастливой. Но моя Эруви светится изнутри, глядя на мужа, а он бережет ее, как величайшее сокровище. Поистине, счастье пришло в наш дом с этим союзом, и я рад назвать Даголара своим обретенным сыном и наследником. А вас… что-то тревожит, ваше величество? — забеспокоился он.

— Только здоровье Эруви, — поспешил успокоить его Алестар. — Если она счастлива с кариандцем, пусть их счастье длится вечно. Я обязательно навещу их, как только смогу. Кстати, у меня для вас еще одно поручение…

— Не беспокойтесь, ваше величество, — поклонился Герувейн, выслушав его. — Для каи-на Джиад и ее свиты приготовят лучшие покои прямо сейчас. Вы совершенно правы, не стоит ее тревожить, да и охрану там поставить будет легче. Я немедленно этим займусь.

Что ж, одним делом меньше. Отец был прав, истинное умение управлять состоит совсем не в том, чтобы все успевать самому, а в том, чтобы для каждого дела найти подходящих исполнителей. Но есть и то, что другим никак не поручить.

Алестар ответил на приветствие стражника, дежурящего у двери небольшой комнаты, и проплыл внутрь, как никогда понимая, что сейчас от его решения зависит чужая жизнь и судьба.

— Лежи, — велел он, останавливаясь посредине бедно обставленного помещения и хмуро оглядывая его.

Кровать у стены, покрытая одним лишь толстым одеялом, небольшой столик, ширакка в углу. Пара шаров туарры, скудно освещающих фигуру на кровати. Увидев его, Дару попытался приподняться, но скривился и замер. Похоже, ему даже дышать было больно. Алестар молча выругал себя. Конечно, его бывшего охранника лечили. Но вряд ли так же внимательно и бережно, как Эруви, для которой отец нашел самых лучших целителей. Дару сохранили жизнь, но не более того. И это тоже вина Алестара — надо было раньше подумать, как его подданные отнесутся к брату убийцы и предателя, пусть этот брат и попытался искупить вину…

«Слишком многое течет мимо меня, — беспощадно подумал Алестар, подплывая и опускаясь на край постели. — Эруви, Дару, Санлия… Я мечусь в поисках врагов, но невольно упускаю из виду друзей и тех, кто любил меня когда-то и любит до сих пор. А ведь они и есть мое истинное королевство… От каи-на до последнего чистильщика салту и рыболова. Я могу быть королем без Сердца моря, но короля без подданных не бывает. А без друзей и любимых — не нужна и власть. Что мне сказать тому, кто потерял брата, спасая мою жизнь? Что я все равно ему не верю? Что боюсь яда, который — только возможно! — пропитал насквозь и его? Что мой страх сильнее его верности?»

— Ваше величество… — прошипел Дару, не сводя с него лихорадочно блестящих глаз на посеревшем и осунувшемся лице, словно вырубленном из скалистого камня.

— Лежи, говорю! — рявкнул Алестар и взял руку своего бывшего охранника, тоже похудевшую и горячую. — У тебя лихорадка? А где целители?

Дару виновато отвел глаза, хотя уж его вины в этом точно не было. Алестар глубоко вдохнул и выдохнул, пережидая приступ гнева. Нет, все-таки его лечат… Наверное. Вон, на столике какие-то коробочки с мазями, а рядом снятые с раны бинты колышутся в воде темными змеями, источая резкий запах, пропитавший воду в комнате… Что, убрать нельзя было?!