Чёрная орхидея (СИ) - Салиева Александра. Страница 7

- Ты прав, я врала тебе, - проговариваю поспешно. - Мой брат, он… Игрок. Проиграл в карты. Очень много денег. Я не знаю кто они, и что им от тебя нужно. Я лишь делаю то, что мне велят. Мне сказали быть рядом с тобой. И ждать следующих распоряжений, - к горлу подкатывает ком, который я вынуждена проглотить, прежде чем говорить дальше. - Иначе меня пустят по кругу и отправят в какой-нибудь бордель, а брата убьют, - произношу совсем тихо, уставившись на его лаковые ботинки. - Пожалуйста, Маркус, не отказывайся от меня… - дополняю совсем тихо, чувствуя, как на глаза наворачиваются долгожданные слезы. - Ты ведь хотел себе рабыню, ты получил ее. Я сделаю все, что захочешь. Уж лучше с тобой, чем с ними.

Кто бы знал чего мне стоит озвучить все это!

Теперь остается только надеяться, что англичанин проникнется моей ничтожностью и беспомощностью… Так и выходит. В какой-то мере.

- Все, что захочу? - вкрадчиво уточняет Грин и дергает на себя.

Буквально впечатываюсь в него, а сердце мгновенно начинает биться чаще.

Очевидно же, что я сильно погорячилась, пока сочиняла на ходу историю, основанную на том, что он сам мне поведал об остальных девушках, проданных на аукционе для богатых извращенцев.

- И с чего ты вообще взяла, что со мной будет лучше? - задает новый вопрос, не давая времени ответить на предыдущий. - Может и я решу поделиться тобой с другими. Знаешь, такие как я - часто так поступают, - улыбается, вопреки жутким словам, с какой-то странной теплотой и нежностью, заботливо заправляя прядь моих волос за ухо. - Уверена, что жизнь твоего брата-неудачника стоит всей жестокости, которую я на тебе обязательно испробую? У тебя на счету полно денег. Хватит, чтобы отдельный остров себе даже купить, если захочешь. И ты вполне можешь скрыться где-нибудь, где тебя никто и никогда не найдет… Так что, цветочек, все еще уверена, что готова остаться со мной и дать мне все, что я захочу?

А ведь и в этот раз прав… Сволочь!

Мысли вспыхивают мириадами противоречий.

- Ты не сделаешь этого, - проговариваю глухо.

И сама плохо верю себе.

Но в то же время очень надеюсь, чтобы так оно и было.

- Ладно, - подозрительно легко сдается Маркус, беззаботно пожимая плечами.

Мою руку так и не отпускает. Снова возобновляет шествие по направлению вглубь виноградника, потянув меня за собой.

- Ладно? - переспрашиваю вынужденно, подстраиваясь под его шаг. - То есть я останусь с тобой? И никаких других мужчин, кроме тебя, не будет?

Как-то легко он сдается, вот и не верится…

- Ну, после того, что ты мне рассказала, я бы тебя в любом случае уже не отпустил, - отзывается Грин. - Как минимум потому, что с твоей помощью я поймаю тех, кто пытается до меня добраться. Так что да, цветочек: ты останешься со мной. А другие мужчины… Зависит от того, как ты себя будешь вести, моя фальшивая рабыня, - выделяет последнее слово насмешливой интонацией. - К тому же… Неужели, и правда, решила, что я действительно позволю тебе уклониться от условий выполнения контракта и просто так подарю миллион евро? - заканчивает в снисхождении.

Мне требуется добрая минута, чтобы осмыслить всю полноту... Подставы!

- Ты…! - восклицаю в возмущении.

Я бы еще много чего добавила, но вряд ли англичанин оценит всю полноту “русского могучего”, а ничего другого в голову пока не приходит.

А раздражение от всей нелепости ситуации растет и растет…

Это же надо! Так глупо попасться!

- Лжец? - интересуется встречно Маркус. - Да. Такой же как и ты, - ухмыляется и останавливается, разворачивая меня к себе. - Паршивое чувство - быть обманутым, не так ли? - вновь касается моих волос, на этот раз поправляя локоны с другой стороны лица, а я с трудом сдерживаюсь, чтобы не отпрянуть назад. - Кстати, об этом, - меняет тему разговора. - Ты правда девственница? Скольких на самом деле ты обслужила до меня? - проводит кончиками пальцев от скулы ниже к губам. - Ну же, признайся честно, маленькая обманщица, а то этот дивный ротик на удивление хорошо справляется… - дальше я слушать просто не в силах.

Свободная рука сама собой замахивается.

Жаль только, реакция потенциальной жертвы пощечины оказывается чересчур хороша. Он перехватывает мою ладонь совсем близко от его лица. Сжимает слишком сильно и отводит в сторону. И больно не ему, а снова мне.

- Пошел ты со своими догадками! - вскрикиваю, отдергивая руку.

Попытка освободиться оказывается безуспешной. К тому же, ультрамариновый взор знакомо темнеет и наполняется тяжестью. Маркус бесцеремонно толкает меня к железной решетке, к которой привязаны виноградные лозы.

Сооружение выдерживает удар. В отличие от меня.

Да, я готовилась к чему-то подобному долгое время, но теперь, когда сталкиваюсь с этим в реальности… Поясницу простреливает острой болью. Сердце заходится в бешеном ритме. Громогласные удары отражаются в сознании подобно ударам молота по наковальне.

Запястья перехвачены одной его рукой и заведены вверх. Вторая ладонь моего персонального мучителя опускается на горло, слегка сдавливая, но не задерживается надолго в одном положении, плавно опускаясь ниже.

- Ты так и не ответила, цветочек, - напоминает о былом Маркус.

Пуговичка за пуговичкой - блуза оказывается расстегнута, обнажая неприкрытое нижним бельем тело. Холодный ветерок вызывает озноб и мурашки по коже. В то же время моих приоткрытых губ касается горячее дыхание. Мне так и не удается что-либо сказать.

Неожиданно нежный, но вместе с тем требовательный и страстный поцелуй отбирает мой кислород. И выворачивает душу. Понятия не имею, что со мной происходит. Но, если бы этот мужчина бил меня плетью в самой жестокой форме, я бы и то не чувствовала столько безудержной внутренней боли. Настолько яркой и необъятной, что она мгновенно заполоняет рассудок, не оставляя мне даже капли здравого смысла. И я тону в этом зыбком омуте. Вязну и пропадаю, оставляя там все истинные мысли и желания. Прячу свои настоящие эмоции глубоко-глубоко, где никто не дотянется до них. Даже я сама.

И только потом возвращаюсь в реальность.

Сжимаю пальцами металлическую решетку над головой, цепляясь за нее, как за какой-нибудь спасительный маяк, в то время, как Маркус приподнимает меня выше. Ненадолго поднимаю лицо к хмурому осеннему небу и закрываю глаза.

Ничего не помнить. Не знать. Не чувствовать. Ни ласковых настойчивых прикосновений чужих рук, губ. Ни жаркого дыхания, обжигающего мою ледяную кожу, снова и снова отнимающего способность свободно дышать. Не хочу…

Но я должна.

Ведь просто никогда не бывает.

Нет необходимости переступать через себя повторно и делать что-либо еще. Достаточно дожить до того момента, когда все закончится. Физиология сама сделает свое дело. Надо просто потерпеть. Отпустить ту тьму, что я совсем недавно обрела. Поддаться чужой воле. Слегка подыграть. Убедить и Маркуса, и себя, что эта моя очередная ложь еще вполне может быть правдой.

Неважно, что совсем скоро итог происходящего принесет очередную волну боли. Еще более сокрушительную, нежели прежде. Не физическую. Нет. На нее давно плевать. Иначе бы я никогда не решилась на то, во что ввязалась.

- Ох, - единственное, что срывается с моих уст наравне с тихим всхлипом, как только мужская плоть наполняет изнутри одним резким толчком.

Действительно, не больно.

на мне задрана по пояс, а ноги обвивают мужской торс. По венам снова будто электричество пускают. Мельчайшие разряды пронизывают тело и воспламеняют кровь, норовя повторно сжечь подсознание и превратить в пепел. Я кусаю собственные губы, стараясь сконцентрироваться на этом ощущении и немного грубых глубоких проникновениях, постепенно увеличивающих темп движения внутри меня. Ведь Маркус Грин ни за что не должен знать, насколько мне банально все равно на то, что он со мной сделает.

Мгновения тянутся целой вечностью, а секунды превращаются в бесконечность, прежде чем столь необходимая искра раскалывает подсознание мириадами осколков наслаждения. Я жадно хватаю ртом воздух и вновь смотрю на затянутое облаками небо, пока мужчина также достигает пика удовольствия. Проходит еще минимум минута, и только потом он выпускает из своих объятий, отчасти позволяя стоять самостоятельно. Все равно придерживает, будто бы опасается, что я упаду, тем самым зарождая где-то на краю моего разума новую тень противоречий.