Современная советская фантастика (Сборник) - Вирен Георгий Валентинович. Страница 34

— Агония, — тихо сказал Пинегин.

В экспедиционном зале крейсера находились лишь руководители погранслужбы и УАСС, ученые и члены экипажа. Диего чувствовал себя вполне сносно, что дало ему возможность покинуть медсектор и тоже присоединиться к руководству.

Все понимали, что решается судьба Марса, а может быть, и судьба человечества. Никто не знал, каковы размеры взрослого Конструктора, может быть, он способен расти до размеров Солнечной системы, может, планетарной материи ему окажется мало и он примется за Солнце!.. Неизвестность — вот что терзало людей, худшая из пыток!

— Если Сеятели не помогут — не поможет никто, — сказал Торанц. — Завтра, возможно, будет уже поздно начинать войну.

— Разве ТФ-удар уже решен? — спросил Нагорин, испытывающим взором обводя лица руководителей операции.

— Решен. Сначала в качестве предупреждения, потом…

— Но уничтожение Конструктора — это мера, которую требуют, как вы сами говорили, только чрезвычайные обстоятельства! Да, Марс мы потеряли как новый дом, новую базу отдыха, экспериментальную базу и так далее… Но разве не мы сами виноваты? Разве не мы спровоцировали, если так можно выразиться, развитие Конструктора из яйца сверхоборотня?

— И все же вопрос уничтожения Конструктора решен, — угрюмые глаза Торанца скользнули по фигуре ученого. — Как только возникнет прямая угроза Земле — удар будет нанесен. Иного выбора у нас нет!

— Возможно, мы все же сумеем объяснить Конструктору, чем грозит его присутствие в Системе?

— Все попытки контакта окончились неудачей, — пробормотал один из ученых ИВКа. — Мы и сейчас не оставляем таких попыток, но результат…

— А свечение сутки назад? — спросил Диего. — Я помню, тогда ваш институт пытался его анализировать.

— Да, — нехотя признался ученый. — Свечение — это, возможно, его реакция на какой-то из наших сигналов. Мы смогли выявить несколько гармонических рядов свечения, поддающихся сложнейшим пространственным формулам, но дальше дело не пошло… А продолжения не последовало, и на какой именно сигнал прореагировал Конструктор, мы не знаем. Пробовали повторить программу дня — ничего похожего.

— Я, кажется, догадываюсь, на какой сигнал он прореагировал. Именно в тот день… — Диего рассказал о попытке Грехова передать Конструктору запись, включающую лучшие музыкальные произведения человечества для детей и психосигнал, содержащий волну нежности и любви.

— Весьма любопытно, — оживился ученый. — Ведь Конструктор действительно еще дитя, а мы ему все время долдоним взрослые истины. Где же этот ваш экспериментатор?

— Он… в реанимации, в медцентре управления. Во время патрулирования его модуль упал на диск Конструктора.

— Извините, я не знал. Вы разрешите повторить эксперимент? — обратился ученый к Торанцу.

— Если есть хоть малейший шанс, его надо использовать. Жаль, что Грехов не поделился своей идеей раньше. Действуйте.

Ученый отошел к пульту технических операций, потом подозвал Диего:

— Запись у вас сохранилась?

— К сожалению, нет, модуль Грехова остался… внизу, и тогда мне было не до аппаратуры воспроизведения.

— Жаль, но попытаемся синтезировать новую запись.

В течение последующих двух часов крейсер несколько раз менял позицию вокруг Марса, вскипающего по всей поверхности султанами дыма, пара и огня. А потом в зале появился «серый призрак».

Произошло это неожиданно для всех — ни одна сторожевая установка не отметила приближения к крейсеру какого бы то ни было тела. Главный виом зала вдруг словно раскололся, впустив в зал сгусток серого тумана. «Туман» собрался посередине зала в причудливое облако, из которого к людям вместе с волной теплого воздуха вышел человек. Не великан-гуманоид, как в прошлый раз, на полигоне, а обыкновенный человек с усталым лицом, одетый в серебристо-голубой комбинезон спасателя. Он сделал несколько шагов, остановился, оглядел присутствующих в зале и сказал:

— Странные вы существа, люди. Вы не останавливаетесь на достигнутом даже в том случае, если материальные издержки превышают моральный выигрыш. Нам казалось, что в прошлую встречу мы хорошо объяснили ситуацию, что ваше стремление обуздать силы, многократно превышающие ваши собственные, — не более чем своеобразная реакция вашего сообщества на сопротивление окружающей среды, что разумные доводы понятны всем разумным существам. И снова убеждаемся: человек непредсказуем! Не потому ли, что разум ваш еще не закончил эволюцию социальных форм?

Нам надо было еще в первые встречи обратить на вас, на ваше движение к познанию пристальное внимание, ведь мы знаем — познание может принимать столь уродливые формы, что подобные цивилизации гибли в чрезвычайно короткие промежутки времени, не успев даже осознать причин своей гибели. Мне кажется, переоценка своих сил и возможностей тоже ведет к отклонениям в развитии цивилизаций, и вот об этом вам придется подумать всерьез, и думать не после развязанных событий, а до их свершения. Как ни горька преамбула, примите ее такой, какова она есть.

Сеятель прищурился, прошелся перед сбившимися в группу людьми, озабоченный и усталый, как человек, на которого неожиданно свалилось бремя ответственности за жизни других. Поднял голову.

— Конструктор родился. Он еще не созрел, но и от этого ребенка можно ожидать любого действия, сравнимого по мощности со вспышкой новой звезды! Уничтожить его не удастся; я слышал, в качестве экстренной меры вы были готовы пойти на это. Не удастся даже локализовать его в пространственном коконе, как только что пытались мы. Он слышит нас, но то ли не понимает, то ли не хочет понимать, то ли занят более важными делами — у сверхразума их более чем достаточно. Но вернее всего, он не может ответить так, чтобы мы поняли, ибо живет уже и в ином времени, и в ином пространстве…

Сеятель замолчал, к чему-то прислушиваясь.

— Чтобы оценить дорогу, надо ее пройти, — тихо сказал Торанц. — Как же иначе? И выхода… нет?

— Мы подстрахуем вас, но только что мне сообщили… кажется, Конструктор сам нашел выход. Я покидаю вас, но не верю, что в последний раз. До свидания, следите за Конструктором…

Облако вспыхнуло радугой, Сеятель расплылся в ленту дыма, и в зале стало пусто. И тотчас же донеслись чьи-то тревожные запросы и крики наблюдателей с других кораблей спасфлота:

— Конструктор поднимается!

— Он зашевелился!..

— Уходит!

Сориентировавшийся Пинегин включил сигнал тревоги, крики стали стихать.

— Внимание! Всем кораблям немедленно покинуть примарсианскую зону! Координаты выхода по базисному расписанию — вектор Юпитер — Земля. Как поняли?

Вокруг пылающего Марса стали зажигаться огоньки: крейсеры отвечали своему флагману и покидали примарсианское пространство в ТФ-режиме.

Через несколько минут остался только их корабль, малым ходом уходящий прочь от Марса, к Земле.

Внезапно из багровой пелены атмосферы Марса выпрыгнул, как поплавок из воды, белый шар «серых призраков», перестроился в кольцо, и оно поплыло в сторону от планеты. А вслед за ним всплыл жуткий в своем неземном, нечеловеческом величии исполинский диск Конструктора. Впрочем, не диск — обращенный острием вниз черный конус, на гладком торце которого вырос странный вулканообразный нарост; на людей повеяло ощутимым ветром властной, всепокоряющей силы!

Марс кипел, выбрасывая в космос щупальца смерчей, словно пытаясь удержать странного и страшного пришельца, а тот медленно и торжественно всплывал над ним, окутанный бледным голубым сиянием и короной гигантских молний.

«Серые призраки» — снежинки рядом с айсбергом — окружили его со всех сторон, потом снова собрались в кольцо, уже под ним. А он все поднимался и поднимался, волоча за собой сверкающий воздушный шлейф, прошел мимо крейсера, качнув его волной гравитационного возмущения, и, постепенно уменьшаясь в размерах, затерялся в пространстве, направляясь в сторону северного галактического полюса. Мимо Земли, мимо Солнца… А потом из тьмы космоса в том месте — все увидели это совершенно отчетливо — проявилась колеблющаяся фигура, полупрозрачная, сотканная из света… нет, не фигура — печальное лицо ребенка! И растаяла…