Ты мой выигрыш (СИ) - Шварц Катерина. Страница 8

Глава 7. Лиза

Мне хотелось сегодня умереть. Снова вернулись те мысли, загнанные глубоко на задворки моего сознания. Когда Максим сказал, что теперь я няня его сыну, время будто остановилось. Внутри что-то оборвалось. Стало пусто. Только боль осталась и рана, сочащаяся черной кровью… Какого это: потерять ребенка от любимого человека, а потом воспитывать его дитя от другой женщины? Лучше не знать… Потому что это не передать словами, не пережить даже человеку с устойчивой психикой… А мне как быть? Я еще до сих пор в кошмарах слышу крик моего родившегося сына…

Дети не виноваты в поступках своих родителей. Как можно злиться и мстить маленькому человечку, который толком еще не понимает где добро, а где зло?

Когда Максима увидела с сыном, мне показалось, что сердце без анестезии вырезали из груди — так скрутило. Макс добился желаемого — его месть хуже китайских пыток, изощренная, превращающая человека в ничто.

Его сын похож на него: то же выражение лица, те же глаза. И от этого еще невыносимее. Я всегда терзалась одной мыслью: на кого был бы похож наш сын? Но детям не нужна суровая правда жизни, поэтому с натянутым на лице весельем я познакомилась с парнем.

И влюбилась в него сразу! Ну а как его не полюбить! Тихий, не по годам рассудительный, но по-детски наивный Ванька покорил меня сразу. Для меня, не сумевшей растратить свою материнскую любовь, это стало живой водой, вернувшей меня к существованию. Отключилась от внешнего мира полностью, мы весь день провели так, как положено проводить его родителям и детям: игры, шалости, разговоры. Спасибо Максиму, он не вмешивался в наш маленький рай…

Да, я поступила цинично… На месте Ваньки  сначала видела своего малыша… Меня буквально трясло от этой мысли. Но потом я поняла — это предательство по отношению к моему мальчику: он другой был бы, а сейчас есть Ванька, который совершенно не причем.

За приятной возней пролетел день. Парень совершенно отказывался спать, если я не прочитаю ему сказку. Не устояла! Ванька заснул уже на первой странице о похождениях Кота в сапогах. Но я читала дальше. Волшебная магия разливалась в комнате… Она лечила мою истерзанную душу, мое разорванное сердце. Страдания, поедавшие меня эти годы, затихли. Дышать стало легче. Затея Максима со мной в роли няни не казалась уже такой дикой. Наоборот. Поняла, что хочу этого. Да! Пусть я буду воспитывать чужого ребенка, но мне будет кому дарить свою любовь…

Все закончилось в один миг. Стоило Максиму меня коснуться. Реальность острым лезвием полоснула по коже. Его тяжелый взгляд бил сильнее слов. Не позволит. Не разрешит. Будет дальше меня мучить. Я знаю его прекрасно. Максим умеет находить больное место у противника и бить по нему постоянно.

«Бежать», — только одно слово пронеслось в моей голове, потому что сейчас накатит новая волна унижений. Вышла из комнаты, пошла прочь, побежала, но он кинулся за мной. Мне не скрыться, не спастись. Найдет везде. И только одно мучает: почему столько лет ждал? Что мешало привести месть в исполнение раньше?

Боль от неудачного падения окончательно добила меня. Слезы, так долго просившиеся наружу, наконец получили свободу. Макс бережно поднял меня и поставил на ноги, прижимая к себе.  А я даже оттолкнуть его не могла — так морально истощена, что и физических сил нет. Уперла руки ему в грудь, моля с отчаянием:

— Что ты хочешь, Максим? Скажи, что я должна сделать, чтобы ты оставил меня в покое? Я не вынесу долго твоих издевательств…

Молчит… Смотрит в упор и ничего не говорит. А слов и не надо. Все и так видно. Я видела голод плоти во взгляде Максима. Слышала его тяжелое дыхание.

Молчание затягивалось. Но разум уже дал ответ на мои вопросы — Макс хочет меня, ему мало унизить морально, нужно еще и физически. И самое противное, что я приму его, позволю заняться со мной сексом. Я десять лет жила роботом, не получая оргазма. От секса с мужем было небольшое физическое облегчение, но не было удовольствия, я не парила в небесах… Я голодна, жажду получить, наконец, запретное…

И это тоже его месть. Максим знает, как влияет на меня, что делает со мной. И пользуется этим…

Макс нервно сглотнул. Его взгляд переместился к губам. Мои руки, упертые ему в грудь, ощутили, как напряжено его тело.

— Прости, — тихо сорвалось с его губ.

А потом он поцеловал меня. Но не набросился, как днем, нет, сейчас поцелуй был нежен, даже робок. Макс словно исследовал мои губы, чуть касаясь их своими. Меня захватила эта нежность. Не переставала плакать, но уже не с такой силой оттолкнула его от себя. Максим положил мне одну руку на затылок, а другой крепче прижал к себе. И я ощутила, как он возбужден.

Поцелуй с каждой секундой становился все жарче, меня начало трясти. Почему я позволяю этому человеку ломать меня снова и снова?

Неожиданно Максим резко оттолкнул меня от себя и со злостью заорал:

— Уходи! Пошла прочь!

Пару секунд смотрела на него, а потом со всех ног бросилась наверх, в свою комнату. Противна! Вот почему он меня прогнал. А я, дура сентиментальная, опять чуть не поддалась ему. Забежала по лестнице и остановилась, чтобы чуть отдышаться. До меня долетел звук разбиваемого стекла и крик Максима:

— Ненавижу!

Он никогда не сможет меня простить…

Глава 8. Максим

Я пытался! Я боролся! Бл***дь, кому я вру? Ни х***я не пытался! Только услышал в ее голосе мольбу, посмотрел в заплаканные глаза и все — гори оно синим пламенем, умру, если не поцелую. Тростинка… дрожит в моих руках, вижу, как боится, а сама тянется ко мне. К сердцу моему тянется, протягивая к нему руки. И я ей его открываю. Крушу все возведенные мной стены, только чтобы позволить ей еще раз одарить меня своей нежностью.

«Прости, прости меня», — молю мысленно и не замечаю, как произношу это вслух. Губ ее коснулся, боясь спугнуть, оттолкнуть, но на самом деле не желая причинять очередную боль… Лиза сопротивлялась недолго, чувствовал, как натянутое тело расслабляется. И вот она уже сама прижимается ко мне. Мне крышу чуть окончательно не снесло. Почувствовал себя пьяным только от одного поцелуя. Еле сдержал себя… А потом из самого потаенного уголка вылезла эта сука ненависть. Она ехидно смеялась над моим провалом. Отрезвление наступило мгновенно.

— Уходи! Пошла прочь! — зарычал на нее, отталкивая.

А сам хотел сильнее к себе прижать. Смотрел в глаза Лизы, и противно становилось от того, что там видел отражение монстра — себя, пытающегося причинить ей очередную порцию боли. Лиза убежала. А я начал крушить все вокруг, потому что ненавидел сейчас не ее, а себя — жалкое подобие мужика, который не может совершить настоящий поступок, просто отпустив любимую, не причиняя ей  боль.

Схватил какую-то вазу и с силой запустил в стену:

— Ненавижу! — заорал во всю глотку.

Ненавижу эту сраную жизнь! На автомате побрел в кабинет. Достал бутылку с водкой. Она припасена на самый отвратный случай, как сегодня. Начал пить прямо из горла, чтобы алкоголь прижег раны внутри. Подействовал, как анестезия. Но облегчения практически нет. Обессиленно упал в кресло. Продолжал пить снова и снова, накачивая себя отравой, а сам улетал мыслями туда, в прошлое…

***

Мой отец постоянно говорил: «Нужно всегда подстраиваться под обстоятельства, но никогда под них не прогибаться».

Так он всю жизнь и жил. В период, когда Советский Союз медленно исходил в агонии, мой отец вовсю занимался спекуляцией. Это приносило доход, но было опасным делом. Ну а стоило пасть власти коммунистов, и наступить долгожданной демократии, тут он развернулся с размахом. Ловко маневрируя между новой властью и разборками криминальных авторитетов, он быстро разбогател, став самым богатым человеком в городе.

Наш дом был похож на замок: за высоким забором, с кучей охранников должна была быть сказка, которой на самом деле не было. Любовь отца прошла к моей матери сразу, с появлением в его жизни больших денег. Он не приводил домой баб, не заводил себе открыто любовниц, но всегда ей изменял. И если в детстве я боготворил отца, то, как только подрос и узнал все реалии жизни, люто возненавидел. Видя постоянные страдания матери, которая продолжала любить этого козла, я с каждым днем превращался в волчонка, который в один день должен был перегрызть ему глотку.