Обреченные стать победителями (СИ) - Ефиминюк Марина Владимировна. Страница 31

– Ждите очереди, – с индифферентным видом оглядев нас, резюмировал помощник. Он почесал перевязанным пальцем нос и продолжил переписывать бумаги.

Видимо, магистр был в корне не согласен с поговоркой, что в ногах правды нет. Стул в приемной был только один и его занимал секретарь. Нам пришлось притереться по стеночке, а Тильда привалилась к подоконнику с рейнсверской мухоловкой, распустившейся большими пятнистыми цветами. Она с любопытством пригляделась к плотоядному растению и, как любопытный ребенок, попыталась сунуть палец. Из листьев, словно демонята из табакерок, выскочили фиолетовые головки и, как по щелчку пальцев, кровожадно раззявили игольчатые пальцы. Мол, наконец-то еда! Отдернув руку, подружка подвинула меня бедром и скромно встала у стеночки.

– Видишь, Ботаник, – вдруг проговорила она и, заработав осуждающий взгляд секретаря, перешла на громкий шепот:

– Даже цветочки едят мясо. И только вегетарианцы презрели главный закон выживания!

– Если ты мне сунешь палец в рот, то я тоже его укушу, – с индифферентным видом отозвался Флемм.

Мы терпеливо ждали, когда Армас освободится. Ладно, я дергалась. Перерыв подходил к концу и время поджимало. Если ребятам до кабинета старомагического языка было добираться всего один поворот, то мне предстояло нестись на полных парусах в оранжерею. А в кабинете, не догадываясь, что под дверью опаздывает на семинары целая делегация из адептов, говорили и говорили, сдержанно, тихо, как будто сердито.

Вдруг бабахнуло раздраженное восклицание голосом Илая Форстада… Да-да, того самого, которого мы не позвали выяснить, что деканат надумал сотворить с нашей командой. Какая, оказывается, прыткая столичная принцесса! Юбки подобрала, туфли начистила и понеслась за себя хлопотать.

– Я выполняю все условия! Даже не отказываюсь от отработок! Почему меня вынуждают проходить лабиринты с этими клоунами? Почему не с Дживсом и Остадом?

Мы с ребятами смущенно переглянулись.

– Как понимаю, клоуны именно мы, – глубокомысленно изрек Флемм.

– Проблема в том, Илай, что ты привык управлять теми, кто тебе подчиняется! – рявкнул Армас, похоже, доведенный претензиями зарвавшейся столичной принцессы до дрожания века. – Не нравится команда? Убирайся с факультета! Успешно проходить испытания можно и вчетвером.

– Видимо, это означает, что нас оставляют, и компания Дживса мне не грозит, – вздохнула я. – Пойдем на занятия?

Уйти мы не успели. Дверь в кабинет магистра распахнулась от грубого тычка в приемную, как пробка из бутылки вылетел Илай с перекошенной от ярости физиономии. Он резко остановился, словно наткнулся на невидимую стену. Обнаружить всю команду клоунов, с которой ему до конца года предстояло участвовать в «цирковых представлениях», белобрысый явно не рассчитывал. Лицо мигом окаменело, но взгляд выдавал кипевшую злость. Думаю, не меня одну посетило желание врезать Форстаду каким-нибудь заклятьем.

– Можете заходить, – гостеприимно махнул рукой помощник, не догадываясь, какая безмолвная трагедия разворачивалась у него под носом.

– Спасибо, мы уже все услышали, – проскрипела я и сама первая покинула приемную, чтобы не устроить магическую драку прямо под носом Армаса. Внутри дрожало от негодования. Было обидно и за себя и за ребят. Странное чувство – никогда не пеклась о других. Но если остальные пошли зубрить старомагический язык и лишь мысленно посылали в сторону Форстада ругательства, то мне предстояло полтора часа лицезреть его физиономию на занятии по флоре и фауне Рейнсвера.

В Дартмурте и его окрестностях буйным цветом полыхал сезон листопадов. Деревья пылали разноцветными факелами, ухоженные силами адептов газоны превратились в желтый ковер, кое-где запятнанный зелеными островками. Воздух был прохладным, ветер приносил из-за замковой стены запах костров и сухих опавших листьев.

Осень всегда вызывала глубоко внутри странную острую меланхолию, гасившую остальные эмоции, но главный источник ярости дышал мне в затылок.

– Эден, постой! – позвал меня Илай, когда мы друг за другом шагали по тропинке к длинному стеклянному строению с высокой остроугольной крышей. Я притворилась глухой и показательно хлопнула дверью оранжереи прямо у него перед носом.

Воздух в оранжерее был насыщен сочными цветочными ароматами и зелени. Кусты и растения реагировали на движение: выставляли листья, словно просили о ласке, зазеваешься – цеплялись за ноги длинными гибкими лозами или пугливо прятали яркие цветы, резко закрывая бутоны. Дребезжащий голос магистра Ранора, преподавателя по флоре и фауне параллельного мира, доносился из-за огромного куста, со стороны похожего на облепиху с тонкими ветками, густо облепленного оранжевыми ягодами.

– Ягоды растения шаи ядовиты, а шипы оставляют незаживающие царапины… – вещал он.

– Эй, Эден! – злой, как рейнсверский игуанодон, Форстад схватил меня за руку и заставил развернуться. – Ты чего как с цепи сорвалась?

– То есть клоунов в цирке тоже сажают на цепь? – огрызнулась я в ответ. – Или в труппе я ручная мартышка?

На секунду Илай опешил, но быстро справился с эмоциями, и уголок его рта дернулся в знакомой и неприятной улыбке.

– Задело за живое?

– Нет, просто стало любопытно, кто ты в нашем цирке? На дрессировщика не тянешь. Значит, уродливый клоун?

Он скрипнул зубами и очень буднично попытался затащить меня под соседний куст, который не был «шаи», не оставлял колючками незаживающие царапины и напоминал густую сирень.

– Ты что творишь, убогий?!

– Очень хочу поговорить, – процедил Илай, как-то легко подавив сопротивление.

– Я что-то не настроена на воркование в кустах.

– Повезло, потому что я тоже!

Ветви сомкнулись за спиной парня, образовав уединенный альков.

– Я урод? – очень тихо, но с угрозой проговорил Илай.

– Заметь, это не я сказала!

– Другими словами, – пропустил он шпильку мимо ушей, – это я в лабиринте жался по стенам, бил наблюдателя, создавал видимость бурной деятельности, притворялся предметом интерьера и тупил?

– Говоря тупил, ты намекаешь на меня, верно? – сквозь зубы уточнила я.

Он пожал плечами, мол, если понимаешь, зачем переспрашиваешь.

– Божечки, и как сына главы магического совета угораздило влипнуть в команду неудачников. Папины связи подкачали?

– Папины связи? – Улыбка Илая показалась на редкость неприятной, видимо, упоминание об отце его задело. – Забери слова назад, Ведьма!

– Правда глаза колет?

– Хочешь правду? Я белое – вы черное, я позитив, вы – негатив, я мажор, вы – минор, но несовместимы мы по другой причине. В отличие от вас, я никогда в жизни не был неудачником!

– У меня есть новость, мажор. Прошу, не расстраивайся, когда услышишь. В таверну к моей тетке может завернуть только последний победитель по жизни!

Мы стояли нос к носу, вернее, мой нос почты утыкался в кадык Форстада, и приходилось запрокидывать голову, чтобы посмотреть в злые светлые глаза. Я поднялась на цыпочки, стараясь сравнять рост, и веточка вытащила из прически большой «петух».

– Что, хочешь меня ударить? Может, запустить пульсаром?

– Ты сейчас, что ли, на цыпочки встала? – супротив подначкам Илай неожиданно вернул спокойствие, в глазах засветилось веселье. Дескать, Ведьма, ты страсть какая милая дурочка.

– Завидуешь, что умею?

Неожиданно кто-то потрогал мою лодыжку. По инерции я пнула чужую нахальную клешню, а потом уже додумалась посмотреть вниз. К туфлям стремительно подползали живые зеленые ветки, похожие на щупальца.

– Какого…

Секундой позже нас с Илаем крепко-накрепко связало по поясу и притиснуло друг к другу. Пискнуть не успела – хотя разве что пискнуть – ноги оказались примотаны, руки сцеплены. Куст нас спеленал с ловкостью прирожденного разбойника и превратил в зеленый стручок!

Я прижималась к злейшему врагу всем телом и пыталась освободиться, но чем больше трепыхалась, тем сильнее стягивались ветви-путы. Два мага, умеющие создавать заклятье разрушения, что называется, без рук, стояли намертво связанные и боялись колдовать. Попробуй, уничтожь паршивого травянистого агрессора, и следующий приказ, который вывесят на доску в холле учебного корпуса, будет приказ об отчислении.