Разрушение (ЛП) - Рэйсс К. Д.. Страница 6

— А что ты делаешь? — спросила я. — Только клуб?

— Я фотограф, — он солгал совсем немного. Он не знал меня достаточно хорошо, чтобы рассказать, чем на самом деле занимался.

Тогда мы улыбнулись друг другу. Тупая штука. Искать связь между его работой и моей. Я встречалась с людьми из Голливуда все время и с ними у меня было больше общего, чем с ним, но тем не менее, я почувствовала, что что-то щелкнуло.

— Ты смотришь, как разворачивается эта сцена, — сказал он, указывая на мраморную дорожку.

К сцене присоединился еще один мужчина, становясь на колени перед женщиной-кофейным столиком и расстегивая штаны. Ему было на вид лет двадцать, красивый, татуированный — если хипстеры и предпочитали какое-то качество, то это грубость.

— Да, — больше слов у меня не было, потому что грубый мужчина вставил свой член в рот и начал вбиваться, глядя в сторону, а она не могла раскачиваться с ним. Не могла разлить холодный напиток. Я превратилась во влажный, пульсирующий беспорядок, пытаясь разглядеть его лицо. Мой клитор стал твердым узелком, и я сжала бедра, потому что чувство было приятным.

— Что в этом пугает тебя? Или вызывает отвращение? Что тебя интригует?

— Это личный вопрос.

— Личный, но ты не без причины скрестила ноги. Бьюсь об заклад, если я суну руки между ними, вот так, — он скользнул рукой по моему колену, раздвигая ноги, и повел ладонью ко внутренней части моего бедра, — ты раздвинешь ноги.

Под столом мои колени раздвинулись для него. Дикон забрался мне под юбку. Я горела, и в основном была шлюхой, так что позволять постороннему человеку прикасаться ко мне было обычным делом.

Вот только что-то было не так, потому что никто никогда не прикасался ко мне так, будто владел мной. Откинув страх. Вопросы. Неловкость. Всего лишь его большой палец вдоль линии моего нижнего белья.

— Эта сцена, — сказал он. — Он трахает ее лицо, и это делает что-то с тобой. Когда я прикоснусь к тебе, ты станешь влажной, а твой клитор — твердым. Твои губы набухнут, и ты кончишь спустя всего несколько моих движений.

В его словах был смысл. Для стеснения причины не было. Так или иначе, нахер это. Я была выше осуждения людей.

Я оторвала глаза от сцены и поставила локти на стол. Мне было не стыдно за то, что чувствовала себя так, и я хотела быть предельно честной с ним.

— Значит, заставь меня кончить.

— Что тебя заводит, котенок? Как насчет журнального столика?

— Он использует ее. Я вижу сцену, и возбуждаюсь. Она даже не шлюха. Она не важна. Ничто. Недостойна даже чьего-то взгляда. Не стоит даже унижения… и я хочу этого. Я хочу этого сейчас.

— Для этого нужно время, мисс Дрейзен, — он говорил так, словно его руки не дразнили мою кожу.

— Время — единственное, чего у меня в излишке, — сказала я. — И деньги.

Он сжал губы и посмотрел на меня сверху вниз.

— Мне не нужны деньги. — Дикон казался искренне заинтересованным и отстраненным в одно и то же время.

Его большой палец коснулся моего клитора.

— О...

— Шшш. Посмотри на меня. Веди себя так, словно ничего не происходит под столом. — Он прижался пальцами к моему входу. — Ты представляешь себя на ее месте, или на месте мужчины с членом у нее во рту?

Я повиновалась ему, пытаясь выглядеть так, словно это был разговор за ужином, но скатерти не было. Любой, кто посмотрел бы, мог увидеть его руку под моей юбкой.

— На ее.

Его палец скользнул по моему клитору.

— Наблюдай за ней.

Я отвернулась от Дикона, когда он мягко провел по моей влаге. Грубый мужчина вколачивался в рот обнаженной женщины, словно она была дырой в стене.

— Она даже не двигается, — произнес Дикон. — Даже не сосет его член. Она — сосуд. У нее нет собственной воли, кроме как угодить ему.

Парень вытащил член и кончил на нее. Она держала рот открытым, но было очевидно, что он не заинтересован в том, чтобы оставить его чистым. Он кончал ей в рот, на щеки, на глаза. Оставил ее с открытым ртом, спермой, стекающей с ее лица, не вытер ее и не смотрел на нее, когда заправлял себя. Это было так грязно и унизительно, особенно когда он стоял и застегивал свою ширинку, а ее даже не было там. Она не могла стереть его сперму. С нее просто капало как с предмета мебели.

Мужчина в костюме бросил на спину плотную салфетку. Именно этот поступок и пальцы Мастера на моем клиторе подвели меня к оргазму.

— Посмотри на меня, — прорычал Дикон.

Мое лицо исказилось, мышцы сжались, но я осталась неподвижной, пока его пальцы гладили мой клитор, а я кончала и кончала. Глаза в глаза. Он был таким сильным, и я была под ним. Я знала его несколько минут, но уже была слугой в его королевстве.

ГЛАВА 9

Фиона

Я проверила часы. Могла бы успеть на сеанс с Эллиотом до встречи с Ирвингом. Просто покончить с этим. Он находился на другом конце города от студии фотографа, но я могла это сделать. Просто свернуть на Десятую, а затем по Робертсон. Направиться на север.

Дикон убедился, что мой Бентли ждал меня в Лорел Каньон. Абсолютно обновленный. Полностью заправлен газом, с новыми стеклоочистителями.

На север к Уилширу.

Мимо Вествуда.

Подождите. Направо или налево?

Вы бы подумали, что я не жила здесь всю свою жизнь.

У меня был водитель. Я не функционировала нормально. Была дезориентирована в своей собственной голове, не говоря уже о западной стороне города.

Нашла офис Эллиота к северу от Санта-Моники. Милое, непримечательное здание с промышленными коврами и неприхотливыми растениями в горшках. Во всем здании гудели терапевты и клинические социальные работники в маленьких группках, словно улей поддержки.

Я проверила часы, стоя перед его дверью. У меня было много времени, чтобы добраться до Ирвинга, но я хотела пропустить свой сеанс так же, как хотела попасть на него, и сьемка с Ирвингом была идеальным оправданием.

Эллиот, одетый в белый халат, открыл дверь.

Какой красивый мелкий ублюдок. Он осмотрел меня с головы до ног, и я превратилась в жидкость. Не пламя. Просто в расплавленную массу из слез и эмоций. Какой-то вид капитуляции, которой я не испытывала прежде.

Мне хотелось бежать к нему и от него одновременно.

ГЛАВА 10

Эллиот

Раз в неделю в своем офисе в городе Сенчери я принимал амбулаторных пациентов. Маленькое, чистое, безликое помещение. В своем офисе в Вестонвуде мое присутствие ощущалось больше, но там я бывал два раза в неделю, и от пациентов меня отделяла стандартная стерильная комната для терапии.

Я переставил свой стол, вытер пыль на полке, которая уже была чистой, и подумал встретить ее во внутреннем дворике. У меня не было желания становиться ее амбулаторным наблюдающим терапевтом, но как только этот запрос пришел от ее сестры — адвоката, отказаться было бы хуже, чем согласиться. Я все еще надеялся, что все это исчезнет. Но она войдет сюда, а увидеть ее в реальном мире — убить мои чувства.

— Мне кажется, больничные карты здесь ни при чем, — сказал я медному кресту на внутренней стороне двери.

Моя мать дала его мне, когда я принял свое Первое Причастие. Умирающий Иисус был символически окутан простым традиционным саваном. Не то замученное трехмерное тело, как на католическом распятии. Обычный символ смерти и воскрешения. Я молился ему сотни раз. Он никогда не отвечал, но и не должен был. Разговор я вел с самим собой.

— Мне кажется, я должен просто отказаться от нее. Сказать, что она в порядке и отпустить ее. Я не... не понимаю, что со мной происходит. Я люблю Джану. Она подходит для меня. В сотый раз повторяю себе, что в отношениях с ней есть смысл. И я благодарю тебя. Благодарю за нее. Но я бросаю ее тебе обратно в лицо. Ты подставил меня, и я отвергаю тебя. А может, и нет.