Дневник чужих грехов - Полякова Татьяна Васильевна. Страница 3

Поленья в печи прогорели, я подкинула еще дров, чувствуя, как в дом возвращается тепло, и тут услышала под окном звук мотора, а потом сигнал. Два коротких, один длинный. Поднялась, накинула бабкину шаль на плечи и вышла на крыльцо. На верхней ступеньке сидел мужчина в кожаной куртке, услышав шаги, повернулся и сказал устало:

– Привет.

– Привет, – ответила я, садясь рядом. – Зайдешь?

– Здесь посидим.

– Ехал мимо? – зачем-то спросила я, прекрасно зная ответ.

– Увидел свет, решил проверить, – пожал он плечами.

– Рада тебя видеть, – улыбнулась я и поцеловала его в холодную щеку. Он тоже улыбнулся.

– Ты по делу? – немного помолчав, задал он вопрос, избегая смотреть на меня.

Эту его привычку я хорошо знала: то смотрит в сторону, то вдруг уставится в глаза и замрет, точно выпадая из реальности. Правда, происходило подобное только при встрече со мной. Причина мне была хорошо известна, я предпочитала о ней не говорить.

– Пса я к себе взял, с моей Стрелкой они вроде ладят, картошку выкопал и сдал Витьке, тебе она все равно не нужна. – Он достал из кармана конверт и протянул мне: – Вот, возьми. Денег немного, урожай в этом году небольшой…

– Себе оставь, – попросила я.

– С какой стати? – рассердился он и сунул конверт мне в руку.

– Спасибо тебе большое, Сережа. И за собаку, и за картошку.

– Ерунда, – отмахнулся он. – Времени свободного у меня сколько угодно, а Стас только четверть картофельника засадил. Одному много ли надо…

– А что за Витька? – спросила я, желая поддержать разговор.

– Витька Петриков. Я же тебе рассказывал: он открыл завод по производству патоки. Дела у него идут неплохо, расширяется. Кстати, он купил здание, где раньше был завод твоего деда. Тот ведь тоже на патоке хорошие деньги делал. Там одни стены оставались, так что купил за копейки, из-за места, уж очень удобное. Бабки вложил, все отреставрировал, любо-дорого смотреть.

– В Витьке всегда была предпринимательская жилка, – кивнула я.

– Вот-вот. Он дважды в неделю сюда наезжает. Будет рад тебя увидеть. Или ты завтра назад? Выставила хутор на продажу? – не дождавшись моего ответа, спросил он.

– Нет, – покачала я головой.

– Когда думаешь? К весне?

– Я не собираюсь его продавать, – неохотно ответила я. – Ни сейчас, ни весной. Никогда.

– Дому пригляд нужен, да и земле… А из Москвы сюда не наездишься. Можно купить дачу поближе.

– Можно. Но я собираюсь жить здесь.

На пару минут воцарилась тишина, пока он не спросил:

– В смысле? Что значит – жить здесь?

– Это значит – жить в этом доме, Сережа.

– Но… а как же… Вы что же… с мужем разошлись?

– В этом смысле ничего не изменилось. Сын теперь учится в Англии, с ним мы, в любом случае, виделись бы не часто. А работать я могу, где угодно, надо только интернет провести, компьютер у меня с собой.

– Интернет хоть завтра проведут… Аня, ты серьезно? – спросил он растерянно.

– Вполне.

– Но… что случилось-то?

– Да ничего не случилось. Хочу пожить здесь. Может, месяц, может, год, может, всю жизнь.

Он собрался что-то ответить, но в этот момент у него зазвонил мобильный, Сергей некоторое время искал его по карманам, руки его при этом заметно дрожали. Наконец он ответил:

– Звягинцев слушает.

Из старенького мобильного доносился истерический женский голос, Сергей терпеливо слушал, потом спросил:

– На электричке приехала? Из города? Сегодня вечером? Хорошо, съезжу на станцию…

Он убрал мобильный и поднялся.

– Ты на машине приехала? – спросил он.

– На электричке.

– Народу много сошло?

– Двое, я и девушка. Незнакомая.

– До развилки вместе шли?

– Нет. Я на велике. У меня велосипед на станции был… с прошлого раза… в кладовке у Константина Егоровича. А что случилось?

– Терентьева звонит… Ты ее не знаешь, с год как здесь поселилась. Дочь к ней должна приехать, звонила со станции, но до сих пор домой не пришла.

– В темноте заблудилась? Она дорогу хорошо знает?

Сергей пожал плечами:

– Заблудиться можно, если с тропы сойдешь. А зачем? Девчонка в городе живет, к матери приезжает не часто.

– Я слышала, как девушка звонила. С перрона она точно сошла, но в лесу я ее не видела. У Константина Егоровича я была минут десять, до развилки она уже, скорее всего, добралась.

– Куда ж она делась-то? – проворчал он. – Ладно, поеду.

– Я с тобой, – вызвалась я.

Сергей пожал плечами:

– Поехали.

Друг моего детства Серега Звягинцев был участковым, и обращение к нему граждан вполне понятно. А вот меня с какой стати разбирает?

Однако куда могла деться девушка? Зачем сходить с тропы, тем более если ты не местный? И окрестности толком не знаешь? Сверни она не в ту сторону на развилке, я бы ее непременно догнала. Да и с какой стати ей не там сворачивать, если приезжает она не в первый раз?

– Вдруг ее что-то напугало, она сошла с дороги и заблудилась? – последнюю мысль я высказала вслух.

– Хорошо, если так, – кивнул Сергей.

Сюда он приехал на мотоцикле, это самый популярный вид транспорта в здешних краях после велосипеда. Он завел мотоцикл, я села сзади, и мы помчались в ночь, как когда-то в юности. Хотелось обхватить его руками покрепче и прижаться щекой к спине. Но делать этого точно не следовало. И я, пряча лицо от встречного ветра, беспричинно улыбалась.

До станции мы добрались меньше чем за десять минут. Константин Егорович успел покинуть свой пост. Перрон, освещенный одиноким фонарем, был пуст.

– Как зовут девушку? – спросила я.

– Анастасия, – ответил Сергей, придерживая мотоцикл. – Здесь ее точно нет.

Но я все-таки позвала:

– Анастасия! Настя! – Прислушалась. – Если ее что-то напугало, она могла вернуться на станцию, – сказала я. Сергей кивнул.

– Я тоже так подумал, но ее здесь нет.

Он развернулся, и мы поехали в сторону села. Вскоре Сергей затормозил, оставил мотоцикл на тропе и дальше пошел пешком. Я вновь стала звать девушку, то и дело прислушиваясь. Все это время я оставалась возле мотоцикла, потом впереди мелькнул свет фонарика – Сергей возвращался.

– Ну, что? – крикнула я.

– Надеюсь, она все-таки добралась до села, потому что здесь ее нет.

Подойдя ближе, он передал мне фонарь, достал мобильный и начал звонить. Сначала матери девушки. Тут же выяснилось: Анастасия так и не появилась. Мать сообщила номер ее мобильного, мы вновь отправились пешком по тропе, теперь уже вдвоем. Сергей то и дело набирал номер Анастасии, а я вслушивалась в тишину. Нарушали ее только наши шаги.

– Черт, – сквозь зубы выругался Звягинцев.

– Что могло случиться? – хмурилась я. Здешние места представлялись мне самыми безопасными в мире.

– Надеюсь, ничего страшного.

Его нервозность была понятна, а я гадала, куда подевалась девушка. Моей фантазии на это явно не хватало.

– Поехали, – сказал Звягинцев, направляясь к мотоциклу.

– Что ты собираешься делать? – задала я вопрос.

– Ничего. На всякий случай, сообщу в полицию, до утра затевать поиски бессмысленно. Будем надеяться, она все-таки появится или ответит на звонки. Отвезу тебя и поеду к ее матери.

– Не трать время, я сама доберусь.

– Ну уж нет. Поехали, – повторил он, завел мотоцикл и вдруг сказал, поворачиваясь ко мне: – Может, у нас заночуешь? Мать будет рада. Завтра наболтается всласть.

– Завтра и зайду.

– Лучше сейчас.

– С какой стати мне у вас ночевать? У меня свой дом есть…

– В доме холодно…

– Уже нет.

– Ты не боишься оставаться одна? Дом на отшибе…

– Чего мне бояться? Это мой дом, и давай закончим с этим.

Он кивнул, соглашаясь, хоть и с неохотой, и мы наконец поехали. Сергей высадил меня у ворот.

– Пришли смс, если девушка появится, – попросила я.

– Не забудь запереть дверь. И калитку.

– Не забуду.

Мы простились. Я вошла в дом, подумала, не выпить ли чаю. Но мысли о девушке, которая вдруг куда-то исчезла, мирному времяпрепровождению не способствовали. Я умылась, постелила себе в передней, но перед тем как лечь, заглянула в комнату Агнес. Потянула дверь на себя, на мгновение почти поверив, что увижу ее, в сером платье в мелкую клетку, стоящей возле окна. Она повернется и ворчливо спросит: «Что тебе понадобилось в моей комнате?» – являться сюда без приглашения было запрещено. Оттого в детстве бабкина комната представлялась мне чем-то вроде пещеры Али-Бабы, и я не упускала возможности сюда проникнуть. Заглянуть в комод, в верхнем ящике которого лежали документы, счета и прочие совсем не интересные бумаги, или в шкатулку, стоявшую на комоде, но и в ней, к сожалению, не было ничего для меня интересного, все те же бумаги… Теперь я стояла на пороге, не решаясь войти.