Зона сна - Горяйнов Олег Анатольевич. Страница 86

– Сейчас объясню. Наблюдая прошлое, я обнаружил, что большинство тех, кто не дожил до старости, умирали вследствие болезней, прежде всего эпидемических. А в нашем настоящем со многими эпидемиями покончено или вот-вот будет покончено. Теперь вспомните, что послужило причиной нашего знакомства? Подготовка к некой художественной выставке.

– Да, так.

– Чему она была посвящена?

– Годовщине начала войны. Ясно… Ваш вывод очевиден: чем успешнее человечество борется с болезнями, тем успешнее оно уничтожает себя само.

– Да, Антон Иванович. Вернее, даже так: чем быстрее человечество избавляется от природных причин смертности, тем быстрее порождает новые причины для вымирания. Берусь предсказать: когда люди смогут продлевать свою жизнь до бесконечности или, например, научатся делать точные копии умерших, они создадут и условия для мгновенного своего уничтожения.

– Ха! – воскликнул Деникин. – Это взгляды ретрограда и консерватора. Что ж нам теперь, закрыть биологические лаборатории? Я, как Верховный, обязан думать об интересах России, о здравоохранении.

– Прошу извинить меня, но люди всегда и во всех странах создавали одновременно и мечи и орала. Теперь производят химические средства уничтожения крыс и тараканов – разносчиков опасной для людей заразы – и химические газы для отравления этих же людей. Завтра будут массово производить вакцины для спасения больных и биологическое оружие для их истребления. Это признаётся за прогресс; если же кто-то напоминает об опасности такого «прогресса» – в том числе и для интересов России, – его называют врагом и ретроградом.

– Я не называл вас врагом.

– Спасибо, я вам признателен. Однажды я слышал такую сентенцию: свобода человека есть выживание в коридоре между разумом и законом. Так вот, разума в нашей эволюции нет ни на грош, а национальные законы защищают право государства вести войны. В таком случае где свобода? И есть ли надежда на выживание?

Дорога здесь была грунтовая и малоезженая. Мощному мотоциклу все её неровности были, в общем, безразличны, а вот седоку приходилось несладко. Руки от постоянной дрожи руля онемели, спина с непривычки болела. Глаза видели потрясающие вечерние пейзажи, но мозг уже отказывался их анализировать, а чувства – восторгаться ими.

«Зверь» с рёвом пёр его в сторону темнеющего неба, а Стас, вспоминая беседу с Деникиным и под влиянием безлюдности этих мест сообразил вдруг, что в разговоре забыл ещё одно своё открытие. Города! Не только войны, но и города превращаются в уничтожителей людей. Однажды, в Петровские времена, он оказался недалече от Москвы, и надо ему было пересечь реку. Никого не было вокруг!!! Он почти весь день прождал хоть какого-то лодочника. И ему хватило времени, чтобы догадаться: это как раз то место, где будет построен Крымский мост.

Ныне это центр Москвы!

Он проезжал по этому мосту два дня назад. Безумное количество пешеходов; машины, изрыгающие сизый дым; набитые до отказа автобусы. Люди сами создали себе такие условия, чтобы гибнуть под колёсами транспорта, гореть в неминуемых пожарах, сокращать свою жизнь от скученности и миазмов.

Мотоцикл прыгал на ухабах, и вместе с ним прыгали мысли Стаса. Как удивилась мама, что он уже взрослый! Бедная мама… Пугалась отпустить его «покататься на этом ужасном монстре» по Подмосковью. А что он прокатился по всей Европе, и не раз, и без всякого мотоцикла, среди войн и эпидемий, даже не знает. А ведь он теперь старше её едва не в три раза. Но своих денег здесь пока не имеет. Хорошо, что она его снабдила в достатке. А ей деньги даёт отчим. А его зарплата… Интересный вопрос…

– Господа! Как проехать в Борок?

Группка крестьян расположилась на ужин. Они тут строили… нет, скорее латали, какую-то ферму. Судя по доносящемуся мычанию и запахам, коровью. На ужин у них была варёная картошка и молоко. На Стасов крик никто из них даже головы не повернул.

Толпа, которой от тебя что-то нужно, как в Мышкине, и сплочённая группа занятых общим делом людей, которым от тебя ничего не нужно, – это разные вещи.

– Ишь, господами нас назвал, – отметил один из них.

Стас рассмеялся, заглушил мотор, слез, вздёрнул машину на сошки и стал отвязывать свою корзинку со снедью. Закончив это дело, сказал:

– Я назвал вас господами, господа, ибо воистину считаю за таковых. И если не откажетесь, готов присоединиться к вам со своими припасами.

– Ишь, говорит красиво, – сообщил тот же мужик.

Надо бы с ними попроще, подумал Стас. Он обычно легко переходил на тот стиль общения, который был принят в кругу собеседников, но ныне уж очень устал.

Их было пятеро, и они без возражений приняли его вклад в трапезу. Порвали курочку, разделили рыбу, огурцы, хлеб и прочее; подвинули Стасу картошку и кулёчек соли. Ему вспомнилась плосковская поговорка: «Одной рукой собирай, другой раздавай». Так накормил Христос поверивших в Него пятью хлебами и двумя рыбами: ученики Его отдали свои хлеба и рыбу пришедшим, а те добавили к этому своё. Общая трапеза, основа мира! Все были сыты, и объедков набралось двенадцать корзин.

У этих пятерых мужиков, правда, объедков не осталось. Всё смолотили, включая куриные косточки. Насытившись, разлеглись на травке, раскурили самокрутки, и старший завёл такую речь:

– До Борка путь нехитрый, когда днём едешь и дорогу знаешь. А ты, барчук, дороги не знаешь, и дело к ночи.

– Повечеряли, пора перед сном за беседушку, – поддержал его второй. – Ты нам сегодня скажешь, что в мире деется, а мы тебе с утра, как до Борка добраться.

– Только уговор, барчук: говори красиво, как давеча, – попросил третий.

– А зачем же зовёте вы меня барчуком? – спросил Стас. – Я богомаз, и зовут меня Станиславом.

Мужики рассмеялись, а старший объяснил их смех:

– Богомазов мы знаем, они на таких машинах, как у тебя, не ездят.

– Значит, я богатый богомаз.

– Вот и получаешься барчук. Ведь не бывает богатых богомазов! Кто у Бога, тот беден. Кто богат, тот не у Бога.

И весь вечер они трепались о том о сём. Стас им рассказывал о выставке в Париже, о Рождественском храме и его росписях, о проблемах времён Раскола, а они ему – о сложностях сельской жизни. Никому они не могут продать своё молоко. Кто виноват: налоговые комиссары? Закупщики? Молокозаводчики? Верховный?

– Всем нужны деньги, никому не нужен наш труд…

Оксфорд – Лондон – Саарбрюккен, 1760–1773 годы

Эх и причудливы же судьбы человеческие! Мог ли ожидать блестящий студент университета Оксфорд-Брукс, спортсмен и сердечная мечта всего женского (и доброй трети мужского) университетского населения Элистер Маккензи, что жизнь свою закончит русским помещиком, в пасхальную ночь, и вокруг будет сплошной девятнадцатый век!.. Нет, ничего подобного ему в голову не приходило, когда однажды осенним утром его попросили зайти в кабинет декана.

Элистер – которого чаще звали Эл, с деканом дружил, поскольку входил в команду чемпионов Великобритании по quidditch’у. [84] Он изучал менеджмент книгоиздательского дела, а факультативно – германские и славянские языки и литературу, много занимался историей. К четвёртому курсу имел уже пакет предложений от будущих работодателей, но к детальному их рассмотрению пока не приступал. Других дел хватало.

Поэтому зашёл он в кабинет декана с лёгким сердцем и обнаружил, что там его дожидается вовсе никакой не декан, а высокий плотный джентльмен, назвавшийся полковником Хакетом. Наружность он имел не весьма располагающую, можно сказать, страшную, но когда улыбнулся, Эл в ту же секунду почувствовал к нему доверие и без колебаний согласился проехаться «в одно место» для небольшого разговора. Потом ему пришлось подписать бумагу о неразглашении всего, что услышит и увидит. Бланк был мидовский. В разведку будут вербовать, догадался Эл. Надо ухо держать востро.