Земля Мишки Дёмина. Крайняя точка (Повести) - Глущенко Валентин Федорович. Страница 11

У Мишки загорелись глаза. Нет, неспроста влюбился Семен. Деньга в этого парня! А Олег сбросил рукавицы, так же спокойно вынул из шкафа фотоаппарат в блестящем кожаном футляре.

— Станьте вот так, у стола. — Олег поставил рядом Мишку и Семена. — Я вас сфотографирую. — Навел объектив, два раза щелкнул: — Готово. Потом проявим и отпечатаем.

Пришел Кешка Ривлин. Увидев Мишку, насупился. Олег усмехнулся и хитро подмигнул Мишке.

— Эх, Кеша, Кеша, на своих и дуешься!

— Хорош свой! Из-за Нинки Сергеевой по шее дал. До сих пор болит.

— Ну и дал пару раз, что тут особенного? Между друзьями всякое бывает. Подайте друг другу руки — и дело с концом!

Мишка не любил Кешку Ривлина, и жать ему руку на дружбу вовсе не хотелось. Но Олег просил, и он сдался.

— Вот и все, — довольно сказал Олег и уже другим тоном спросил у Кешки: — Фактура в наличии?

— Есть немного, — Кешка ухмыльнулся похлопал по карману.

Олег достал из-под матраца карты, провел рукой по колоде.

— Эх, картишки засаленные! Начнем, что ли?

Карты упруго затрещали у него под ладонью. Мишка никак не думал, что здесь появятся карты. Эту игру он считал пустой и бесполезной. Олег изучающе смотрел на Мишку, словно испытывал его характер и проверял, на что он годен.

— В двадцать одно играешь?

В двадцать одно Мишка не играл.

— Жаль. Тогда в простого дурака. Играем на папиросы. Кто выиграет, забирает весь банк. Ставка — пачка «Беломора». У кого папирос нет — монеты. А в очко мы тебя играть научим, — пообещал Мишке Олег, — Роман должен подойти. Поглядишь, как будем играть, поднатореешь. Наука несложная.

Олег перетасовал карты, протянул Мишке снять, быстро и умело роздал. Кешка и Олег положили на кровать по пачке «Беломора», Семен — деньги.

— У меня только рубль, — смущенно признался Мишка.

— Ладно, ставь рубль. На первый раз разрешается.

В простого дурака Мишка играл хорошо и выиграл.

Олег придвинул к нему папиросы и деньги:

— Твои. Повезло.

Выиграл Мишка и второй раз; стал обладателем четырех пачек папирос и четырех рублей. Даже вспотел от такой невероятной удачи. А у Семена и у Кешки испортилось настроение.

— В дурака неинтересно. В очко — другое дело, — промямлил Кешка.

Стукнула калитка. Олег проворно накрыл карты, папиросы и деньги подушкой. Но тревога оказалась напрасной: пришел семиклассник Ромка Бычков.

— Выигрыш бери и следи за нами, — сказал Олег. — Пусть отрубят мне голову, если через пару дней не научу тебя играть.

Мишка рассовал по карманам папиросы и деньги, приготовился обучаться новой игре. Неожиданная удача раздразнила его.

Игра в двадцать одно была сложней, чем предполагал Мишка. Из колоды брали прикуп. Метал кто-нибудь один. У Кешки осталось только две пачки «Беломора», поэтому на кон договорились ставить по десять папирос.

— Давай темную.

— Семнадцать, — открывает карты Кешка.

— Девочки! Мои, — говорит Олег и подвигает к себе груду папирос.

Играя в карты, Олег становился непохожим на себя. Лицо напряжено, в желтых глазах холодные, острые огоньки. При удаче Олег смеется, и тогда глаза иные — масляные и немного нахальные. Впрочем, подобные перемены заметил Мишка и в других игроках.

В соседней комнате закричал ребенок. Он кричал все громче, пронзительней, до рези в ушах.

— Уж этот мне Васятка! — не отрываясь от карт, раздраженно проворчал Олег. — Сходи, Михаил, побрякай ему.

Мишка прошел в спальню родителей Олега, к деревянной кроватке, в которой брыкался и вопил ребенок.

У Мишки был опыт успокаивать ребятишек.

— Васятка, Васятка, цы-цы-цы! — зачмокал он. — Агу, агу, агу! Что ты орешь, дурачок?

Но не так-то просто поддавался на уговоры Васятка. Мишка долго бился с ним и не заметил, как в дом вошли.

— А где Олег, где хозяйка?

Мишка вздрогнул и обернулся. Позади него стоял завгар Ручкин — широкоплечий, с красным лицом, с толстой, кирпичного цвета шеей, в черном полушубке, в черных чесанках с галошами.

— Ваша жена ушла в магазин. А Олег… Они занимаются, — вывернулся Мишка и покраснел.

Ручкин ощупал его тяжелым, недоверчивым взглядом.

— Гм… Вечно кавардак какой-то! Раздевайтесь, проходите…

Завгар прошел на кухню, за ним — Сергеев и трое шоферов. Шоферы вынули из карманов полушубков бутылки и поставили на стол. Кухонная дверь захлопнулась.

— Олег, сбегай за матерью! — громко крикнул Ручкин. — И хватит целым взводом в доме околачиваться.

Школьников словно ветром вынесло из дома завгара.

— Не вовремя закатился батька, — говорил по дороге Олег, сокрушенно почесывая затылок. — Ничего не попишешь, такой обычай: вчера была получка. В понедельник доиграем.

Роман Бычков был весел. Кешка Ривлин и Семен Деньга хмурились: они проигрались. Мишке обижаться не приходилось: ему повезло. Только неловко было перед Семеном. Когда они остались одни, Мишка полез в карман.

— Я тебе, Семка, отдам деньги.

— Брось, — хмуро отмахнулся тот. — Другой раз отыграюсь. Все одно на мотор мне не наскрести. Открою копилку.

Была у Семена заветная мечта — купить подвесной мотор к лодке. Второй год он складывал в большую банку из-под монпансье мелочь, которая ему перепадала от родных. Скупился, во всем себе отказывал.

— Копилку не открывай. А то не видать тебе мотора, — сказал Мишка.

Семен промолчал.

Крутые меры

Воскресенье пало тишиной на поселок Апрельский. Ни гудения автомашин, ни рокота тракторов, ни тарахтения лебедок, ни колючего треска электрических сучкорезок. Непривычной была эта тишина. Непривычно людными и праздничными выглядели улицы поселка. Никто никуда не торопился. Мужчины в суконных шубах с каракулевыми воротниками — спокойные и невозмутимые, женщины и девушки, принаряженные, в цветастых платках, в белых фетровых валенках или в белых бурках — веселые и шумливые рядом со своими мужьями и женихами.

В доме Деминых тоже чувствовался праздник. Мать с утра была дома. К завтраку напекла сдобных лепешек, прибрала комнаты, поставила в печь большой пирог с грибами.

К воротам подъехал водовоз. Мишка перетаскал на кухню ведер пятнадцать воды. G домашними делами было покончено. Он раздумывал, чем бы заняться. Не пойти ли к Семену? Можно отыскать укромное местечко, позвать Олега, Кешку, Ромку поиграть в карты. Вчерашняя удача не давала Мишке покоя.

— Миха, пойди сюда, — окликнули его.

У калитки стоял Алексей Веников. Бачок бензопилы, похожий на вытянутое куриное яйцо, отсвечивал красным лаком.

— Разве на первом мастерском сегодня работают? — удивленно спросил Миша.

— Так, разминка, — лукаво ухмыльнулся Веников. — Выходи, посидим на бревнышках.

Веников присел на сушины, сваленные кучей у изгороди, достал из кармана пачку «Севера», сунул ее обратно. Полез в другой карман, шутливо пропел: «Но вреден „Север“ для меня… в выходной», — раскрыл пачку «Казбека», закурил.

— Крепко меня твоя мамка прошлый раз отчитала, — сказал Алексей. — Дала, что называется, прикурить.

— Она, дядя Алеша, сгоряча. Потом сама жалела. Вы не обижайтесь.

— Нет, не сгоряча. Правильно сделала, что отчитала, — раздумчиво пробасил Веников. — Сначала правда, обиделся. Почему бы мне, например, быть в ответе за какого-то Сергеева — он сам не маленький. А подумал, подумал — все-таки права она. Ты знаешь, каким я сам-то был, когда приехал на лесопункт? Отбыл два срока за хулиганство, работать не уважал, а на выпивку был мастер. Помаялось, помаялось со мной начальство и решило уволить. Мои обещания исправиться все стали мимо ушей пропускать. Сколько же можно обещать! А твой отец поручился за меня. Поверил. Поверить в человека — большое дело… И не просто поверил, а приголубили они меня с Марией Степановной. Как бы за родного брата стали принимать. Андрей Михайлович взял меня в свою бригаду. Вот и примечай. А сам я считал себя тогда пропащим, сорным семенем в поле. Хлебнули они со мною горя… Однако правда за ними вышла. Теперь, брат, у Алексея Веникова голова не закружится. Лучший бензопильщик в районе, уважаемый человек, свой дом, дети…