Дачный детектив - Михайлова Евгения. Страница 8

Дома Эльвира позвонила двоюродной сестре, нескольким друзьям, паре давних коллег. Все порадовались за нее, нужная сумма была собрана к вечеру следующего дня.

Последние двадцать тысяч привезла кузина Вера. Эльвира положила все деньги в антикварную супницу – наследство от бабушки. Захлопнула дубовую дверцу буфета. Это у нее сейф такой.

Заглянул Стас, показал документы. Посидели, попили чай. Поздно вечером Эльвира позвонила Тому, сказала, что все готово.

– Я очень рад, – ответил он.

Полночи Эля бродила по квартире, складывая в сумки и чемоданы книги, документы, какие-то вещи. Обнаружила массу хлама, который нужно было выбросить. Собрала в большой мешок, вышла с ним к мусорному баку, а там дворник Шамс скалывал лед с дорожки. Эля рассказала ему, что и почему делает. Он вызвался помочь. И они вместе за час расчистили завалы. Перед тем как лечь спать, Эля хотела опять пересчитать деньги, но позвонила соседка снизу, попросила вызвать ей «Скорую». Так прошла ночь.

Уснула Эля на рассвете. И было ей спокойно и счастливо, как в детстве накануне дня рождения, когда точно знаешь, что тебя ждет подарок.

Утром встала поздно. Постояла под душем, выпила кофе, оделась и открыла буфет, где всегда стояла супница. Супницы не было. Ни ее, ни денег. Совсем. Ни своих четыреста, ни шестисот тысяч, которые ей дали в долг. Дыхание сбилось, сердце застыло. Эльвира позвонила в полицию, Стасу, сестре. И села ждать, без мыслей, без чувств, понимая, что пропала не только мечта о доме, но и работа.

Эльвира тонула в вязком болоте. Отчаяние, горечь, бесконечные казенные пытки с вопросами по кругу, тяжесть самой унизительной потери. И стыд. Да, именно стыд. Это из-за нее, из-за ее дурацкой мечты о домике в деревне всех знакомых, соседей, сестру терзают проверками и допросами. Даже маму больной девочки, которая в тот день зашла к Эльвире на пять минут, чтобы получить расписание занятий и тренировок, даже ее проверяют на предмет кражи.

О том, что сделка отменяется, Тому Вайсу сообщил по просьбе Эльвиры Стас.

Эля позвонила директору центра, сообщила, что отказывается от отпуска за свой счет. Дала объявления о частной помощи детям с аутизмом. А документ со своей диссертацией она больше не открывала. Это слишком много. Это слишком дорого. Она не коснется такой работы без настроения и вдохновения.

Дело о краже денег Эльвиры вел следователь районного ОВД майор Григорьев. Эля узнавала его по звонку телефона или в дверь. Она сжималась от звуков его голоса. Она теряла веру в свои возможности ответить хотя бы на один вопрос так, чтобы он понял. У него была особая логика: «Копать от забора и до обеда».

И вдруг бесконечность свинцовых дней и ночей без сна прорезал совсем неожиданный звонок.

– Здравствуйте, Эльвира. Это Том Вайс. Я осведомлен о ваших делах. Сейчас случайно оказался неподалеку. Можно прийти к вам? Есть разговор.

Он вошел в ее прихожую со своим обычным сосредоточенным и отстраненным видом. Повесил куртку на вешалку, посмотрел ей в лицо и вдруг улыбнулся:

– Вы совсем другая без очков. Домашняя и беспомощная. И глаза зеленые, как у колдуньи. Вы на самом деле ученый?

– Да. Моя тема – детский аутизм.

– Не хотите немного рассказать об этом? Меня интересует эта тема. И чашку чаю, если можно. Очень холодно.

Такого слушателя и собеседника у Эли, наверное, еще не было. Это был не деловой разговор коллег. Это было эмоциональное общение людей, которые на что-то, главное, смотрят одинаково. Тома на самом деле интересовала тема, были свои источники информации. И ему было интересно слушать Элю.

– Спасибо за доверие, – сказал он. – Очень хотелось бы следить за вашей работой и дальше. А теперь мой к вам разговор. Предложение. Вы тогда у меня сказали, что вам не нужен другой вариант дома. Вот и мне не нужен другой вариант покупателя. Я слишком любовно создавал для себя этот уголок комфорта и уюта. Мне не безразлично, кто в нем будет жить. Я хотел бы сдать вам дом на любое время, которое понадобится для сбора нужной суммы. Только за ежемесячные коммунальные платежи. Деньги мне пока не нужны. Вы согласны?

– Боже. Конечно! Сейчас позвоню Стасу.

– Нет, прошу вас, этого не нужно. Не люблю посредников. С переездом помогу. Я пока в Москве. У меня тут номер в гостинице. Жду звонка.

Весь вечер Эля не находила себе места в квартире. Носила по ней, как младенца, теплую радость в груди. Это же отмена казни! Иногда она подолгу смотрела в зеркало, в отражение своих зеленых глаз. В них был туман прошлого и неясный свет будущего.

Эля давно поставила для себя блок на входящие слова, отдаленно напоминающие комплименты. Но этот странный человек не хотел ей польстить. У него такая манера общения: он констатирует то, что видит. Это меняет дело. Что-то во всей истории меняет дело.

Поздно вечером в дверь позвонили. На площадке стоял дворник Шамс, бледный и испуганный. Он рассказал, что ходил в банк отправлять деньги семье: полторы тысячи долларов. А его схватили, повезли в отделение. Деньги арестовали. Обыскивали квартиру, нашли еще деньги, тоже изъяли. Он теперь главный подозреваемый по делу ограбления Эльвиры. Дали три дня на доказательство другого происхождения денег. Потом выпишут ордер на арест.

– Как я могу доказать? Я просто работаю, люди мне платят. Я откладываю. Не знаю не только, как их звать, даже адресов не помню. У меня в Узбекистане родители, жена и четверо детей.

– Успокойтесь, Шамс. Я все решу. Все будет хорошо.

Эльвира закрыла за ним дверь и заметалась. Что делать? Как остановить этот ужас? Григорьев должен найти вора или придумать его. Ему нужна чертова «раскрываемость»! А все, что Эля в данном случае может сказать, чтобы не посадили Шамса, это то, что она ему верит.

Она позвонила Стасу. Тот ответил необычно серьезным, даже удрученным тоном:

– Не только у Шамса такие проблемы. Я сейчас зайду.

Стас показался Эле осунувшимся и посеревшим. Бледнеть альбиносу некуда.

– У вас тоже что-то случилось? – спросила Эльвира, когда они сели в кухне у стола.

– Как говорится, беда не приходит одна. С того дня, как у вас совершена кража, я остановил сделки. Именно для того, чтобы не было прихода денег, который придется подтверждать. Далеко не всем клиентам это понравится. Точнее, никому не понравится. А где тонко, там и рвется. Тяжело заболела мать. Возник вопрос о срочной операции, но мне пришлось отказаться. Операции только на бумагах бесплатные. А у меня жена лежит на сохранении. Беременности семь месяцев, есть опасность выкидыша. Ей сорок три года.

– Господи, какой ужас! Я сейчас подумала о маме больной девочки, которая у меня была в тот день. Им тоже часто помогают анонимно, и это главный источник существования. Этот Григорьев может и к ним прицепиться. Что делать, Стас?

– Я так понимаю, что сейчас главный вопрос в том, чтобы Шамса не забрали в тюрьму. Потом никто уже на ситуацию не повлияет. Заработает машина.

– Выхода нет?

– Только один. Найти деньги. Заявить, что вы нашли деньги.

Эльвира задумалась:

– Их надо предъявлять следователю?

– Нет, конечно. Вы владелец, вас проверять не станут. Но достоверное объяснение и подтверждение должно быть.

– Не представляю, что я могла бы придумать.

– Можно попробовать… – неуверенно сказал Стас.

Но Эльвира не привыкла пользоваться чужими идеями. К утру ее сценарий «находки» был готов. И главный свидетель, тетя Маша, она же исполнитель роли виновницы, даже не захотела брать у Эли деньги за услугу.

– Не придумывай, Эля! Какие деньги? Ты мне как дочь. Я сама весь вечер проплакала, слушая Шамса. У него одна девочка еще и парализованная. Боюсь только, что меня собьют.

– Не собьют, тетя Маша. Мы как следует порепетируем. Все очень просто, сама увидишь. И, главное, все это будет написано на бумаге, в моем заявлении. Главное, все время держи в голове, что мы умнее этого майора. И в конце концов это мое дело – хочу я или нет, чтобы он продолжал мучить людей. Деньги он уже не найдет, это ежу понятно. А чтобы получить свои премиальные за раскрытие, посадит того, кого легче подставить.