Воскресшая из пепла. Россия. Век XVII - Золотарев Владимир Антонович. Страница 13

Подобный прием совершенно ошеломил царскую семью. Дмитрий Шуйский, который наблюдал встречу, закричал в истерике: «Вот идет мой соперник!». Этот крик услышали все окружающие, и многие задумались о возможных трагических последствиях такой реакции. Василий же плакал от радости и умиления, но все прекрасно знали цену его слезам: известны были и артистические способности царя, который мог по заказу придавать своему лицу любое выражение, а также менять в зависимости от обстоятельств настроение и лить слезы в любом количестве. Затем Василий раздал победителям богатые подарки; угощая их за царским столом, он одаривал всех офицеров золотой и серебряной посудой и выплатил наемному войску жалованье золотом, серебром и соболями.

Царь Василий, потрясенный встречей, устроенной народом его племяннику, попросил последнего перед отъездом домой зайти с ним в хоромы, где, поблагодарив Скопина за все его дела на благо страны, попрекнул князя за то, что он имеет в мыслях против нынешнего царствования. Но Скопин, отвергнув этот упрек как несправедливый, в то же время, в пылу неожиданного разговора, якобы посоветовал дяде все же отречься от престола, так как счастье не благоприятствует его правлению. В Москве между тем широко ходили слухи среди русской аристократии и иностранцев о возможности скорой замены на троне Василия Шуйского Скопиным.

Сам же Скопин занимался подготовкой к походу. Спешка с отъездом ускорила реализацию замысла врагов Скопина, среди которых самыми ярыми были дядя Дмитрий Шуйский и его жена Екатерина, дочь Малюты Скуратова, главного опричника Ивана Грозного. На пир по случаю крестин сына князя И.М. Воротынского М.В. Скопина-Шуйского пригласили в качестве крестного отца, а Екатерину Шуйскую — крестной матери. И вот во время выполнения обряда крещения кума поднесла куму чашу вина, а тот, выпив ее, почувствовал себя очень плохо. Скопина едва успели довезти до ближайшего монастыря, где у него началось сильное кровотечение носом и ртом. Дома ему стало еще хуже. Мать сразу же поняла, что ее сына отравили. Автор поэтического «Жизнеописания князя Михаила Васильевича Скопина-Шуйского» пишет, что княгиня горько заплакала и запричитала, что давно подозревала козни со стороны «лихих зверей лютых, дышащих ядом змеиным» и не советовала Михаилу ехать в столицу.

Слух о болезни всеми горячо любимого полководца-освободителя быстро разнесся по Москве. Пришел Яков Делагарди и привел с собой шведских докторов, из царского дворца прислали лекарей. Но все было напрасным.

У дома умирающего стали собираться толпы людей. Соратников пускали к Михаилу, и те, припадая к его ложу, говорили со слезами: «Ты не только был нам господином, ты был государем нам возлюбленным. Кто у нас полки урядит? Кому нам служить? За кем идти в бой? Ныне мы как скоты бессловесные, как овцы без пастыря».

Промучившись около двух недель, в ночь с 23 на 24 апреля 1610 г. князь Михаил скончался. Его тело установили в церкви и разрешили всем желающим проститься. Толпы москвичей запрудили все окрестные улицы. Горе поистине было всенародным. Приехал и Я. Делагарди со своими офицерами. Как иноверца, его не хотели пускать в православный храм. Но он грубо всех растолкал и с гневом заявил: «Как вы можете не разрешить мне увидеть господина моего, государя и кормильца, в последний раз?!»

По родовому обычаю Михаила должны были похоронить в усыпальнице князей суздальских. Но толпа вознегодовала — такого мужа-воина необходимо похоронить в царской усыпальнице Архангельского собора. Василий Шуйский согласился воздать царские почести племяннику, поскольку тот уже не представлял для него угрозы. Ни он, ни его брат Дмитрий не понимали, что, расправившись со всенародно любимым полководцем, они подписали и себе смертный приговор.

На 24 году жизни М.В. Скопин, находившийся в расцвете сил, пользовался большой любовью и авторитетом у служилых людей. Конечно, с ним не шел ни в какое сравнение Василий Шуйский — невзрачный подслеповатый 57-летний царь, отличавшийся не столько умом, сколько изощренной хитростью. Василий Иванович был большим охотником до наушников, действовал всегда исподтишка, отличался двойственностью как в обещаниях, так и в решениях. А черная зависть, двуличие и неблагодарность — не лучшие черты характера любого человека и уж тем более царя.

Русское войско возглавил Д.И. Шуйский. В Можайске рать численностью до 30 тыс. человек соединилась с вновь набранным отрядом Я. Делагарди — 8 тыс. человек. Передовой отряд из 6–8 тыс. человек под командованием Г. Валуева подошел к Цареву-Займищу, где укрепился.

Князь Михаил Скопин-Шуйский встречает шведского воеводу Делагарди близ Новгорода. Рисунок Н. Штейна.

Шведские наемники не захотели служить под началом царского брата и отправились к Новгороду. 24 июня (4 июля) 1610 г. Д.И. Шуйский у деревни Клушино потерпел тяжелое поражение от войск польского гетмана С. Жолкевского. Узнав о поражении царской армии, к Москве подошел Лжедмитрий II и вознамерился ее захватить. Защищать царя Василия оказалось некому. 17 (27) июля 1610 г. толпа москвичей во главе с рязанским дворянином З. Ляпуновым ворвалась в царские покои и вытолкала из них упирающегося Василия. Затем с женой он был пострижен в монахи. По соглашению с Жолкевским бывшего царя с братьями отправили в польский плен, где Василий с Дмитрием умерли. Таким бесславным оказался конец коварного и неблагодарного В.И. Шуйского. Подвиг же М. Скопина-Шуйского остался навсегда в народной памяти, сделав его национальным героем.

Польские войска гетмана С. Жолкевского, посланные из-под Смоленска навстречу русским, столкнулись с отрядом Валуева и были задержаны под Царевым-Займищем. Жолкевский, выделив до 1500 человек для блокировки отряда Валуева, с 8,5 тыс. войска двинулся навстречу основным силам русских. 24 июня 1610 г. у деревни Клушино поляки внезапно напали на лагерь русских и наемных войск Д.И. Шуйского. Московская рать успела поставить плетень и выстроить боевой порядок. Наемники укрылись за обозом. Поляки несколько раз атаковали боевые порядки русской рати, но стрельцы удержали позиции. Наемники Я. Делагарди вступили с поляками в переговоры и вышли из боя. Измена наемников решила исход боя в пользу поляков. Д.И. Шуйский и бояре, бросив войско, помчались в Москву.

Поляки одержали победу под Клушином, однако она не свидетельствовала о преимуществе их военного искусства над русским. Как и прежде, все надежды поляки возлагали на конницу, разделенную на три части: центр, правое и левое крыло. Пехота оставлялась в резерве [8]. У русских войск, наоборот, вся тяжесть боя возлагалась на пехоту, и она показала свою способность противостояния конной атаке.

Продвигаясь к Москве, поляки в середине июля заняли Можайск. К концу месяца они подошли к самой столице и расположились на Хорошевских лугах. Одновременно Сапега и самозванец, бежавший из Тушино в Калугу, начали движение на Москву и в июле заняли Коломну.

Боярская верхушка (Семибоярщина — семь московских бояр) в этот тяжелый для России час вместо организации всех сил на борьбу с врагом пошла на прямую измену русскому народу. Она низложила Василия Шуйского, заключила договор с поляками и признала царем польского королевича Владислава. Эта измена дала возможность всего лишь 3,5 тыс. поляков и 800 немецким наемникам беспрепятственно войти в Москву в ночь на 21 сентября 1610 г. Самозванец теперь стал не нужен, и он снова бежал в Калугу. Польские войска выступили против него. Верным самозванцу остался И. Заруцкий, который организовал отпор польскому воинству. Но дни Лжедмитрия II были сочтены. В декабре во время послеобеденной загородной прогулки «царя» охрана из касимовских татар убила его и отвезла в Калугу. А вскоре после смерти Богданки-Лжедмитрия М. Мнишек родила сына. Заруцкий и казаки нарекли его царевичем Иваном Дмитриевичем, а народ прозвал его «воренком». Авантюристы из Тушинского лагеря присоединились к королевским войскам.