Викинг - Гарин Максим Николаевич. Страница 79

Тут и случилась мелкая неприятность. Какой-то подвыпивший мужик потребовал у Викинга закурить. Сообщение о том, что перед ним некурящий, мужик почему-то воспринял как личное оскорбление. Пришлось на время покинуть свой пост, чтобы разгоревшийся скандал не привлек к себе внимание. Когда Викинг вернулся, к ресторану вдруг подкатила милицейская машина. Четверо стражей порядка расположились у входа всерьез и надолго. Правда, было непонятно, то ли они посетителей ресторана охраняют от случайных прохожих, то ли самих прохожих от завсегдатаев этого увеселительного заведения. Валить Кощея на глазах у представителей власти было чрезмерно рискованно. Викинг вернулся домой, с грустью понимая, что повторить эту попытку он сможет не больше одного раза. Затем с ним просто-напросто начнут здороваться жители соседних домов.

На сон грядущий Глеб решил перечитать обряд «охотящийся медведь», чтобы разобраться в некоторых нюансах. Он был уверен, что достал нужную тетрадь, но когда открыл на требуемой странице, то увидел совсем другой текст. Он решил поставить тетрадь на место, но что-то подталкивало его прочитать всю страницу.

«Датский конунг Олаф затеял войну с королем Англии Ательстаном. После нескольких мимолетных стычек войска противников сошлись для решающего сражения. Но ни тот, ни другой не решался ударить первым. Англичан было заметно больше, викинги славились своим умением и отвагой в бою. Противостояние явно затягивалось, требовалось что-то предпринять.

И тогда Олаф — безумно отважный и дерзкий, переоделся музыкантом и пробрался во вражеский лагерь. В это время Ательстан с приближенными сидел за столом. Олаф развлекал собравшихся музыкой и пением, незаметно подбираясь все ближе к королю. К тому времени пирующие успели опрокинуть немало кубков, отчего повели громкие и откровенные разговоры. Олаф превосходно знал язык своего врага и в перерывах между пением сумел услышать немало полезных для себя сведений. Англичане высоко оценили его музыкальные способности и стали швырять ему монеты. Хоть и позорно для конунга принимать подачки, пришлось Олафу, скрепя сердце, подобрать деньги. Впрочем, он при первой же возможности вышвырнул их вон.

Когда пир стал близиться к концу, Олаф исчез так же незаметно, как и появился. В лагерь конунг вернулся, когда его приближенные уже начали всерьез опасаться за судьбу своего повелителя.

Но неожиданно для Олафа среди соратников Ательстана оказался один из его бывших слуг. Он и рассказал английскому королю, что за музыкант побывал на его пирушке.

— Но почему же ты не сказал об этом, когда Олаф был здесь?! возмутился Ательстан.

— Я не мог предать своего бывшего повелителя, но не могу подвергать опасности и тебя, — отвечал тот и посоветовал королю передвинуть свой отряд на другое место.

Ательстан немедленно последовал этому совету, но он не мог знать того, что его место немедленно займет епископ Ширбурнский. На следующую ночь Олаф совершил вылазку и вырезал весь отряд епископа вместе с предводителем. Так, благодаря своему вождю, викинги нанесли пусть и не смертельный, однако тяжелый урон противнику.»

Прочитав этот отрывок, Викинг достал на свет божий описания преступных авторитетов, некогда презентованные ему Наумовым. Он долго изучал характеристику Кощея, выискивая, за что здесь можно зацепиться. И только через несколько часов забрезжила искорка надежды. Выдав себя за другого, Викинг мог вплотную подобраться к авторитету.

Уже многие годы Кощей маялся радикулитом. В последнее время он, похоже, нашел управу на мерзкое заболевание. В частной клинике опытный костоправ раз в неделю колдовал над позвонками авторитета, добившись того, что они все больше занимались положенным им от природы делом и доставляли все меньше неприятностей своему хозяину.

Белов, на свою голову получивший от Викинга откровенное признание и разрешение на посильное участие в делах, был под видом клиента отправлен в эту клинику, чтобы на месте выяснить интересующие Глеба подробности.

Сам Викинг решил не упускать ни одного шанса и еще раз попробовал ликвидировать Кощея у ресторана. В этот вечер все благоприятствовало задуманному. Часов в десять хлынул дождь, который продолжался почти до половины двенадцатого. Желающих мокнуть под тугими струями воды практически не наблюдалось. Викинг мог не опасаться, что привлечет чье-то внимание. Незадолго до закрытия ресторана дождь, как по заказу, прекратился. Викинг с трепетом ждал появления милицейского наряда, но у стражей порядка на этот вечер были какие-то другие планы. Все шло к тому, что Кощею больше не жить.

И вот на ярко освещенных ступеньках, ведущих из ресторана, показался хозяин вокзала. Викинг потянулся за метательным ножом. И вдруг неподалеку громыхнуло. Видимо, собрался новый дождь, теперь уже с грозой. Громыхнуло так, что в округе разом погас свет. Викинг, который все это время фиксировал взгляд на освещенном парадном, разом ослеп. Когда его глаза приспособились к темноте, было уже поздно. Кощей скрылся в салоне своего автомобиля.

Приходилось идти более сложным и опасным путем — Викинг отправился в частную клинику. Дело было днем. Как и говорил Белов, коридоры клиники поражали чистотой, белизной и отсутствием посетителей. У кабинета костоправа тоже никого не было. Викинг дождался, когда оттуда вышел пациент, шмыгнул в мужской туалет, одел там заранее припасенные халат, шапочку и марлевую повязку и вернулся обратно. Он аккуратно приоткрыл дверь в кабинет и заметил, что костоправ, стоя спиной к нему, ковыряется в шкафу с медикаментами и разным инструментарием.

Бесшумно проскользнув в дверь, Викинг в два прыжка оказался рядом с костоправом. Тот, спинным мозгом почувствовав какое-то движение, попытался повернуться, но не успел. Оглушив и надежно связав врачевателя, Викинг отволок его в маленький смежный кабинетик. Посмотрел на часы и увидел, что до визита Кощея осталось меньше пяти минут.

Когда авторитет с несколько неожиданной для человека его положения деликатностью вошел в кабинет, Викинг предложил:

— Раздевайтесь, ложитесь.

Кощей несколько удивленно посмотрел на него, но требование выполнил. Викинг не стал медлить, понимая, что в любой момент сюда может зайти кто-нибудь из персонала клиники. Ухватив Кощея за горло так, что тот не мог даже пикнуть, Викинг снял с себя марлевую повязку и негромко зачитал приговор:

— Это тебе за то, что позволяешь бесчестить невинных детей, подонок! — и сжал горло изо всех сил.

Авторитет издал похожий на какое-то сдавленное клокотание. Кощей немного посучил ногами и обмяк. Аккуратно уложив тело на кушетку, Викинг быстренько поправил одежду, снова натянул марлевую повязку и взял в руки бикс — круглую металлическую коробку, в которой стерилизуют посуду и инструменты. Теперь он походил на студента-практиканта — мальчика на побегушках у авторитетов от медицины. Викинг приоткрыл дверь и бочком-бочком, словно опасаясь помешать священнодействующему над Кощеем костоправу, выскользнул в коридор.

Предосторожности оказались не напрасными. По обе стороны двери замерли два мордоворота — сторожевые псы покойного хозяина вокзала. Заметив вышедшего из кабинета человека, они насторожились, но вид бикса, из которого явственно слышалось позвякивание стекла, подействовал на них словно успокоительное. Было бы на кого обращать внимание. Обычный санитар, выполняющий грязную работу за господ докторов.

Викинг не спеша завернул за угол и, резко ускорив ход, дернул к туалету. В дверях он едва не столкнулся с вальяжным мужчиной. Тот лишь сочувственно покачал головой: мол, во как тебя прихватило, парень, даже бикс не в состоянии донести куда следует.

Нырнув на всякий случай в кабинку, Викинг сорвал с себя резиновые перчатки, халат, шапочку, повязку и затолкал их в полиэтиленовый пакет. Оставив бикс в кабинке, он покинул место общего пользования и размашистым шагом направился к выходу. В клинике все было тихо, о смерти Кощея еще никто и не догадывался. Викинг вышел на улицу и смешался с толпой народа, толкущейся на автобусной остановке.