Варяжский десант - Горюнов Андрей. Страница 20

– А я скажу, ты не думай…

– Вот и скажи!

– Говорю. Олена здесь уже сколько живет? Не день, не два и даже не неделю. Женились вы? Нет. Спите в разных комнатах. Зачем я ее сюда притащил-то, а? Чтобы проблемы заиметь? Ты же жить без нее не можешь, а она – без тебя. Так почему вы тогда живете через стенку?

Николай поднял руку, останавливая сына:

– Объясняю для тупых… Олена… В отношении нравственности, ну, сам понимаешь…

– Понимаю. Старообрядцы по сравнению с ней – просто панки растленные…

– Вот! – согласился Коля. – Я ездил в загс на другой же день, как она материализовалась у нас. О регистрации брака с ней и речи быть не может. Тут без вопросов.

– Это почему же?

– Да потому что она – никто. У нее нет документов. Нет паспорта. Нет миграционной карты. Нет вида на жительство. Она не гражданка России.

– А кто же она?

– А ты у них спроси. У наших бюрократов. Я тебе не говорил, но я до губернатора дошел. Он выслушал меня. Послушал и про Батыя. Поинтересовался моим здоровьем. Хотел сначала «скорую» вызвать, но потом ему справку из части дали, он задумался. Минуты на две. Затем до двери меня проводил. «Решим ваш вопрос в течение ближайших месяцев» – так он мне сказал. И – до свидания. Вот так вот. Понял?

– Ну и плевать на них. Вон, в церковь – взяли обвенчались. А там пока пускай решают. В администрациях-канцеляриях.

– В церкви, Алеша, не венчают без гражданской регистрации, то есть без штампов в паспортах.

– Почему?

– Потому что православная церковь, Алексей, в наше время просто одна из государственных структур. К Богу отношения не имеющая. Религия – да. Религия, идеология – это сила. Словом, пока ничего сделать нельзя. Вот так и живем поэтому.

– А можно взятку дать. И паспорт будет, и все будет, – разошелся Алешка. – Ты просто, папа, отстал от жизни.

– Не так все просто, Алексей. Есть еще одна немаловажная деталь. Ей только семнадцать с половиной, как я выяснил три дня назад. Мне раньше в голову это и прийти не могло. Они там старше своих лет, в тринадцатом веке-то, оказывается, выглядят. Там жизнь сурова. И коротка. Жениться на несовершеннолетней допустимо лишь с согласия родителей. У Олены родители погибли. Ее воспитывал дед, Афанасьич. Но он, естественно, опекуном не оформлен. Ну, значит, она сирота. Удочерить ее, может, и можно, с напрягом. А жениться – никак. Пока вот так!

– Это тоже вопрос денег, папа! Бабки есть – женись хоть на своей трехлетней бабушке. Сейчас любой первоклассник знает, сколько, кому и за что полагается башлять. У нас весной в школе прививки от гриппа делали, так второй «А» в полном составе от уколов откупился.

– Ты что-то на глазах подурел, Алешка. На тебя как-то супчик этот не повлиял?

– А что, ты тоже заметил?

– Да есть немного. Как-то так…

– Ага. Отравились, наверное. Кто знает, что это за звери? Вон, прям из ложки четыре штуки выпрыгнули и уплыли, а пятая на меня смотрит… Варить, конечно, надо было, да?

– Японцы все сырое едят.

– Ну, мы-то с тобой не японцы.

– Конечно. Значит, так. Решение первое. По Олене.

– Мне кажется, если дальше так пойдет, то ничем хорошим это не кончится.

– Поэтому надо ее сбить с рельс.

– Что ты, пап, имеешь в виду?

– Шокировать ее надо. Я вот что думаю. Возьми-ка ты с ней, и с Катериной заодно, прокатись на экскурсию в Москву!

– Ты что? Там ей полностью башню заклинит.

– В этом и цель. Я сам за неделю, когда в Москве в командировке оказываюсь, так дойду от этой сумасшедшей толчеи, мелькания машин, общего сумасшествия, что сюда, домой, возвращаюсь как в монастырь – уж до того тихо, спокойно и хорошо!

– Я понял! Ты как бы прививку ей хочешь сделать. После Москвы здесь ей как дома, как в тринадцатом веке покажется.

– Ну, вроде того.

– Так лучше тебе и везти.

– Нет, как раз не надо. Я лучше здесь вас встречу.

– Как хранитель тишины и покоя?

– Ну да. Вот именно. А потом, мне еще кое-куда слетать надо, проверить кое-что. Можно, конечно, это организовать в ноль секунд с помощью хронотопа, но я чего-то не хочу – с одной стороны, палить свое биологическое время, а с другой – лучше мне исчезнуть на несколько дней, для надежности.

– А чего такое? Тебя зачем в часть вызвали-то, кстати?

– Туманная история. Хроноразведка меня зацепила.

– И чего они от тебя хотят?

– Чтобы я высадку викингов обеспечил… На территорию США. В девятом, десятом или в одиннадцатом веке.

– Зачем?

– Говорят, историю Америки кому-то понадобилось резко изменить.

– Кому?

– Откуда я знаю кому? Хроноразведке.

– Какая же тут «разведка»? Это, скорее, диверсия.

– Я тоже так думаю.

– В международном масштабе.

– Ну да.

– И что будет, если ты возьмешься?

– Будет с кем? Со мной? Со мной – все, что хочешь. Если это всерьез, то меня потом, как исполнителя, первым же и уберут.

– Кто – наши?

– «Наши», «ваши»… Какая разница? Если всерьез мировую историю под корнем пошатать, порыть, а потом сюда вернуться – кто будет здесь «наш»? А кто «ваш»? Вот ты бывал в будущем, тридцать пятом веке, там как к такому относятся, к влезанию в историю?

– Хуже, чем у нас – к милиции. Да и вообще все это запрещено наглухо.

– А почему?

– Ну, потому что… – Алексей задумался, затем усмехнулся: – Вот ты слетаешь к викингам, нарубишь там дров, тогда узнаешь. Я рассказать не могу. Знаю, но не могу: заблокировано.

– Это я понимаю, но ты хотя бы намекни. Я пойму.

– Да тут и понимать нечего. Знаешь, как у Тютчева: «Нам не дано предугадать, как наше слово отзовется». Обычные, самые невзрачные поступки иногда вызывают совершенно неожиданные, непредсказуемые последствия.

– Тогда непонятно. Я, лично я, Батыю Новгород взять помешал, а ничего страшного не случилось. Все как было, так и осталось. Никаких перемен! Почему?

– Потому что ты не вмешивался в историю.

– Как это так – «не вмешивался»? – обалдел Аверьянов-старший. – Да я собственными, вот этими, руками…

– Да, верно. Только дело-то в том, что так именно и должно было быть. Обыкновенная временна2я петля. Не только прошлое оказывает влияние на будущее. Но и будущее влияет на прошлое. Мир един, и время тоже. Все существует всегда и везде, как бы одновременно и в одной-единственной точке. Скажу попроще: не только прошлое определяет будущее, но и будущее тоже сильно влияет на свое же прошлое. В тринадцатом веке Русь не могла ничего противопоставить Батыю, но, выплеснув волю к победе вперед, в свое будущее, она получила из него спасение – тебя. Прошлое взмолилось, будущее снизошло. Временна2я петля. Это, конечно, кажется чудом. Но чудо не волшебство, ведь каждому воздастся по вере его – основной закон духовного строения мира. Ведь это известно всем и очень давно. Одним словом, будущее отбрасывает в прошлое свои тени. Про это Кемпбелл уж сколько лет назад стишок написал:

– На тебя явно суп плохо подействовал. Не верится, что тебе четырнадцать.

– А мне уже почти шестнадцать, папа.

– Да, так порой кажется. А иногда кажется, что тебе все тридцать уже.

– На самом деле мне двадцать три. Я же в будущем десять лет провел, пока сюда вырваться смог. Доказал им необходимость. Они меня омолодили, конечно, как могли, чтоб я от поколения своего не оторвался… Им удалось, но не вполне…

– Слушай, а ведь ты пьяный, Алешка…

– Суп… Это суп… Первобытный бульон… – прошептал Алексей, теряя сознание.

«Что делать?» В голове у Николая мельтешили какие-то дикие мысли. Он подхватил отключившегося сына и поволок к хронотопу. Мельком кинув взгляд на праокеанский простор, он обомлел от увиденного…

Вся поверхность воды – от берега до горизонта – кишела русалками. Воды, можно сказать, видно не было: сплошное месиво русалочьих тел.