Дышать тобой (СИ) - Артемова Татьяна. Страница 14

— Что происходит?

Встает, часто и глубоко дышит, сжимает руки в кулаки:

— Это ты у меня спрашиваешь?! Ты же мне говорила что любишь! — подходит ближе, нависает надо мной: — Ты мне врала! Вчера, тебя не было дома. Где ты была?!

Закрыла глаза, сердце бешено стучит где-то в районе горла. Такого Кира я никогда не видела. Внутри всё сжимается, по щекам покатились слезы. Вдох:

— Я не помню. — почти шёпотом.

— Ах, не помнишь… — едко в лицо.

Наклоняется, поднимает фотографию и нервно подносит мне к лицу:

— На, освежи в памяти! — с болью в голосе: — Какая же ты сука!

Посмотрела на снимок и земля стала уходить из-под ног. Закрываю рукой рот, пытаясь заглушить рыдания. Смотрю, пораженно на снимок с моим участием и не верю своим глазам. Перевожу взгляд на Кира — из горла вырывается хрип:

— Такого не может быть…

Глаза потемнели ещё больше, на скулах заходили желваки. Резко подался ко мне — больно схватил за шею:

— Неужели тебе меня было мало?!

Всё тело пронзает дрожь и холод. Отталкиваю, срываясь на крик:

— Этого не было, не могло быть! Этого не было! Ты меня слышишь?!

Опять подлетает, больно хватает за руки:

— Шлюха! Уходи, иначе я тебя с лестницы спущу.

Замерла в шоке, всё тело сковало. Последняя попытка достучаться. Хрипло:

— Кирилл, поверь мне…

Внезапно замахивается и в воздухе зависает звук звонкой пощёчины:

— Вон, пошла вон!

Дернулась от удара, щеку обожгло болью. На душе стало невыносимо больно, гадко. Взялась за горящую щеку, непроизвольно заскулила от безысходности и боли. В последний раз посмотрела на разъярённого Кирилла, резко развернулась и выбежала из квартиры, бросая на ходу ключи.

Куда и сколько бежала даже не знаю. Слёзы нескончаемым потоком застилали глаза, все тело дрожит, в висках отбойным молотком стучит сердце. Останавливаюсь от резкой боли в низу живота. Сгибаюсь, охая, хватаюсь за живот. Резкие движения дрожащей рукой — стираю со щек дорожки слёз.

Первая мысль — «так нельзя». Осматриваюсь — какой-то двор. Дохожу до лавочки, сажусь и пытаюсь успокоиться.

Так, домой нельзя, родителям в таком состоянии показываться не стоит. К Машке тем более нельзя, она сестра Кира, да и живёт с родителями… Оксана — вот у кого можно попросить о помощи.

Достаю телефон и набираю номер Ксюши. Долгие гудки и ленивое:

— Слушаю.

Набираю в грудь побольше воздуха и, стараясь не сорваться на истерику:

— Оксан, можно я к тебе приеду? Мне надо привести себя в порядок. Я просто не могу домой, там родители. А я сейчас в таком состоянии… — на последней фразе голос предательски срывается на плачь.

Взволнованно перебивает:

— Подожди, не тараторь. Скажи где ты, я тебя сейчас заберу.

Судорожно вздыхаю. Оглядываюсь по сторонам, вижу табличку на углу дома — читаю:

— Проспект Октябрьской Революции, дом 22 корпус 15.

Вздыхает:

— Жди меня там. Я минут через 15 буду.

Звенящим от слёз голосом:

— Хорошо.

Сбросила вызов, закрыла глаза.

Это какой-то ужас… как же так?! Неужели это конец? Что же теперь с нами будет? То, что Кирилл теперь не поверит ни единому моему слову — это без сомнений. И как теперь быть? Отпустить? Забыть? А как же наш ребенок? Или всё же теперь — мой…

Из печальных мыслей меня вырвал голос Оксаны:

— Алиса! — бежит. Лицо взволнованное: — Что случилось?

Из горла вместо слов вырвались только всхлипы.

Оксана вздохнула, приобняла меня за плечи:

— Пойдем. Сейчас приедем ко мне, выпьем чаю или чего покрепче, ты успокоишься и всё расскажешь. Хорошо?

Судорожно вздохнула:

— Хорошо.

Дошли до машины, сели и резко сорвались с места.

До дома Ксюши доехали быстро. Поднялись в квартиру — Оксана пошла, заваривать чай, а меня отправила в душ. Вышла я минут через 15 — уже без истерики и с мало-мальски ясными мыслями. Прошла на кухню, и застыла на пороге. Оксана обернулась, улыбнулась:

— Ну чего ты стоишь? Садись, рассказывай.

Села за стол, вздохнула и начала рассказывать, иногда вытирая замершие на ресницах капельки соленых слёз…

— На фотографии была я, это точно. Но я не могла переспать с другим!

Оксана нахмурилась:

— Что ты последнее помнишь?

Задумалась на секунду и выдала:

— Как из автобуса вышла. А дальше не помню. Потом как очнулась…

Ксюха окинула меня задумчивым взглядом:

— М-да… Это капец. Что делать собираешься?

Набрала в грудь побольше воздуха:

— Сначала рассказать родителям о беременности.

Оксана поперхнулась:

— Что?! Пи***ц…

Посмотрела на меня взглядом, со смесью вины и удивления:

— Прости, я то конечно за тебя в этом плане рада… А Кир знает?

Отвела взгляд, закусила нижнюю губу:

— Нет.

Бросила на меня сочувствующий взгляд:

— И не скажешь?

Вздохнула, опустила глаза:

— Да он меня даже слушать не хочет. Да и не поверит он теперь.

Кивнула задумчиво, вздохнула:

— Дело твоё. А Машке?

Задумалась:

— Нет. Пока не буду.

Хмыкнула, встала из-за стола:

— Ладно. Маме позвони и ложись спать. Тебе отдохнуть надо. — улыбнулась ласково и вышла из кухни.

Позвонила маме, сказала, что останусь у Оксаны. Дошла до гостевой комнаты, легла на кровать и провалилась в беспокойный сон.

Глава 20

Проснулась я только в девять утра, с жуткой головной болью. Оксана меня накормила завтраком, и сама отвезла домой. На мои утверждения, что я смогу доехать сама, ответила категорическим — «нет».

Пока ехали, позвонила маме — они оказались дома и ближайшие часа два никуда не собираются. Тем и лучше — сразу всё обговорим.

Подъехали к дому минут через 20.

Повернулась к Оксане, чуть поддалась вперёд и обняла её:

— Спасибо тебе. Даже не представляю, что бы я делала, если бы не ты.

Прижала меня крепче:

— Не за что. Прорвемся. Ты только не раскисай. Помни — ты теперь не одна. В тебе жизнь новая растёт.

Сердце сжалось, глаза зарезало то проступающих слёз:

— Всё у нас с маленьким будет хорошо. Мы со всем справимся.

Ксюша отстранилась, улыбнулась:

— Вот это правильно. Ладно, иди — удачи.

Взялась за ручку, приоткрыла дверь:

— Пока. Я позвоню.

Вышла и, не оборачиваясь, пошла домой.

Дома меня встретили с волнением и кучей вопросов:

— Алиса. Что случилось? — с порога спросила мама.

Сняла верхнюю одежду, посмотрела на взволнованную маму:

— Мне с вами надо серьёзно поговорить.

Мама кивнула:

— Это я уже из телефонного разговора поняла.

Глубоко вздохнула, как перед прыжком в воду:

— Где папа?

Немного растерянно:

— На кухне…

Кивнула:

— Пойдём, разговор очень долгий и серьёзный.

Развернулась и пошла на кухню. Поприветствовала отца, села за стол, подождала пока сядет мама.

Тяжело сглотнула и начала свой рассказ:

— Первое что я хотела бы вам сказать: я вчера рассталась с Кириллом. Второе — я беременна.

Вскинула голову, посмотрела на ошалелых родителей и быстро произнесла:

— Подождите, сейчас я вам всё расскажу.

И стала рассказывать, периодически смахивая слёзы. О фотографиях с моим участием, о том, что Кир мне не поверил — даже слушать не стал, о том, что поругались, и он меня выгнал (Конечно, без подробностей) и, конечно, о беременности…

— Он не знает. Я не успела ему сказать.

Папа нахмурился:

— Может мне с ним поговорить? Он что, ребенка бросит?

Дернулась как от удара. И надрывным голосом:

— Не надо! Он всё равно не поверит. — и уже тише: — Да и не хочу я… Не смогу я его сейчас видеть.

Слезы покатились одна за другой, в горле встал ком — не протолкнуть. Чувство отчаяния и боли затопили всё внутри.