Звезда+1 (СИ) - Салах Алайна. Страница 23

— Я уснул, ясно? — рявкаю, потому что меня бесит это ее выражение лица «Ты трусливый пиздобол, Хейден». — Чтобы ты знала, тяжело удерживать титул чемпиона, быть примерным отцом и неутомимым ебарем одновременно.

И снова это выражение лица «Серьезно?» Да, черт возьми, это серьезно очень тяжело. Тем более, когда тебе не двадцать, а уже тридцатка, за плечами большая часть соревнований, твой сын готов слушать про облегченную поршневую часами, и твой член за полторы надели накидал больше палок, чем за весь последний год.

— Я не собираюсь извиняться за то, что уснул, — предупреждаю, чтобы и дальше не лицезреть этот парад женского презрения на ее лице. — Сегодня я все наверстаю.

— Сегодня у меня планы поспать. — холодно окликается Котенок, задирая нос. — если, конечно, я не понадоблюсь, что почитать Майклу, когда вы соберетесь прогуляться.

Какие на хрен прогулки? Сначала месяц дрочил на кошачью икону, а оставшиеся две недели недели мой кругозор сузился до одной узкой розовой щели, которой я фанатично храню верность. Блядь, вот как я позволил случиться такому, чтобы еще одна девка забралась мне на шею и вгрызлась зубами в затылок? Пора уже поставить ее на место.

— Сегодня придешь ко мне в номер и будешь читать Майклу про тормозную систему. — цежу сквозь зубы. — А я в это момент буду спать. А когда сын уснет, ты, блядь, меня разбудишь, мы пойдем к тебе в номер и там я тебя затрахаю так, что у тебя сил корчить все эти брезгливые гримасы не будет.

Вроде достаточно грозно прозвучало.

Но Котенок так не считает. Применяет запрещенный прием, скрещивая руки на груди, от чего поджатые сиськи забирают все внимание на себя, и заявляет:

— Я достаточно побыла вагиной из секс-шопа. Думаю, я хочу взять перерыв.

Хук по яйцам в исполнении бравой няни. Я даже не сразу нахожусь, что сказать. Вот стоит появится суке Лесли на горизонте, как все, что приносит мне радость катится ко всем чертям. Гребанное второе время на этапе в Швеции, теперь Котенок, решившая восстановить потерянную девственность. Вряд ли у нее это получится, конечно, я там прилично наследил.

— Может, ты скажешь уже что случилось? — рявкаю гневно. И почему с девками так сложно: просто ответь по существу и мы, мужики, подумаем как это исправить. Нет, нужно поломаться, извести себя и остальных, чтобы в конце концов высказать правду.

— Сложно поверить в то, что я отказываюсь с тобой спать? — вздергивает бровь упрямый кошак.

Ох, бля.

— Иди уже к Майклу. — устало машу рукой, отрывая взгляд от вожделенного зрелища. — И проследи, чтобы хорошо пообедал — он за завтраком хлопья слил в горшок с цветами.

Кивнув, Котенок уходит, оставляя меня недоумевать, почему от ее отказа заниматься со мной сексом так ломит левую половину груди, ведь, казалось бы, ломить должно куда ниже.

Дальнейший день проходит еще хуже: Лесли переходит в решительное наступление, доводя меня своими внезапными появлениями до бешенства. То изображает на глазах у журналистов вернувшуюся в семью мамашу, крутясь рядом с Майклом, то начинает шантажировать и сыпать угрозами, когда мы остаемся вдвоем. Ну не пиздить же мне ее на глазах у персонала и зрителей. Мой адвокат уже занимается тем, чтобы получить судебный запрет на приближение к сыну, но на это требуется время. вот только хрен его знает, чего тупая корова за это время может наворотить. Поэтому я решаю откупиться от нее малой суммой хотя бы до тех пор, пока я не получу это гребанное предписание. Купит пару цацек и зальет в себя бутылку Moet, глядишь, на пару дней отвлечется. А задумает приблизиться снова, будет иметь дело с полицией.

Но и тут меня ожидает провал. Потому что корова, на которой меня угораздило когда то жениться, от жадности поумнела и заявила, что либо я выплачиваю ей всю сумму, которую она потребовала, либо разговаривать нам с ней не о чем. Размазал бы по стенке, вот только член она себе так и не пришила.

И как гнилая вишенка на мой отравленный торт, когда я ни с чем покидаю коровий номер, то нос к носу сталкиваюсь с Котенком и Майклом. Отослал их пирожные в ресторан лопать, и понятия не имел, что они захотят вернуться раньше.

Котенок бросает на меня такой убийственный взгляд, что кости начинают гудеть, и во рту зреет идиотское желание проблеять «Ты все не так поняла». Но я этого конечно не делаю — оправдываться не в моих правилах, особенно, когда дела касаются моего сына.

Пока Майкл гоняет запрещенные мультики, я как заведенный наматываю круги по номеру, потому что не могу выкинуть из головы мысли о Котенке. Гребанный факт: мне не наплевать, что она там себе насочиняла в своей кошачьей голове. Не наплевать, что не хочет со мной спать, возможно, потому что считает, что мне от нее нужен только секс. Конечно, я в нее не влюблен, просто потому что корова Лесли навсегда убила во мне это чувство, но в те редкие моменты, когда у меня есть время подумать о том, что будет после того, как я в третий раз стану чемпионом мира, я понимаю, что пока не готов отпустить Аврору. Она как маленькая заноза, въелась мне под кожу без возможности вытащить. Она и, правда, совсем не похожа на всех тех, кого я знал: веселая, смешная и совсем не алчная. Не умеет притворяться, как бы не пыталась, и еще у нее самые красивые сиськи, что я видел. И задница что надо. А еще Котенок редкая красавица, и я часто ловлю себя на мысли, что любуюсь ей. Ох, вот это дерьмо.

— Майкл, — окликаю сына, который с видом зомби-младенца таращится в экран, на котором нарисованный лис лупит по голове обезьяну. — Посидишь немного один, я зайду поболтаю в Авророй.

— Иди, пап. — не уверен, что он вообще понял, что я сказал.

Деликатно стучусь в соседний номер, и когда дверь распахивается, не дожидаясь приглашения, задвигаю Котенка в сторону и начинаю быстро говорить. Пока, блядь, не зассал и не передумал.

— Слушай внимательно, Котенок, и не перебивай, потому что вряд ли ты еще раз такое услышишь…

Ох, аж скулы сводит, как тяжело мне такое говорить.

— Ты для меня не просто секс. И я думаю, что могу попробовать с тобой что-нто большее. Свидание, цветы…и прочая хрень. Потому что… ты мне нравишься.

Закончив непростое признание, дышу, словно на пит стопе сам себе колеса снял и поставил. Кто бы мог подумать, что говорить от чистого сердца настолько тяжело.

Котенок таращит на меня глаза и кутается в халат словно ей холодно. Скажи уже что-нибудь, а то у меня пульс зашкаливает и хочется выпить.

— Хейден, я догадываюсь, что тебе было нелегко такое мне предложить… — шевелит пухлыми губами. — но я просто… я много думала эти два дня. Знаешь, я ведь зарекалась не вступать в отношения с такими как ты…

— Такими как я? — не могу не переспросить. Какими такими как я? Популярными и богатыми? С ребенком и с татуировкой? Виртуозно орудующими языком? Что, мать вашу, со мной не так?

— Тем, кому моногамия неведома. Даже если мы попробуем начать отношения, я буду каждый раз вздрагивать, когда вокруг тебя будут тереться грудастые фанатки, готовые прыгнуть в твою постель… или как сегодня ночью представлять, что ты спишь с другой… — Котенок заламывает руки за спину и странно улыбается. — Кажется, я влюбляюсь в тебя, и ради себя самой мне нужно быть эгоистичнее, чтобы потом, когда ты решишь, что девчонка из Рентона тебе надоела, мне не было бы так больно. Поэтому я говорю тебе «нет».

По ее лицу начинают течь слезы, и я бы и рад ее утешить, если бы самому не было в этот момент так больно. Вот так раз. Не думал, что в тот момент когда я решусь снова вступить с кем-то в отношения, мне в нос ткнут средний палец. Деликатно, со слезами, но все-таки ткнут.

С минуту я глазею на беззвучно хнычущего Котенка и оставив попытки выдавить из себя хоть слово, разворачиваюсь и иду к двери.

— Завтра есть рейс в Сиэтл в 15.30. — слышу ее глухой голос позади себя.

— Не пори чушь, Котенок. У нас с тобой есть уговор. Хорошие парни смогут подождать тебя еще полторы недели.

22

Аврора