Проклятие валькирии (СИ) - Счастная Елена. Страница 42

Его близость всегда доставляла ей немало беспокойства, будто он мог выкинуть что-то этакое. Особенно после того поцелуя, долгожданного для него и обидного 8 то же время.

- Не выходи отсюда хотя бы до утра, - вмиг снова осерчав, буркнул Гагар. - Там скверное творится. Рабов тоже убивают, кто слишком сопротивляется. А ты… ежели чего… будешь сопротивляться изо всех сил. Я знаю.

От стыда полыхнуло не только лицо, но даже уши. Не от того, что имел в виду Гагар, а от его извечной заботы, на которую нечем было достойно ответить.

Он ушёл, оставив Асвейг сидеть на своей лежанке, покачиваясь от бессилия. Она не заметила, как рухнула на неё и в тот же миг уснула, несмотря на неутихающую во дворе суматоху.

Сколько прошло, мгновение или полночи, она не поняла, услышала только, как кто-то медленно вошёл 8 хижину и потащился дальше, еле поднимая ноги от пола. Асвейг приоткрыла глаза и тут же вскочила, увидев едва живую и растрепанную Ингеборг Всё платье её было перемазано в земле и траве, на подоле растекались бурые потёки. Ноги дрожали, а руками она невидяще шарила перед собой, задыхаясь от слёз.

- Что? Что случилось? - позабыв о собственной боли, Асвейг подбежала к девушке и помогла сесть.

Гримаса муки пробежала по её лицу, и она поспешила лечь, подтянув к груди колени.

- Отстань.

Будто не заметив её вялого сопротивления, Асвейг принесла кружку воды и заставила выпить. Ингеборг,продолжая всхлипывать и смотреть перед собой, снова улеглась.

- Я найду брути. Сделаю отвар. Тебе полегчает.

Асвейг уже рванулась было из хижины, ещё не зная где будет искать надзирательниц. Но её словно раздирала изнутри от желания хоть чем-то помочь. Но крепкая рука Ингеборг вцепилась в запястье, не давая уйти.

- Сиди здесь. Или на мое место захотела? - прошипела рабыня, стискивая пальцы сильнее. - Жила тут, под крылом Ингольва, как в одеяло укутанная, вот и не кажи пока носа наружу. На тебя много охотников найдётся. Пять, шесть, десять. Выдержишь?

Асвейг села на край её лежанки, и девушка откинулась на спину, кусая губы то ли от боли, то ли от страшного унижения, хуже которого нет даже для рабыни.

- Чем я могу помочь, Ингеборг? - невыносимо хотелось рассказать ей о своих умениях. Но как та это примет?

Девушка дёрнула плечом и отвернулась.

- Просто помолчи. А я… Что мне сделается? Думаешь, первые они у меня были? Нет. Бывала в постелях хирдманнов не раз. Не у нескольких сразу, конечно. Но… Брути дадут потом горькой травы, если попросишь. И горя нет, если не думать.

Она закрыла глаза, расслабляясь, только иногда ещё пробегала дрожь по её телу. Асвейг не стала больше ничего говорить, дождалась, пока Ингеборг погрузится в сонное забытьё от изнеможения и пережитой боли. Найдя во дворе какую-то щепку, проколола себе палец и осторожно начертила переплетение рун на её ладони, что поможет быстрее поправиться.

Лишь перед самым рассветом начали возвращаться в хижину рабыни. Все молчаливые и словно прибитые к земле тяжёлым грузом. Никто не обсуждал между собой с горячим любопытством того, что случилось в Скодубрюнне. И никто, верно, не знал, что теперь будет дальше. С Сиглауг было тяжело, а как будет с новыми хозяевами? И на миг Асвейг задумалась, что же теперь будет с вдовой Радвальда? Осталась без сыновей и каких бы то ни было прав на поместье. И ладно бы молодой девкой была - жизнь расставила бы всё по местам - а в таких летах, когда всё, казалось бы, устоялось, наверное, не сразу и придумаешь, что делать да куда бежать.

Рабыни устроились на своих лежанках, чтобы успеть хоть немного поспать до рассвета, когда снова придется вскакивать на ноги и приниматься за работу.

Асвейг, недолго пожалев бывшую хозяйку, тоже вернулась на своё место. Спина, о которой она на время забыла, с новой силой напомнила о себе. Словно раскаленным стальным листом её накрыли. Осторожно устроившись на животе, она вперилась в темноту хижины, но так и не уснула больше. В голове крутились мысли одна другой гаже. Знать бы, как теперь всё будет.

По братьям Ингольва справили славную тризну. Словно не врагов Фадир хоронил, а самых близких друзей, для которых ничего не жаль. Даже после смерти. Немного придя 8 себя, Асвейг прислуживала на пиру вместе с остальными рабынями, да всё поглядывала на хмурого Ингольва. Среди остальных он сидел, словно чёрный ворон. Ел-пил немного, лишь только для вида, впрочем как и сидящий рядом с ним Лейви. Они мало разговаривали, но казалось, что связало их теперь накрепко что-то известное только им. И если скальд ещё находил в себе силы лучезарно улыбаться подвыпившим соратникам и девицам, то бастард даже и не пытался казаться хоть сколько-нибудь приветливым. Но за это его никто не осуждал. Он в один миг лишился семьи, какой бы та ни была, и дома, пусть и был тот больше похож на волчье логово, пока Асвейг не навела там хоть какой-то порядок. Но даже она теперь ему не принадлежала. Появился у неё новый хозяин - однорукий Хакон. И Мёрд, которая через несколько дней станет его женой, скоро защеголяет увесистой связкой ключей на поясе.

Не в силах выносить всего, что сотворилось вокруг, Сиглауг ещё накануне, милостиво отпущенная Фадиром на все четыре стороны, уехала,как говорили, к своему брату, что жил далеко от окончания Согнефьорда. Многие обвинили её в нежелании почтить память сыновей. Но она лишь ответила, что это их не вернёт. И по слухам, плюнула под ноги выжившему бастарду, которого всегда ненавидела. Словно смерти ему пожелала. Может, ещё поэтому он был сегодня так мрачен.

Асвейг первый раз за весь пир, который продолжался с утра и обещал затянуться до следующего рассвета, подошла к Ингольву с кувшином мёда и только собралась поставить его на стол, как викинг пятернёй сгреб её за запястье. Лейви предупреждающе придержал его за плечо, не говоря ни слова и озираясь по сторонам.

- Тебе нужно уходить отсюда, - буркнул Ингольв, отбирая у неё кувшин гораздо медленнее, чем мог бы это сделать.

- Кажется, ты был против этого ещё недавно.

- Ингольв! - шикнул скальд. - Отпусти её.

- Ты не понимаешь, теперь ей не выжить. А вот я жить хочу.

Подняв взгляд поверх плеча Асвейг, бастард вдруг резко отпустил её. И тут же кто-то больно ущипнул пониже спины.

- Ты, верно, позабыл, Ингольв, что она теперь тебе не принадлежит, - звенящий ехидством голос Эйнара прозвучал над ухом оглушительно громко.

Асвейг отшатнулась, но её удержали, всей горстью схватив за бедро прямо через платье. Она едва не выронила кувшин, что так и остался в руке, но успела поставить его на стол. На глазах аж слёзы выступили. Это же надо так уметь причинять боль одним только движением! Она сделала ещё шаг в сторону, но могучее туловище Эйнара вновь перегородило дорогу. Губы Ингольва гневно изогнулись, а ноздри раздулись, словно готовые исторгнуть пар.

- Пропусти её!

- С чего бы мне тебя слушать? - издевательски пропел Эйнар, обхватив Асвейг за талию. - Это рабыня моей сестры. Думаю, она не откажется подарить её мне.

Бастард встал. Лейви возвёл очи горе, понимая, видно, что снова ему их растаскивать.

- Кажется, Мёрд ещё не стала женой нового конунга, - скальд тоже поднялся.

Мало-помалу он, продвинувшись вдоль лавки, оттеснил Асвейг чуть в сторону. Но Эйнар вцепился крепко.

- Два дня ничего не решают, - фыркнул он.

- За два дня можно много раз успеть сдохнуть, - с угрожающей тяжестью в голосе процедил Ингольв.

- Ты ж проклятый неуклюжий болван! - вдруг взревел Эйнар. - Ногу отдавил, гад!

Бормоча извинения и клоня голову, Гагар поспешил скрыться из виду, неся в руках тяжеленное блюдо с ягнятиной. Только глянул напоследок искоса и мстительно усмехнулся.

Пока Эйнар разминал ногу, его объятия чуть ослабели, Асвейг дёрнулась, и на этот раз её отпустили. Она, стараясь не сбиться на бег, протиснулась между снующих туда-сюда рабынь и успела только услышать, как вступила в мужскую перепалку Мёрд, что сидела напротив и до того лишь прислушивалась к их разговору.