Проклятие валькирии (СИ) - Счастная Елена. Страница 8

- И тебе оставаться целым, воин, - наконец проговорила она. - Вы все из Скодубрюнне?

Ингольв кивнул и спешился, подошёл к женщине протягивая ей раскрытую ладонь. Она посмотрела на неё с едва заметным удивлением. И показалось вдруг, что откажется от помощи.

- Да, мы из поместья конунга Радвальда Белая Кость. Он прислал нас, чтобы мы проводили тебя. Ты, верно, устала в дороге. Позволь помочь тебе подняться в телегу.

Он снова протянул ей руку - и на этот раз вёльва вложила в неё свою. Ингольв с интересом украдкой оглядел её посох, похожий на обычную отполированную многими прикосновениями, чуть сучковатую палку. У каждой вёльвы он свой: в них могла заключаться большая сила. Этот же, казалось, ничем особо не выделялся.

- Я не настолько дряхлая, чтобы возить меня в телеге, словно мешок с соломой, -притворно проворчала женщина. Она степенно села на скамью у борта повозки и, положив посох рядом с собой, разгладила на коленях платье. - Но забота конунга Радвальда мне приятна. Как тебя зовут, сын достойного отца?

- Ингольв, - он почти не удивился, что прорицательница увидела, кто он.

- Можешь обращаться ко мне Рунвид.

Ингольв запрыгнул на лошадь и тронул её пятками, неспешно пуская по дороге обратно. Если не слишком мешкать, то к ночи можно успеть в поместье.

Всё время воины ехали в напряжении, будто ждали, что вёльва вот-вот начнет прорицать. Вот так просто, без проведения ритуалов и чтения заклинаний. Всем хочется узнать будущее, но и все боятся услышать скверное. Не то чтобы смерть страшила кого-то из мужей: просто так или иначе, как бы ни было прекрасно в Вальгалле, пожить хочется всем. Ингольв не боялся смерти давно, с тех самых пор, как его высекли во дворе так, что он едва мог дышать. Тогда ему было тринадцать. Тогда он первый раз умышленно убил человека.

Очертания стены Скодубрюнне проступили в темноте, но из маленьких окошек длинного дома сочился свет. Их ждали.

Дозорные встретили с факелами, рабы подбежали забрать лошадей. Ингольв помог Рунвид сойти наземь и проводил в отцовский дом. Радвальда снова не оказалось внутри. Сиглауг вышла из сокрытой стенкой части дома, на ходу сплетая волосы в нетугую - на ночь - косу. Чуть растерялась, увидев перед собой провидицу и быстрым шагом подошла.

- Проходи, почтенная, - она указала жестом на место напротив высокого кресла мужа, уже мягко устеленное в ожидании гостьи. - А ты позови Радвальда. Он в доме для советов.

Сиглауг глянула на Ингольва не теплее, чем на раба, словно ему с дороги больше и заняться нечем, кроме как за отцом по всему поместью бегать. Он хотел было возразить, но натолкнулся на взгляд Рунвид. Точь-в-точь такой же, каким она встретила его на дороге. Словно всё хотела что-то в нём разглядеть.

- Будь добр, позови славного конунга, - ласково проговорила она, но её лицо осталось напряжённым, только губы улыбнулись будто сами по себе. - Хочу поблагодарить за тёплый приём и заботу.

Ингольв вздохнул и отправился за Радвальдом. Тот и правда ещё не окончил обсуждение похода со своими подручными, хоть время стояло позднее. Правда, совет уже плавно перетекал в посиделки за рогом-другим пива. Но услышав, что вёльва в Скодубрюнне, он быстро распустил всех и вперёд Ингольва вернулся в дом.

Со всем почтением он поприветствовал прорицательницу, а та вежливо ответила. Сиглауг уже успела распорядиться принести ей угощения: ещё горячие лепешки, сыр и оленину. Но вёльва лишь выпила немного разведённого водой мёда. За остальное поблагодарила, но есть не стала.

- Будешь ли ты так добра, почтенная, - выждав, когда та уталит жажду с дороги, обратился к ней Радвальд, - предсказать будущее воинам моего хирда? Нам предстоит скорый поход.

Рунвид поразмыслила, окинула взглядом стол с кушаньями, что остывали зазря.

- Путь сюда был долгим и утомительным, Радвальд Белая Кость. Позволь, нынче ночью я отдохну. Пусть отдохнёт твой сын, что так хорошо меня встретил и так бережно доставил к твоему двору. А завтра, как появится над горами луна, я буду прорицать.

Вёльве отвели самое почётное место для сна в поместье. В комнате, что была устроена на втором ярусе гостевого дома. Первый был завален сеном, отчего воздух там навсегда пропитался его острым, душным запахом. Впрочем на второй ярус доносились лишь тонкие его отголоски. Богато убранная щитами, оружием и самым лучшим платьем комната наверху предназначалась для дорогих гостей. Они в Скодубрюнне появлялись нечасто, а сегодня там решили расположить вёльву.

Весь следующий день она не выходила из отведённой ей комнаты. Сиглауг приказала одной из рабынь пойти к ней и находиться рядом постоянно, если вдруг вёльве что-то понадобится. Девушка выходила изредка, носила Рунвид еду и питьё, а на расспросы любопытных о том, чем там занимается прорицательница, пожимала плечами и отвечала только одно: “Готовится”.

К вечеру у длинного дома начали собираться воины. Сиглауг всех приглашала войти. Они рассаживались на лавки вдоль стен, оставив самые ближние к креслу конунга места для его жены и сыновей. Сегодня приехали все, завершив дела на своих одалях. Старший Альрик сел справа от места Радвальда, а рядом с ним -Ингольв. Вынесли столы, накрыли яствами и напитками в изобилии. Потянулся по ЛОМУ запах жаоеной на огне ягнятины.

Наконец появился и Радвальд. Он почтительно вёл под руку Рунвид, как и положено гостеприимному и внимательному хозяину. И когда вёльва опустилась на подушку, набитую куриными перьями, конунг громко обратился к ней.

- Ты видела всё моё поместье и скот, почтенная, ты видела всех моих людей и рабов. Довольна ли ты тем, как тебя встретили? И готова ли ты сегодня назвать судьбу тем, кто пожелает её знать?

Рунвид окинула неспешным взглядом всех собравшихся.

- Ты добрый хозяин, Радвальд Белая Кость. И сегодня я готова прорицать. Только позволь мне и женщинам твоего поместья исполнить одну песню, чтобы открылись мне все тропы, которых я ещё не вижу.

- Можешь делать всё, что посчитаешь нужным для обряда, - согласился Радвальд.

Не закончив трапезы, люди потянулись во двор. Уже стемнело, и небо, освободившись от туч, искрилось россыпью звёзд. Чернели изгибы холмов на его фоне, и ветер доносил до слуха едва слышный голос моря.

Вёльва взошла на помост, а все собравшиеся женщины встали вокруг неё. Некоторые растерянно переглядывались, не зная, что им делать, ведь никому из них неведомы обрядовые песни прорицательниц.

Рунвид опустилась в кресло, опёрлась на посох, с которым как будто никогда не расставалась. Сегодня она выглядела иначе, чем при первой встрече. Волосы её, до того собранные от висков, сегодня свободно падали на плечи, лицо словно чуть осунулось, залегли тени в морщинках у губ и вокруг глаз. И взгляд стал тяжёлым и цепким.

Она опустила голову, будто что-то под ногами её заинтересовало. Люди невольно подтянулись ближе; сомкнули кольцо и женщины, ожидая, что же будет дальше. Показалось, вёльва посидела так, не шевелясь, долго, а после начала петь.

Никогда бы Ингольв не подумал, что она умеет так… Ее голос оказался низким и сильным, похожим, скорее, на мужской. Он плавно покачивался, точно волна. Накатывал и отступал, становясь тише. Некоторых слов было не разобрать, но удивительно: женщины, прислушавшись, начали ей подпевать. И так у них вышло складно, будто они делали это не в первый раз. Инголье посмотрел на Мёрд: она закрыла глаза, будто вся обратилась в слух, и в точности повторяла всё, что произносила Рунвид. Уж кто бы мог подумать, что и её проймёт.

Мужчины притихли совсем, заворожённые зрелищем и звуком женских голосов, что сплетались воедино и струились, как водопад по склону горы. И в груди от этого что-то мелко вздрагивало, а по спине проносился озноб.

Вёльва смолкла резко, и снова опустила голову. Замолчали и женщины, замерли,слоено приходя в себя.

- Теперь я готова, - изменившимся голосом проговорила Рунвид и подняла взгляд на конунга. - И, если позволишь, я хотела бы начать с твоего сына, Ингольва.