Константинополь Тихоокеанский (СИ) - Осадчий Алексей. Страница 24

Казаки-«константиновцы» оказались выходцами из двух соседних небогатых донских хуторов. Состоя в отряде цесаревича приметили сие замечательное место, прикинули богатые возможности и по покосам и по рыбной ловле, решили — «застолбить участок». Обратились к Александру, дескать хотим станицу имени вашего меньшого братишки поставить, разрешите ваше высочество. Сентиментальный Сашка пустил слезу (со слов станичного атамана, но, зная брата не удивлюсь, что это правда) и дал тысячу рублей на обзаведение. С того и пошло-поехало. Сейчас здесь полторы сотни казаков и почти полсотни жён добрались до глав семейств. Ребятишки носятся, кричат. Ульи выставлены рядышком. Пока три, но лиха беда начало. Очень хотел выделить хозяйственным и рукастым переселенцам десять тысяч рублей. В последний момент удержался и дал полторы. Чтоб чуть-чуть больше чем брат и чтоб не приучить к «траншам».

Двое суток отдыхали в Константиновской, разминались, поустав от сидения в лодках. Я же разъезжал со станичным атаманом по окрестностям, наблюдая как соскучившиеся по движению финляндцы, выходцы из крестьянских семей, помогают амурским поселенцам. Все косы-лопаты-топоры проделавшие путь почти в девять тысяч вёрст зазвенели-запели-застучали. К вечеру случился знатный мордобой. Единственной незамужней казачке начали расточать комплименты два оболтуса из лейб-гвардии Финляндского полка, вырядившиеся в парадные мундиры. За что были тут же безжалостно луплены «местными». Грандиозное побоище «за прекрасную Полину» предотвратили офицеры, и вот теперь надо «судить» дурней. Что им такого придумать в наказание?

— Семён Петрович, вот скажи, что делать? Я у вас сотню остолопов собираюсь оставить на год, чтоб казарму поставили, дом для будущего губернатора Амурской области, дороги какие-никакие наметили. Хочу здесь центр губернии разместить. И такая вот закавыка. Уеду, передерутся же сволочи. Молодые здоровые дурни, не холостить же их, аки жеребцов норовистых.

— Ваше высочество, — атаман как только понял, что сотня «батраков» может и уйти к соседям, в ту же станицу Донскую, искренне запереживал, — да кто молодым не был? Ох, вы ж тем более вьюноша, должны понимать, без баб, то есть женщин плохо, а как они появятся — терпежу нет никакого. Ничего постегаем охальников легонько. Поумерят пыл.

— Легонько это как? Чтоб на работу выходить могли?

— И это тоже, ибо сказано в писании в поте лица хлеб свой добывать…

Не стал разочаровывать атамана «именной» станицы, роту под командованием самого въедливого офицера — поручика Скурихина оставил на гостеприимной казачьей земле, пригрозив нарушителей дисциплины услать на Чукотку.

А вот Невельской расстроился. Я то сбросил железяки казакам и забыл про них, а Геннадий Иванович виды имел на топоры и лопаты, стройка Николаевска-на-Амуре идёт полным ходом.

Подсказал капитану первого ранга, чем он может быть полезен атаману. Невельской ушёл на «переговоры» и вернулся с мрачным выражением лица.

— Не вышло, Геннадий Иванович?

— Ах, ваше высочество. Эти казаки, они хуже жидов, честное слово! Два часа торговался. Я ему уже и так и эдак — в августе с эскадры доставлю и чугунки и сковородки, и даже пилы. Нет и всё, только десять топоров и пять лопат дал. У, выжига!

— Ничего, как поставите большую кузню в Николаевске, флотские по старой дружбе железа подкинут, тогда приползёт к вам Семён Петрович, пыль мести будет бородой своей многогрешной.

— Да, ваше высочество, — Невельской, схватился за знаменитую тетрадку, — смотрите, здесь отмечены предполагаемые месторождения руды. Если б туда партию инженеров отправить.

— Не всё сразу, Геннадий Иванович, не всё сразу. Без собственной металлургической базы развития у Амурского края не будет, это понятно, но слишком мы широко шагаем. Каждый гвоздь завозим через тридевять земель и морей. Попробую обратиться к иркутским и красноярским купцам, но скоро такие дела не делаются. Хорошо, брат Саша известил, что «пробил» вопрос о покупке у датчан вместительного транспортного судна для нужд Дальнего Востока. Базируясь на Александровск-Сахалинский транспорт займётся закупкой продовольствия в портах Китая. Да и железо, столь необходимое доставит. Да много чего требуется нашим дальневосточным форпостам.

Со «свежей» почтой догнавшей меня как раз в Константиновской (фельдъегеря просто молодцы — как ни быстро продвигается отряд великого князя, профессионалы своего дела не отстают, а наоборот — опережают) пришло много интересных новостей. Александр сообщил, что уличил в расхищении казённых сумм и низком качестве исполняемых работ подрядчиков рекомендованных Клейнмихелем и изгнал их со стройки. Отец, ознакомившись с обличительными документами, долго молчал, а затем сказал наследнику: «Вот ты и вырос, Саша, стал помощником. Что ж, делай как считаешь должным».

Хм, интересно получится, если старообрядческая мафия исполнит моё «пожелание» и «уконтропупит» графа Петра Андреича. Все же на Сашу подумают…

Глава 9

В Николаевске-на-Амуре провёл всего три дня, чем невероятно обидел Невельского. Но — время не ждёт! Изучая карту поймал себя на мысли, что такого шанса больше не будет. Если уж и утверждаться в Приморье, надо делать это именно сейчас. Китайцы после поражения в Опиумной войне слабы и растеряны. Получив люлей от горстки англичан, они и от нас ждут действий по захвату территорий, стараются не раздражать казаков-амурцев, никак не реагируют на удержание подданных Поднебесной империи которые в качестве то ли рабов, то ли военнопленных вкалывают на стройках российского милитаризма. А мы сильны как никогда. В настоящее время на юге Сахалина после долгого перехода отстаиваются четыре сильнейших фрегата, есть ещё два транспорта и три шхуны, небольших но пригодных к перевозке десанта. От Сашиной экспедиции полтысячи гвардейской пехоты осталось в этих краях, со мной тысяча пришла, казаков на Амуре за пять тысяч! Когда Муравьёв (не стать ему здесь Амурским) Пекинский договор в 1860 году подписывал, сомневаюсь, что у него сил больше было. Так это после поражения в Крымской войне, при враждебном отношении Англии и Франции. Но ведь смогли «отжать» у китаёз край Уссурийский, Владивосток основали.

А сейчас англичане к нам достаточно лояльны, гадят исподтишка, конечно, но в целом дружелюбны, видимо опасаются возможного союза России и Китая. И потом, кто знает, с какими целями император направил сына на Тихий океан? Нагло совру, скажу, что уполномочен отцом утвердить в сих краях на века державу российскую и на шестнадцать лет раньше заложу Владивосток! Решено, начинаю операцию «Владивосток — 1844»! Как раз успеем построить немудрящие жилища, да и перезимуем уже в Золотом Роге. Это название оставлю, как и Уссурийский и Амурский заливы и остров Русский. Исключительно, чтоб не путаться. Ясно, что народ воспримет закладку новой крепости без особого энтузиазма — и так вкалывают все не покладая рук. Ну да ничего, переживём.

По сути, именно «внезапный» дальневосточный вояж Александра окончательно «пришил» к Российской империи Амур. Прямая прослеживается аналогия с Айгунским договором 1858 года, за который Муравьёв и получил титул «Муравьёв-Амурский». А сейчас Сашу называют так придворные подхалимы, — «Александр-Амурский»! Ну и здорово, родному брату не жалко, тем более его экспедиция здорово помогла, подготовила почву для дальнейшей экспансии России на эти дикие, малообжитые но такие богатые и стратегически важные территории.

Если же Александр опередил на полтора десятка лет заключение Айгунекого договора, то что мешает Константину, предвосхитить Пекинский трактат?

А Америка подождёт, отправлю в форт Росс наиболее «плохонький», которому даже капитальный ремонт помог не особо, фрегат «Константин», как бы намекая, что великий князь помнит о заокеанских владениях.

Итак, как генерал-адмирал принимаю командование на себя, возглавляю достаточно сильный отряд из «богинь» — «Авроры», «Дианы», «Паллады» и вперёд, брать на шпагу новые земли!