Против течения (СИ) - Рогов Борис Григорьевич. Страница 35

— А брата вашего как зовут?

— Никита Шалмин его зовут.

— Да, помню, талантливый молодой человек… Действительно, как-то я спросила дипломников, что им больше всего запомнилось из программы первого курса. Они хором заявили, что затачивание карандашей. Кажется смешным, но действительно важно. Потому что только правильно отточенный карандаш даёт нужную толщину линии.

Самарина берёт в руки карандаш и поднимает его над головой.

— Вернемся всё-таки к карандашам. Надеюсь, все здесь понимают, что карандаш наш главный инструмент? — она поворачивает карандаш из стороны в сторону, подняв его над головой…

Далее следует подробный обзор материалов и инструментов, а также краткий экскурс в программу перового курса.

Я поднимаю руку.

— Да, молодой человек, что вы хотите? Только быстро, у нас мало времени.

— Вера Константиновна, неужели где-то еще разрабатывают архитектурные детали? Это же со времен Хрущёва считается архитектурным «излишеством».

— Вы правы, сейчас никто не вычерчивает скоции, регулы и дентикулы, но знать их необходимо каждому архитектору. Это как латынь для медиков! — она со значением поднимает вверх палец.

— После ознакомления с принципами эскизирования, вы будете вычерчивать архитектурные ордера. Кто-нибудь знает, что такое ордер?

Снова поднимаю руку. Кроме меня, отреагировал Шалмин и высокий парень с мощным квадратным подбородком и лихим русым вихром на голове.

Самарина обращается к нему. Кроме прочего, это занятие у нее используется для знакомства.

— Вот вы, молодой человек. Представьтесь, пожалуйста.

— Гуляйкин Сергей. Ордер это художественно-архитектурное выражение стоечно-балочной конструкции.

— Совершенно верно. Тут вам как раз пригодится умение чертить линии нужной толщины. На ордерах будете учмиться работать рейсфедером. Кто умеет, поднимите руки.

Тут уже поднимается лес рук. Половина нашей группы поступает после работы чертежниками или техниками-архитекторами. Я же так и не научился пользоваться рейсфедером. Поэтому сижу, приглядываюсь, кого можно привлечь в качестве помощников для выполнения курсовых. При моих наполеоновских планах мне без этого не справиться.

Вдруг слышится ехидный голос Гуляйкина.

— Вера Константиновна, вопрос. В этом году я помогал дипломникам. Смотрел, как и что они рисовали. Вы знаете, вот, ни одного дипломного проекта не было в технике отмывки. Поясните нам, в чём польза техники отмывки?

— Сергей, вы поднимитесь на перерыве на нашу кафедру. Там висят лучшие работы. Приглядитесь, как авторам удалось достичь почти фотографического реализма. Теперь заметьте главное отличие архитектурной графики от фотографии. Фотоаппарат фиксирует только существующие предметы, а отмывка позволяет показывать объекты, которые в природе пока не существуют…

Звонок прерывает рассуждения Самариной. Она останавливается на полуслове, дожидаясь окончания противного лязгающего звука.

— Наши рассуждения закончим после перерыва. Посмотреть образцовые работы я рекомендую всем. Двери для вас открыты.

В начале второго часа Самарина продолжает рассказ об инструментах и материалах для архитектурной графики.

Самая большая проблема в нашем деле — разжиться качественными инструментами. Готовальни продаются и при определённой настойчивости можно найти вполне годный циркуль. Рейсшины тоже продаются. Труднее с бумагой, но несколько листов ватмана выдаёт институт. Хуже всего с кисточками. Тут уже каждый изощряется как может.

Снова придётся просить Тришина, как и в прежней жизни. Тогда он мне выдал целых три беличьих № 3, № 5 и № 9. Мне их хватило до самого диплома.

Между парами к нам подвалила высокая пергидрольная блондинка в сером трикотажном платье. Сказала, что она из деканата, и что старостой нам назначен Сергей Павлов.

— Кто из вас Павлов?

Коренастый усатый парень с мягким округлым подбородком и широкими скулами удивленно поднялся с подоконника.

— Ну, я — Павлов, а почему меня — старостой?

— Вот тебе журнал. Проставь, кто сегодня присутствует. Если есть какие-то вопросы, то — к Борзоту [84]. Я тебе советую не торопиться. Работы не много, а десятка лишняя в месяц будет капать. Не журись, работай. Первым делом сообщи своей группе, что в пятницу, в субботу и в воскресенье — выезд на картошку. Три дня будете «второй хлеб» собирать. Сбор у главного корпуса в половине восьмого. Главный от факультета — Блинков Валерий Павлович с кафедры градостроительства.

Сергей тяжело вздыхает, берет журнал и начинает опрашивать всех наших на предмет имени-фамилии.

Я для себя делаю пометку. Одна вершина «треугольника» [85] определилась. Комсорг и профорг выбираются группой. Если мы завтра едем на картошку, значит, собрание будет в начале следующей недели. Надо засветиться на сельхозработах, чтобы попасть в комсорги. Сначала будем в группе очки зарабатывать, потом постараемся выйти на институтский уровень, а потом может и на районный получится, чем чёрт не шутит.

Между парами болтаем с Самаровичем о грядущих событиях этой осени.

— Через неделю, — говорю, — откинет копыта великий кормчий. В Китае опять наступит бардак и продлится два года. Товарищ Хуа Гофен будет охотиться на «банду четырех». Самое смешное, — он откажется принимать поздравления от наших руководителей.

— А что, наши?

— Утрутся.

— По фигу, — отвечает Павел, — это задворки. Кому он сдался этот долбанный Китай?

— Штатам, например! Ты представь, какая угроза над всей восточной границей висит. Нашим бы с китаёзами задружиться… — В таком духе продолжается обсуждение внешней политики.

— А прямо в день смерти Мао наша фирма «Мелодия» выпустит большой диск Тухманова с клёвыми песнями. Надо бы подсуетиться и попасть прямо с утра к открытию, может быть, не весь тираж по блатным разойдётся.

— Да, ну, в жопу, какой-то Тухманов — «… ка-а-а-ак прекра-а-а-а-а-асен этот мир, посмотриииии…» [86], кому он сдался? Лучше скажи, что наши западные друзья выпустят?

— Ты это зря! Этот диск у него получился очень даже не плохо. Народ будет за ним гоняться еще пару лет. А песенка про вагантов, вообще станет студенческим неформальным гимном.

— Ладно, надо будет действительно попробовать, два пятнадцать не те деньги, чтобы жалеть. Так, ты про западных рокеров расскажи лучше!

— Не много, что я могу вспомнить. Кажется, в ноябре Лэд Зэппелин выпустят «The Song Remains the Same», в декабре Квины разродятся новым двойником «A Day at the Races». Xто ещё? А! Иглз выдаст супер хит «Hotel Kalifornia», вот за этим стоит побегать.

ГЛАВА 2. РЫСЦОЙ И НЕ СТОНАТЬ

С сельхозработами нам повезло — тепло и сухо. Как любитель ранних подъёмов, половине восьмого к главному корпусу я подошёл и оказался первой ласточкой, которая, правда, весны не делает. В течение получаса по одному подтягиваются городские. К восьми дружною толпою подвалил народ из общаги.

— Ты вроде бы из нашей группы? — Обратился ко мне коренастый усач в кирзачах и тельняшке. По виду явно старше всех остальных. — Когда поедем, слышно? — Шуру Шестакова не узнать не возможно. Он колоритен. Даже чересчур.

— Да, пока даже начальства нет. Блинков опаздывает.

— Меня Шурой зовут, — мужик протягивает руку в приветствии. Шурик служил во флоте, а после службы работал в Мирном, в Якутии. В Сибстрин поступил со стипендией от предприятия. Знаменит тем, что равно владеет как правой, так и левой рукой. Амбидекстрия, так вроде называется это чудо природы.

— Борис, — я жму руку будущему главному архитектору алмазной столицы.

Кучерявый парень в очках, в котором я узнаю Вову Гайданского, обращается к Шестакову:

— Шура, что тут происходит, ты почему ещё не разобрался? Я, понимаешь, приготовился к трудовым подвигам, а нам карету не подали.