Граница вечности - Фоллетт Кен. Страница 64

Когда он почувствовал, что вот-вот извергнется, то попытался высвободиться, оттолкнув ее голову: так предпочитала Нина. Но Наталья издала протестующий звук и убыстрила и усилила свои действия, так что он потерял контроль над собой и уже не мог себя сдерживать.

Через минуту она поцеловала его. Он почувствовал вкус своего семени у нее на губах.

Она сняла джинсы и нижнее белье, и он понял, что теперь его очередь доставлять ей удовольствие. К счастью, Нина обучила его этому.

Волосы Натальи такие же вьющиеся и пышные здесь, как и на голове. Он зарылся головой, полный желания вернуть ей наслаждение, которое она доставила ему. Она направляла его своими руками, подсказывая легким надавливанием, когда его поцелуи Должны быть слабее или сильнее, поднимала и опускала бедра, Давая ему понять, где он должен сосредоточить свое внимание.

Она была второй женщиной, которой он делал это, и он наслаждался ее вкусом и запахом.

С Ниной то была только прелюдия, а Наталья удивительно быстро начала вскрикивать, сначала сильно прижимая его голову к себе, а потом, словно не в состоянии больше выносить надавливание, оттолкнула его.

Потом они лежали рядом, затаив дыхание. Для Димки произошедшее было совершенно в новинку, и он задумчиво сказал:

— Весь этот вопрос секса намного сложнее, чем я думал.

К удивлению, она тут же рассмеялась.

— Что я такого сказал? — спросил он.

Она так и прыснула и сквозь смех произнесла:

— Димка, я тебя обожаю.

* * *

Ла-Исабела представляла собой город-призрак. Некогда оживленный порт сильно пострадал от торгового эмбарго Эйзенхауэра. Город находился в десятках километров от других населенных пунктов, и его окружали соленые болота и мангровые заросли. Тощие козы бродили по улицам. В гавани стояли несколько рыбацких лодок и «Александровск», советское грузовое судно водоизмещением 54 тысячи тонн, загруженное ядерными боеголовками.

Судно должно было следовать в Мариэль. После объявления блокады президентом Кеннеди большая часть советских судов повернула обратно, немногие, находившиеся в нескольких часах плавания от берега, получили приказ скорее войти в ближайший кубинский порт.

Таня и Паз наблюдали, как судно медленно подходит к бетонному причалу под проливным дождем. Зенитные орудия были замаскированы под витками веревки.

Таня очень переживала. Она не представляла, что может случиться. Все старания брата не допустить, чтобы тайное стало явным до американских промежуточных выборов, оказались тщетны, и неприятности, которые могли из-за этого свалиться на его голову, были лишь малой толикой ее беспокойства. Ясно, что блокада — это не больше чем пристрелочный выстрел. Теперь Кеннеди должен показать силу. И когда он начнет демонстрировать силу, а кубинцы — защищать свою драгоценнуюdignidad, произойти может всякое, от американской агрессии до всемирной ядерной катастрофы.

Таня и Паз стали более близкими людьми. Они рассказывали друг другу о своем детстве, своих семьях и прежних возлюбленных. Они часто прикасались друг к другу, смеялись. Но до романа у них дело не доходило. Она была бы не прочь, но не поддавалась искушению. Мысль отдаться только потому, что он красив, казалась порочной. Паз ей нравился, несмотря на его dignidad, но она не любила его. Когда-то она целовалась с мужчинами, которых не любила, особенно учась в университете, но не спала с ними. Она легла в постель только с одним мужчиной, и она любила его, или, по крайней мере, в то время думала, что любила. Но она могла бы переспать с Пазом только для того, чтобы кто-то держал ее в объятиях, когда будут падать бомбы.

Самый большой склад у пристани сгорел.

— Непонятно, как это произошло, — удивилась она.

— Дело рук ЦРУ, — пояснил Паз. — Здесь террористы совершают много диверсий.

Таня оглянулась по сторонам. В зданиях на пристани не было видно ни души. На набережной стояли одноэтажные деревянные хибары. На дорогах от дождя разлились лужи. Американцы могли одним ударом смести этот город, не причинив ощутимого урона режиму Кастро.

— Зачем? — спросила она.

Паз пожал плечами.

— Легкая мишень на краю полуострова. Они приплывают сюда из Флориды на быстроходных катерах, скрытно высаживаются на берег, что-нибудь взрывают, убивают одного или двух невинных людей и возвращаются в Америку. — По-английски он добавил: «Подлые трусы».

Таня подумала, что всюду правительства одинаковые. Братья Кеннеди говорили о свободе и демократии, а сами посылали вооруженные банды запугивать кубинский народ. Советские коммунисты твердили об освобождении пролетариата, а сами бросали в тюрьмы и расстреливали всех, кто не соглашался с ними, и отправили Василия в Сибирь, потому что он пытался протестовать. Есть ли где-нибудь на свете честный режим?

— Поедем, — сказала Таня, — До Гаваны неблизкий путь, а мне еще нужно сообщить Димке, что это судно благополучно прибыло.

Москва считала, что «Александровск» совсем недалеко от порта, но Димка ждал подтверждения.

Они сели в «бьюик» Паза и выехали из города. По обей сторонам дороги плотной стеной рос сахарный тростник В воздухе парили грифы, охотясь на толстых крыс на полях. Вдалеке высокая труба сахарного завода, как ракета, нацелилась в небо Ровный ландшафт центральной Кубы пересекала одноколейная железная дорога, по которой тростник транспортировали с полей на заводы. Там, где земля не обрабатывалась, господствовали тропические джунгли, огненные и палисандровые деревья, а также высокие королевские пальмы и густой кустарник, который общипывал скот. Стройные белые цапли, ходившие за коровами, оживляли серовато-коричневый ландшафт.

В сельских районах Кубы в основном еще ездили на гужевом транспорте, но ближе к Гаване дороги были запружены военными грузовиками и автобусами, отвозившими резервистов на пункты сбора. Кастро объявил полную боевую готовность. Народ готовился защищать свою страну. Люди махали проезжавшему «бьюику» Паза и выкрикивали: «Patria о muerte!», «Cuba si, yanqui no!»¹ (Родина или смерть! Куба да, янки нет! (исп.))

В пригородах столицы Таня заметила, что за ночь на всех стенах появились новые плакаты с изображением выполненной черной краской руки, сжимающей автомат, и словами «К оружию!». Кастро понимал толк в пропаганде, думала Таня, в отличие от кремлевских стариков с их лозунгами вроде «Претворим в жизнь директивы XX съезда партии!».

Таня написала и зашифровала свое сообщение раньше, ей оставалось только вставить в текст точное время швартовки «Александровска». Она доставила сообщение в советское посольство и дала его офицеру-связисту из КГБ, которого хорошо знала.

Димка будет доволен, но Таню не покидал страх. Хорошая ли это новость, что на Кубу доставлен еще один корабельный груз с ядерным оружием? Не будет ли кубинский народ — и сама Таня в большей безопасности без него?

— У тебя есть другие дела на сегодня? — спросила Таня Паза, когда вышла из посольства.

— Моя работа — связь с тобой.

— Но в условиях этого кризиса…

— В условиях этого кризиса нет ничего важнее четкой связи с нашими советскими союзниками.

— Тогда давай пройдемся вместе по Малекону.

Они доехали до побережья. Паз оставил машину у гостиницы «Националь». Солдаты устанавливали зенитное орудие перед известным отелем.

Таня и Паз вышли на приморскую набережную. Ветер с севера гнал бурлящие волны, которые разбивались о каменную стену и обрушивались на тротуар россыпью мелких брызг наподобие дождя. Здесь, в популярном прогулочном месте, сегодня было больше людей, чем обычно, но настроение у них не располагало к гулянью. Они не флиртовали, не шутили и не щеголяли в лучших нарядах. Все смотрели в одну сторону, на север, туда, где на другом берегу пролива находились Соединенные Штаты. Они выискивали глазами янки.

Таня и Паз некоторое время смотрели вместе с ними. Сердце ей подсказывало, что вторжение должно состояться. Разрезая волны, приплывут эсминцы, в десятках метров от берега всплывут подводные лодки, и серые самолеты с белой звездой в синем круге появятся из облаков, груженные бомбами, которые будут сброшены на кубинский народ и их советских друзей.