«Свет Жизни» (СИ) - Глаголевская Катарина. Страница 3
— Привет, Антон.
— Карина! Что случилось? Почему у тебя телефон вне доступа?
— Разрядился.
— А вчера почему вечером не подходила?
— Котенка мыла, не слышала.
— Опять кого-то подобрала?
— Нет, это соседский. Он по балкону перелез, а потом цветы помогал мне пересаживать… Вот и пришлось его мыть… — Блин! Ну, почему я всегда перед ним оправдываюсь, как первоклашка перед директором школы?!
Бывший муж, бывший работодатель, бывший любимый… В общем, бывший…
Я влюбилась в него сразу, как только увидела. Пришла на недельную практику по протекции нашего куратора, и задержалась на два года… Два очень счастливых года…
Антон Вадимович Корнопольский возглавлял одну из ведущих дизайнерских фирм «Светоч». В тот год, когда мне до получения диплома оставалось чуть меньше двух лет, ему в голову пришла светлая мысль «вырастить» работников под себя… И он обратился к своему приятелю и по совместительству нашему преподавателю и куратору. Всего на «выращивание» нас было рекомендовано четверо, трое парней из нашей группы и я. Но только я умудрилась проспать, опоздать, лихорадочно разыскивая одногруппников, получить сведения, что «Варенька из кадров повела их к Главному» и ворваться в кабинет Главного… И застыть на пороге… Потрясающе красивый мужчина, совершенно седой, при своей относительной молодости, оторвался от просматриваемых бумаг и медленно перевел взгляд на меня.
— Извините… — проблеяла я, — Я опоздала… Я на практику от Мазилкина… Ой, от Мазикова… — совсем смутилась я, выдав вместо фамилии куратора его подпольную кличку.
— От кого? — вдруг весело улыбнулся мужчина, — От Мазилкина? Это вы так Сергея Петровича называете? А он до сих пор повторяет, что надо не мазать, а рисовать? — мужчина довольно рассмеялся в ответ на мой неуверенный кивок головой.
— Проходите, садитесь. Вас как зовут? — мужчина передвинул на столе какие-то бумаги и вытащил из их вороха небольшой листок, вырванный из блокнота, — Карина Лебедева?
— Да, — я осторожно присела на краешек стула.
— Ваши однокурсники сейчас пошли в типографию, но для вас у меня есть место поинтересней. Одна из сотрудниц «праздничного отдела» собирается в декрет. Я бы хотел, что бы вы заменили ее, — он поднял трубку большого телефона, оформленного в стиле ретро, нажал пару кнопок:
— Наталья Васильевна, загляните ко мне, я вам преемницу нашел…
Наталья Васильевна, сотрудница непонятного «праздничного отдела», оказалась худенькой веселой светловолосой девушкой. Джинсы в обтяжку, коротенький свитерок, две сережки-колечка в одном ухе. И веселый заразительный смех.
— Во-первых, предлагаю сразу на «ты», — она шустро бежала по коридорам, спускалась по каким-то лестницам, потом после очередного коридора поднималась на один пролет и вновь устремлялась вперед, — Во-вторых, у меня до декрета еще уйма времени! Так что не тушуйся, все успею тебе объяснить. Это Антон Вадимович у нас страшный перестраховщик! Не то что соломку подстелет, а целый матрасик умудрится подложить!
Из ее веселого щебетания я в дальнейшем узнала, что «праздничный отдел» занимается оформлением всяческих торжеств, работая в крепкой связке с артистическим и отделом креатива. Сейчас они занимаются заказом одной очень престижной гимназии к Дню учителя, что всего их в отделе трое, но Анечка вчера упала и повредила руку, и что они теперь совсем зашиваются, и что мои руки совсем не будут лишними, и что Марат из креативного опять увлекся блестками, а у нее на все эти лаки уже аллергия… В общем, вот этими блестками я и украсила потом мужчину своей мечты…
За окном уже давно стемнело, мы с Маратом оставались в комнате вдвоем. Он руководил процессом нанесения блесток на большой декоративный букет из бумажных цветов. Баллончик с лаком и с блестками все время приходилось встряхивать, в какой-то момент я отвлеклась и, встряхнув его, нажала на кнопочку, не доведя до букета…
— Мда… Креативненько… — раздался у меня из-за спины низкий бархатистый голос. Я повернулась. Антон Вадимович пытался стряхнуть блестки с дорогущего костюма.
— Ой… Извините… Я случайно…
— Ладно, — махнул он рукой на испорченный пиджак, — Карина, я собственно, за вами. Вы же не взяли сегодня зонт, а на улице сильный дождь. Пойдемте, я довезу вас до дома.
Первый порыв был отказаться, но потом я вспомнила, что действительно забыла сегодня зонтик, а мокнуть так не хотелось… У Антона Вадимовича оказалась ярко-синяя Ауди, в салоне было тепло, и играла приятная классическая музыка. Он расспрашивал меня про учебу, выяснилось, что Корнопольский заканчивал тот же факультет, что и я, и у нас оказалось много общих знакомых преподавателей… Довезя меня до дома, Антон Вадимович вытащил откуда-то большой черный зонт и любезно проводил меня до самой парадной, попрощавшись до понедельника и наказав не опаздывать…
Когда в понедельник, застегивая на ходу куртку и держа в зубах заколку, я выскочила из парадной, напротив нее стояла синяя Ауди и высокий седоволосый мужчина небрежно опирался на нее. Он вскинул руку и посмотрел на часы:
— Опаздываете, Карина Леонидовна? Садитесь, — распахнул он передо мной дверцу, — довезу. Терпеть не могу, когда опаздывают…
Через две недели он сделал мне предложение, а еще через месяц мы поженились…
Перепрыгивая через ступеньку, я спускалась по лестнице женской консультации. Какой сегодня чудесный день! На последней встрече с куратором перед защитой диплома, Сергей Петрович отозвал меня и еще одного мальчика из нашей группы и сказал, что наши дипломные работы уже засчитаны и отправлены на конкурс и, что на защиту мы можем не приходить…
В консультации пожилая и очень обходительная доктор подтвердила мои еще не ясные подозрения и выдала мне на руки первую фотографию нашего малыша. И вот сейчас, весело улыбаясь и размахивая сумочкой с ценной фотографией, я спешила обрадовать будущего папочку…
Секретарши, как всегда, не было на месте, я распахнула дверь кабинета. Радостный вопль замер у меня на губах… На столе, широко раздвинув ноги и скинув с плеч легкую блузку, сидела моя лучшая подружка Снежанка, а Антон стоял между ее бесстыже раздвинутых ног и упоенно целовал ее пухлые капризные губы…
Дыхание мое сбилось, сердце остановилось и сжалось, а потом куда-то рухнуло… Я, молча, развернулась и вышла… Все плыло у меня перед глазами, я стукнулась об угол секретарского стола, потом уронила стул, потом упала сама…
В больнице Антон оплатил отдельную палату, и каждый вечер приезжал с огромными пакетами фруктов и всяких лакомств. Его волновал только один вопрос, почему я не сказала ему про ребенка? Как будто это что-то изменило бы… Я отворачивалась к стенке и молчала… Только однажды, нарушив это свое поведение. После очередных его уверений в том, что ему никто, кроме меня не нужен, и что у нас все наладится, и что мы заведем еще ни одного ребенка, я не выдержала и повернулась к нему:
— Антон, сразу после выписки я подаю на развод…
Накануне выписки Антон вошел в палату с огромным букетом каких-то ярких цветов:
— Риночка, я договорился, Михаил Олегович подготовит выписку сегодня ночью, и я смогу забрать тебя завтра еще до завтрака!
Я, как всегда, смотрела в стенку и молчала… Наконец, он ушел, напоследок чмокнув меня в щеку. Я переждала еще некоторое время, встала и направилась в ординаторскую. Сегодня дежурил мой лечащий врач.
— Михаил Олегович, — подошла я к столу, за которым доктор мелким, но довольно разборчивым почерком, заполнял истории болезней, он оторвался от работы, предложил мне сесть:
— Что-то случилось Карина Леонидовна?
— Михаил Олегович, не могли бы вы выдать мне все документы сейчас и вызвать такси?
Он пристально посмотрел на меня сквозь толстые линзы очков: