Золото Русской Калифорнии (СИ) - Осадчий Алексей. Страница 11

Честно скажу, мысль «уконтропупить» самодержца стояла в списке на последнем месте — отец же! Но сменить министров, дать дорогу молодым энергичным и в армии и в министерстве иностранных дел необходимо уже сейчас.

— Костя, почему ты настаиваешь, чтобы я поговорил с отцом наедине?

— Саша, если два старших сына придут к неограниченному монарху с таким списком требований какой у нас образовался, это однозначно расценивается как мятеж. Конечно, ничего страшного не произойдёт, возможно попадём под домашний арест, меня может быть торжественно выпнут в разлюбезную Калифорнию. Но тогда — быть войне, которая потрясёт основы самодержавия.

— Ты полагаешь? Но ведь англичане вполне лояльны к России, особенно после прекращения движения на юг, к Хиве.

— Брат, говорю же — во Франции ползучий переворот. Бонапарта скоро провозгласят императором, только представь как отец отреагирует на такого «брата-монарха»…

— Да. представал.

— И ты полагаешь. Великобритания останется в стороне? Да они натравят на нас французов и австрияк в Европе. САСШ и Мексику в Америке, атакуют российское Приморье, помогут оружием и инструкторами Китаю. Брат, мы не отобьёмся, как бы самоотверженно не сражались наши солдаты — будет биты и биты страшно. А если ещё отец разозлится и отдаст Мишку с Колькой на дрессировку к напыщенному индюку Меншикову? Нет, разговаривать надо тет-а-тет. Ты наследник, понимаешь, что Нессельроде ведёт не туда, предлагаешь притормозить на пять-десять лет. заняться внутренними реформами. Тот же крестьянский вопрос решить, наконец. Я на это и сибирского и калифорнийского золота не пожалею!

— Жаль отца, он после наших «семейных совещаний» с таким лицом постаревшим выходит. Костя, я думаю, папа тяготится короной, но, понимая какова её тяжесть, даёт нам время возмужать, набраться опыта. Я почувствовал себя взрослым, самостоятельным человеком совсем недавно, когда пошли поезда из Санкт-Петербурга, а я по часам представлял, где сейчас состав, на какой станции. перед глазами вставала картинка ТОГО вокзала, паровозного депо, путей, пакгаузов, стрелок. Я всё это знал, строил, понимаю, как ЭТО ЧУДО работает! В тридцать с лишним лет. Костя я ощутил себя взрослым. В тридцать с лишним лет! Всё это время отец прикрывал от суровой правды жизни, брал всё на себя. Ну. ты то другое дело, повзрослел уже в пелёнках.

— Чуть позже брат, после подслушанного разговора отца с кем-то из дежурных генералов. Как раз шло усмирение Польши, папа подошёл к детской кроватки и пожелал, чтобы я и ты скорее вырастали и становились ему помощниками…

У брата, как ранее и у отца от такой душещипательной истории увлажнялись глаза…

Разошлись спать далеко за полночь, а на другой день меня порадовал фельдъегерь, спешащий в Петербург с Востока. Надо признать, прокладка телеграфа здорово облегчила общение между двумя столицами. Всего было три линии, причём специальная «царская линия» обслуживала исключительно государя и московского генерал-губернатора, или наместника (брата называли и так и так). К весне 1850 года телеграф заработает и в Казани, а лет через пять, кровь из носу — дотяну «проволоку» до Владивостока!

Так вот, фельдъегерь передал адресованный мне пакет из замечательного города Красноярска, который я с нетерпением и распечатал.

Ай да молодцы земляки-сибирякн-красноярцы! Не зря перед ними распинался, рассказывая, как в недалёком будущем паровозы будут бороздить сибирские просторы и как построится в Сибири свой Университет. Хотя про универ я томичам вещал, но неважно.

Заработал, заработал первый в Сибири телеграф между Енисейском и Красноярском! Купцы и промышленники, польщённые уважительным к ним отношением царского сына, решили воплотить мечты великого князя в жизнь и соединить Томск — Енисейск — Красноярск не только «треугольником дорог», что сложно, но и телеграфной линией, что гораздо быстрее. Оставалось ещё дотянуть «проволоку» до Томска, но к моему дню рождения, так сказать к 23 годочкам клятвенно обещали сибиряки сне исполнить. Вот черти, уважили.

Спешно загрузился в литерный поезд и помчал в Петербург, заодно прихватив и курьера. Сашу просил о сибирском телеграфе умолчать, хотелось сделать императору сюрприз. Надо сразу сказать — получилось.

— Смотри. Костя, твои компаньоны не только города спаивать умеют, но и на пользу Отечества стараются. А это что за список?

— Папа, это уважаемые люди Енисейска и Красноярска. Если ты выразишь им монаршью благодарность, да ещё перечислив поимённо, представляешь, как они будут счастливы?!

— Хм. и только? Говори, что ещё придумал.

— Твой рескрипт с перечислением фамилий из списка я увеличу в типографии, издам на лучшей и плотной бумаге тиражом тысячи в две. И перешлю в Енисейск и Красноярск. Представь, что твориться будет в городах, да люди эти листы рядом с иконами выставят! А потом и Томск также поздравим. И получим бум строительства телеграфа по всей необъятной России, да ещё и без особого привлечения казённых сумм.

— Костя, сам хитроумный Одиссей признал бы твоё первенство. Может, ты и со службой определишься, возглавишь, не сразу, конечно, министерство дел иностранных? Моряк из тебя прямо скажем, какой-то чересчур сухопутный получился. Что скажешь, сын?

— Служить под началом Нессельроде?

— Чем вам с Сашей так не угоден Карл Васильевич? Верный слуга престолу и Отечеству. Считаете его ретроградом? Так какие ваши годы, посмотрю я на тебя лет в сорок, если доживу.

Папенька разгорячился и прочитал получасовую лекцию, начав, как водится с восстания декабристов, когда только Божий промысел и верные слуги помогли удержать Россию на краю бездны. Намекнул и на то, что мои шашни с сибирским, а потом и с калифорнийским золотом были ведомы ему с самого начала (ну. это врал, важности ради) но решил подождать, посмотреть, как сын распорядится нежданным богатством. Распорядился, по правде говоря, неплохо, за что и был «премирован» Калифорнией, которая России ну вот абсолютно не нужна и только вызывает раздражение у великих держав и у опасного американского соседа — САСШ.

Далее государь-император предсказуемо перескочил на главенство России в православном мире и пенял на моё демонстративное небрежение нуждами южных славян, стонущих под турецким игом. Не пристало великому князю отмахиваться от просьб о помощи и предлагать православным братьям перебраться на постоянное жительство в Россию, дабы благоденствовать «под сенью дружеских штыков». А водрузить крест на Святую Софию?

— Война с турками при непокорённом Кавказе, это война без тыла и флангов.

— Костя, при чём здесь Кавказ? Есть Валахия, Молдавия, оттуда и двинутся корпуса. Я уже стар, а вам, Саше и тебе, предстоит освободить Константинополь. Тот. настоящий Константинополь, ключ к Средиземноморью, а не жалкое поселение на американском берегу.

Ого как императора заусило, что случилось-то, неужели какой то виртуоз из Третьего отделения в камине подслушивал, когда мы с братом «перекраивали» внутреннюю и внешнюю политику?

Нет. непохоже. Но что раздраконило самодержца, неужели Нессельроде наябедничал? Ну, так почтенный Карл Васильевич последнее время ходит с трагически перекошенной физиономией, надоел канцлер, ой как надоел.

— Скажи, что за бумаги по Крестьянскому вопросу показывал тебе Александр?

— Да не знаю, папа, право слово — Саша действительно что-то говорил, но я отмахнулся, знаешь ведь, что я считаю освобождение крестьян без земли затеей преступной и глупой и тратить время на ознакомление с очередным фантастическим прожектом не посчитал нужным.

Оказалось, «группа польских товарищей» предложила или подложила Александру очередной план по освобождению крестьян и уравниванию в правах католической и православной церквей. Брат, не обратив внимания на религиозный пункт или даже подпункт, посчитал данный план крайне дельным и велел его размножить и передать постоянным членам Крестьянского Комитета, каковой наследник и имел честь возглавлять.

Конфуз случился преизрядный, цесаревич из Москвы уже отбил покаянную телеграмму о собственном недосмотре, но разговоры по Питеру поползли ой какие нехорошие.